Первый среди уволенных
— Как вы считаете, что в конечном итоге привело к отставке Никиты Сергеевича?
— Если говорить об объективных причинах, их было очень много. Справедливости ради надо заметить, что делал некоторые вещи он не от злобы, а от честного желания решить проблемы, стоящие перед страной. Но найти те точные регистры, с помощью которых можно было это сделать, не мог.
Никита Сергеевич умудрился рассориться практически со всеми. Ну, например, он сокращал Вооруженные силы, что было правильно. Однако при этом не было никакой программы трудоустройства офицеров. Рассорился с КГБ, потому что хотел перевести его из военизированного ведомства в гражданское, годами не присваивал генеральских званий и вообще, что называется, «держал в черном теле». Уменьшал роль партийных комитетов, считая, что пользы от них мало. Это может показаться странным по отношению к профессиональному партийному работнику. Упразднял даже сельские райкомы, настраивая против себя весь партийный аппарат и руководящий слой.
Он очень жестко обращался со своими товарищами по Президиуму ЦК: гонял, шпынял их, снимал с должностей. Все обижались. Мало того, он настроил против себя интеллигенцию несколькими резкими выступлениями. И не только ее, но и рабочих, потому что несколько раз было повышение цен с одновременным повышением норм выработки.
Очень неудачными были его решения в сфере сельского хозяйства, где людей пытались лишить приусадебных участков, и так далее.
Словом, я бы сказал, что он просто-напросто рассорился со страной.
— То есть можно сказать, что обиженный на него партийный аппарат подставлял его, саботируя решения Хрущева?
— Дело ведь в том, что после смерти Сталина партийный аппарат поддерживал Хрущева, потому что тот избавил однопартийцев от страха арестов и репрессий. Но они жаждали еще и стабильности, которую впоследствии дал им Брежнев, Хрущев же все время пытался что-то делать. Он искренне стремился двинуть страну вперед, но в рамках традиционных методов.
Какие это методы? Ликвидировать одно ведомство, создать другое, переставить людей, сменить начальство, что страшно раздражало чиновников.
Чего только стоит то, что он распустил несколько союзных министерств, призвав их освободившихся работников ехать на село и в малые города. Ну кто же поедет из Москвы в глушь?!
— Какую роль в его отставке сыграл Микоян?
— Да никакой. Микоян ведь был конформистом. И был практически единственным, кто не участвовал в антихрущевском заговоре. Именно Анастас Иванович на заседании Президиума ЦК КПСС предлагал оставить для Никиты Сергеевича какую-нибудь должность, сохранив его на работе.
— То есть это все-таки был заговор против Хрущева?
— Конечно, это был заговор против него. Дворцовый переворот, в который постепенно во-влеклись его соратники и большое число партийных работников высшего и среднего звена. Можно сказать, его просто предали. Очень важно, что во все это оказался вовлеченным председатель КГБ Семичастный.
Насколько я знаю, даже большинство помощников Хрущева, в общем-то, понимало, о чем идет речь. Потому что последние недели перед снятием в аппарате готовились документы и шли бесконечные разговоры. Его помощники не могли не заметить всего этого. Но они, видимо, решили, что надо быть на стороне сильного.
— Бывший замзав. отделом ЦК КПСС Николай Месяцев вспоминал, что никаким заговором пленум не был. Потому что были соблюдены все уставные нормы. Дескать, пленум назначил — он и снял.
— Разумеется, никто из участников этих событий (а я многих знал лично и подолгу беседовал с каждым) слово «заговор» не принимал. Но никаким другим словом не назовешь то, что люди конспиративно встречаются и тайно обсуждают вопрос о том, как лишить Хрущева должности, договариваются, заранее расставляют своих людей и заменяют его охрану, отключают ему телефон и так далее. При этом ничего ему не говорят.
— Принято считать, что Хрущева сняли со всех постов на пленуме без его ведома. Но ведь перед этим прошло заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Никита Сергеевич лично написал заявление об отставке.
— На президиумах после Ленина уже практически ничего не решалось: большинство послушно голосовало за то, что принимало высшее начальство. Внеочередное заседание шло два дня. И в первый день, 13 октября, Хрущев не соглашался уходить в отставку, пытался спорить, дискутировать. Так что вечером участники разошлись, ничего так и не решив. Никита Сергеевич уехал к себе на дачу и там, поразмыслив и поняв, что все против него, решил, что не станет сопротивляться. Ведь ему было уже более 70 лет. Когда 14 октября утром приехал на заседание Президиума, сказал: дескать, подготовьте документ — я его подпишу. Что и сделал.
Любопытная деталь: Хрущева ведь хотели вывести из состава членов ЦК КПСС, но это голосование было бы тайным. Поэтому на него не решились, так как хотелось получить единодушный результат, — боялись, что кто-то может против проголосовать. А нужны были стопроцентные гарантии. Именно по этой причине Никита Сергеевич ушел на пенсию членом ЦК КПСС и оставался им до очередного съезда.
— Правда ли, что летчикам, которые доставили его на это заседание, Никита Сергеевич обещал Звезды Героев Советского Союза, если они развернут самолет обратно на Украину, откуда летели?
— Да, рассказывают такое. Но я думаю, Никита Сергеевич не предполагал, что его ждет. Ему не приходило это в голову, потому что все люди, которые против него выступили, были ему лично обязаны не просто должностью, а порой и жизнью.
Он и в Москву-то полетел, поскольку ему позвонил накануне Брежнев и сказал, что они не могут разобраться с вопросом по его записке. А Никита Сергеевич ведь накануне предложил полностью реорганизовать систему управления сельским хозяйством. Хрущев сказал: «Ладно! Я завтра утром прилечу!» И прилетел, уверенный в том, что надо все объяснить. Ему и в голову не приходило, что его собираются снять.
— Можно ли вспомнить какие-нибудь еще малоизвестные факты эпохальной отставки?
— Вся эта история крайне любопытна. Как этот заговор создавался, как руководители страны встречались, как они обрабатывали друг друга.
— Вы сказали, что они конспиративно встречались…
— По-разному происходило. Например, Подгорный летит куда-нибудь с визитом и просит пилота посадить самолет на несколько часов, скажем, в Киеве. И разговаривает с первым секретарем ЦК Украины, потому что было очень важно, чтобы члены ЦК Украины поддержали смещение Хрущева.
Знакомый мне член Политбюро рассказывал, как один из его друзей, секретарь ЦК, зазвал его к себе в машину. Подняв стекло, которое отделяет пассажиров от водителя, стал говорить, что есть предложение снять Хрущева. Рассказал о том, кто еще входит в заговор. Присоединяйся, мол, к нам. Так одного за другим обрабатывали всех. Но не все в этом заговоре участвовали. Например, Суслов не захотел, потому что трусоват, а один из членов ЦК был сильно предан Хрущеву, его вообще не стали ни о чем информировать.
Основная масса была на стороне Брежнева, потому что снятие первого секретаря означало продвижение, многие рассчитывали на новые должности. Потом были сильно разочарованы, потому что поняли, что в Брежневе ошиблись. Он же их всех выставил из власти.
— Как отреагировали родные Никиты Сергеевича на отставку?
— Жена его отдыхала в Карловых Варах. Никита Сергеевич ей даже позвонить не смог. Ее срочно доставили в Москву потом, когда он уже был снят.
Сергей Никитич, его сын, был, конечно, потрясен, он лишился работы. А дочка, Рада Никитична, стоически отнеслась к случившемуся и сделала вывод, что это даже хорошо, ведь папа долго находился у власти.
Для зятя, Алексея Ивановича Аджубея, редактора «Известий», это стало катастрофой, потому что его не только сняли с должности — он вообще до самой перестройки не мог никакой достойной работы найти. Работал немного в журнале «Советский Союз», и то печатался там под псевдонимом.
По родне, одним словом, все это тяжело ударило.
— А чем, кроме написания воспоминаний, Хрущев занимался после отставки?
— Как рассказывал помощник, сначала метался по тропинкам на даче, не мог прийти в себя. Возможно, даже ждал чего-то неприятного, например, что вышлют куда-то. Хорошо, что сын уговорил его надиктовать воспоминания, потому что это важно исторически.
Тосковал, потому что никто к нему не заглядывал. Приглашал Гагарина, тот обещал приехать. Но не приехал.
Очень многие опасались к нему приезжать, а он привык жить среди людей, был общительным и открытым человеком. Без общения ему было очень одиноко.
Беседу вел
Виталий КАРЮКОВ.