Последний пеленг
Капитан траулера решил рискнуть и произвести подводную разведку объекта, за который зацепились сети. Спустившиеся аквалангисты обнаружили затонувший корабль, по контурам похожий на подводную лодку. Аквалангисты попробовали очистить часть выступающей рубки от ракушек и ила. Показалось изображение пятиконечной звезды с серпом и молотом в центре. Затонувшая подводная лодка была советской… На следующий день начальник штаба Черноморского флота получил сообщение из Болгарии, в котором говорилось, что в 21 миле юго-восточнее Варны, в территориальных водах Болгарии, в точке 42 грд 53”75” северной широты и 28 грд 03”64” восточной долготы на глубине 32 метров болгарскими рыбаками обнаружена затонувшая подводная лодка. Тип и номер ее установить не удалось.
Воздух из 1941 года22 июня в район Варны вышло советское спасательное судно. Став на якорь, экипаж начал подготовку к подводным работам. Первым на глубину ушел водолаз старший матрос Вадим Тетеревлев. Он обозначил буем местоположение подводной лодки.
Лодка типа «щука» лежала на грунте почти на ровном киле, с небольшим дифферентом на нос. Затянутая в ил на глубину от 3,5 до 4,5 метра, она была опутана многочисленными обрывками сетей и тросов. Это затрудняло ее обследование, создавало дополнительный риск.
Совместно с экипажем советского спасательного судна к поисковым работам приступили болгарские водолазы. За пять дней работ старшина I статьи Павел Чумаченко, старшие матросы Александр Мирошниченко, Вадим Тетеревлев, матрос Александр Шихальцов вместе с болгарскими водолазами мичманом Василом Петровым, старшиной I статьи Антоном Дмитровым, матросом Атанасом Шоповым освободили лодку от сетей, стальных и капроновых канатов, очистили ограждение рубки от тридцатисантиметрового слоя ракушки.
В ходе работ были обнаружены повреждения корпуса в трех местах. Перископ подводной лодки оказался загнут назад, антенна сломана. Кормовая часть ограждения рубки имела мелкие и средние пробоины. Входной люк в седьмой отсек был открыт…
В это же время штаб Черноморского флота обратился к секретным документам исторического отдела Главного военно-морского штаба. В них говорилось, что в районе Варны в годы Великой Отечественной войны предположительно могли погибнуть несколько наших подводных лодок. Среди них наиболее вероятными считались три — С-34, Щ-211 и Щ-204.
…Тридцать два метра — это не так уж и глубоко. Водолазами эта глубина хорошо освоена, но подводные законы неумолимы. Только 45 минут может оставаться водолаз на этой глубине. Значит, задание на каждое погружение должно быть хорошо обдумано.
Никто еще не знал, есть ли на лодке боезапас и какова его взрывоопасность.
Когда проход к верхнему рубочному люку был расчищен, специалисты после долгих размышлений дали «добро» на открытие рубочного люка и заход в центральный отсек.
Для стравливания воздушной подушки в крышке люка просверлили несколько отверстий. В течение семи часов на поверхности моря можно было видеть выходившие из глубины пузырьки воздуха.
Воздуха, которым дышал экипаж подводной лодки, погибавший в один из дней декабря 1941 года.
Лодка открывает имяИз справки о проделанной работе:
«Открыли верхний рубочный люк. Нижний люк был открыт. Соблюдая меры безопасности, пользуясь хорошей погодой, капитан-лейтенант Дон, мичман Жгун входили в центральный отсек со светильником. Видимость отсутствовала полностью из-за взвешенных частиц топлива, масла. Деревянные части рассыпались. Расцветка сигнального флага, поднятого из боевой рубки, отсутствовала. Материал флага сохранился. В центральном отсеке находились кости, лежащие отдельно. Одежды нет. В кранце первых выстрелов лежали снаряды внешне в хорошем состоянии. Работе в центральном отсеке не мешали».
124 раза уходили к лодке водолазы, но что это за лодка, ясности так и не было.
В истории подводных работ это был первый случай проникновения во внутреннее помещение подводной лодки, пролежавшей на грунте сорок два года. Обмеры показали, что это лодка «Щ» десятой серии. Перед войной их на Черном море было восемь. Судьба шести была известной…
Газета Черноморского флота «Флаг Родины», пристально следившая за работами под водой, сообщала:
«На сегодняшний день поднято около 50 предметов с подводной лодки, в том числе пушка. Каждый спуск — это риск, предельное напряжение моральных и физических сил, которое испытывают водолазы, оказавшиеся в темных отсеках подводной лодки. Достаточно водолазам сделать лишь один шаг, как поднявшийся с палубы ил «вскипает» и заволакивает непроглядной пеленой все вокруг. И тогда светильник в 8 тысяч свечей блекнет. На расстоянии вытянутой руки он видится водолазу лишь желтым пятном. Поэтому некоторые водолазы предпочитают обходиться без светильника. Ведь каждый дополнительный грамм веса, с которым уходишь на глубину, — это дополнительная физическая нагрузка.
Как и во всякой работе, водолазы искали оптимальный вариант. Он оказался предельно простым: искать на ощупь. Другие средства водолазного обследования оказались в данных условиях неэффективными.
В конце каждого дня на макете и схемах «щуки» в каюте командира спасательных работ появляются намеченные карандашом обследованные участки подводной лодки. Красный цвет заполняет контуры лодки довольно медленно. Водолазы проникают в остальные помещения подводной лодки с большим трудом. Обросшие морскими отложениями люки затрудняют проход в отсеки. Приходится буквально протискиваться через острые наросты ракушек».
В последующие экспедиционные дни водолазы, попарно сменяя друг друга, работали в центральном посту. За несколько дней на спасательное судно были подняты останки семи подводников.
Среди поднятых бумаг и документов, в большинстве своем пришедших в негодность, удалось распознать международный свод сигналов издания 1931 года, путевые секретные карты, два журнала входящих радиограмм, записную книжку штурмана, штурманские таблицы, два журнала наблюдения за морем и клочок кальки со схемой маневрирования подводной лодки… Щ-204!
На клочке кальки стояла дата — 26 ноября 1941 года.
Торпедист ОрешкинИтак, стало известно имя лодки. Из Центрального военно-морского архива сообщили состав ее экипажа. В числе погибших было два горьковчанина: воентехник II ранга Сергей Григорьевич Антипин и краснофлотец-торпедист Тихон Селиверстович Орешкин. В областной молодежной газете появился материал о поиске и сообщались фамилии земляков. Уже вечером, после выхода газеты, в редакции раздался звонок. Один из читателей сообщил:
— Вы знаете, у нас на автозаводе работает Иван Селиверстович Орешкин. Отчество и фамилия совпадают. Может, брат?
Сразу же раздался второй звонок, и вновь сообщение об Иване Селиверстовиче. На заводе хорошо знали высококвалифицированного слесаря по штампам.
После нескольких звонков откликнулись и Орешкины:
— Кого вы ищете, это наш брат. Жива и мама Устинья Петровна. Очень просим вас приехать к нам.
Устинья Петровна, как всегда, сидела на скамеечке возле дома. Шел сосед:
— Тетя Устя, не о вашем ли сыне написано? Орешкин Тихон…
И он протянул ей газету.
— Милый, почитай, — попросила Устинья Петровна, не понимая, как можно о ее сыне писать через столько лет после гибели, ведь в старых бумагах все эти годы она бережно хранила «похоронку».
«Ваш сын, Орешкин Тихон Селиверстович, в бою за социалистическую Родину, верный присяге, проявив геройство и мужество, находясь на фронте, погиб при выполнении боевого задания в декабре 1941 года. Похоронен в море».
Сосед читал газету, а она тихо плакала, утирая слезы кончиком платка.
А следующим днем все Орешкины собрались на квартире старшей сестры Анны Селиверстовны. Удивительная это семья. Оказалось, что Устинья Петровна — не родная мать Орешкиных. И Тихон, погибший подводник, — не ее сын. Но не хочется мне называть ее мачехой. Мать она им, да еще какая.
Случилось так, что в 1936 году умерла родная мать Орешкиных. Отец не знал, что делать с семьей. Большая она была, и он не мог с ней справиться. Устинья Петровна Головина тоже жила со своей семьей одиноко — муж умер. Вот и предложил ей Селивестр Николаевич соединиться. Чуть не вдвое увеличилась семья, зато в доме стало спокойно. Дети все сыты, ухожены. Счастливо Орешкины зажили.
Тихон из мальчишек был старшим.
— Хороший парень рос, ласковый, толковый, — вспоминает Устинья Петровна. — Окончил семь классов и сразу работать пошел. Взяли его счетоводом на конный двор. Зарплату всю до копейки в дом нес. Понимал, что трудно нам. Одевался всегда чисто. Ходил в сапогах и обязательно в галстуке. Узел не мог завязывать, так я помогала.
Перебираем старые фотографии.
— Вот Тихон, — протягивает фотографию Иван Селиверстович Орешкин.
На фотографии рослый юноша в фуражке. На куртке заметен комсомольский значок и еще оборонные значки.
— Он во всех соревнованиях участвовал. Кроссы бегал, в футбол играл. Спортсменом не был, но был физически развит. Оттого, наверное, и в морфлот пошел, — поясняет Иван Селиверстович.
На другой фотографии Тихон уже в морской форме. На ленточке бескозырки надпись: «Подводные силы…» Эту фотографию прислал, когда учился в школе подводников. На обороте четкая надпись: «23 февраля 1941 года. На долгую память».
Орешкины еще увидят Тихона живым. Он приедет на похороны отца в марте сорок первого. Десять дней пробудет дома. Потом придет от него письмо. Обратный адрес — город Туапсе.
Именно оттуда уйдет в свой последний поход Щ-204, на которой Тихон Орешкин будет торпедистом. Заметим, отличным торпедистом. В довоенном номере флотской газеты «Красный черноморец» говорилось о мастерстве мотористов и об успешной стрельбе торпедистов N-ской подводной лодки. Этой лодкой и была Щ-204.
“Командиром Тихона Орешкина был главстаршина Андрей Шульга. Он считался лучшим в бригаде торпедистом. Его авторитет был бесспорен. Подчиненные ему моряки любили свое оружие и содержали его по-хозяйски”.
…Никто не чувствует опасности быстрее матери. Когда Тихона призвали в армию, они пошли и сфотографировались всей семьей. На проводах она была грустной и чуть сдерживала слезы. Она уже привязалась к шустрым Орешкиным и любила их как своих детей.
Проводы были хорошими: пришли товарищи Тихона, его начальники. Что было в доме, все на стол выставили. Начальство напутственные речи говорило. Утром к военкомату шел он под развернутым флагом. Когда забрался в кузов, то перегнулся, поднял мать и поцеловал. Тут уж она не выдержала, заплакала.
Тихон стал ей советчиком. В письмах она спрашивала его обо всем, а он незамедлительно отвечал. Пошел на работу младший, Иван. Тогда Тихон написал: «Мал еще, немного дома бы подержать надо». Без отца и брата опять Орешкиным да Головиным трудно стало, а в войну выпало лиха сполна.
Когда пришло известие о гибели Тихона, то даже собраться вместе не смогли — работали все. Мать в тот день сквозь слезы накручивала бронзовый ободок на снаряды. Иван работал, Анна…
Пришло время Ивану идти на фронт, но ему дали бронь — не хватало рабочих рук на автозаводе. Отказался он от брони, сказал только:
— Чтоб род Орешкиных жил, надо идти воевать.
Начал с Кривого Рога разведчиком в дивизионе «катюш» и дошел до Будапешта. Восемь лет отдал армии. Виктору воевать не пришлось, но срочную отслужил. Все сыновья братьев Орешкиных тоже в армии отметились.
А вот о подвиге матери Устиньи Петровны поразмышляешь: писать или не писать. По нашим сегодняшним понятиям, его воспринять невозможно. Но написать об этом надо…
Как-то уже после войны пришли к ней два человека из военкомата оформлять пенсию на сына.
Устинья Петровна от пенсии отказалась:
— Тихон наш не ради денег голову сложил. А я пенсию себе заработаю.
Отказавшись от документального оформления пенсии, она лишилась и льгот, положенных матери погибшего воина. Она знала, что дети ее поддержат. И они, не раздумывая, одобрили ее поступок. Все они уже крепко стояли на земле и считали кощунственным делить деньги за погибшего брата. Она подписала свой отказ от пенсии, перечислив «деньги за Тихона» дому инвалидов войны.
Дожила Устинья Петровна до праправнуков. Считала, что этим Бог ее наградил. Внуки о Тихоне спрашивали, а что она могла им сказать, кроме того, что похоронен он в море. Она не ждала его, понимая, что чуда не будет, и вот это известие — погиб на лодке Щ-204.
Морякам принято возвращаться на берег. Вернулись из забытья и подводники.
У Орешкиных уже были куплены билеты до Севастополя. Они ехали поклониться Тихону. Так принято на земле.
Версии гибелиЧто могло случиться с лодкой? Как она погибла? На это нет точного ответа до сих пор, но есть предположения. Какие-то из них верные…
Щ-204 вышла на позицию к берегам Болгарии 25 ноября 1941 года, чтобы сменить лодку Щ-211. Ее боевая задача состояла в том, чтобы «решительными, смелыми и дерзкими действиями, идя на разумный риск, уничтожать корабли и транспорты противника всеми имеющимися средствами».
5 декабря на лодку пришла радиограмма: необходимо было оказать помощь Щ-205, получившей тяжелое повреждение от взрыва мины. С задания Щ-204 не вернулась…
Корреспондент «Советской культуры» встретился в Ленинграде с вице-адмиралом в отставке Павлом Ивановичем Парамошкиным. Вот что он рассказал:
«Да, я помню, с какой надеждой дожидались мы возвращения «щуки», которой командовал Иван Гриценко, не хотелось верить в гибель наших товарищей. Если принять новые обстоятельства, выясненные с помощью водолазов, то события, скорее всего, развивались так. Лодка подорвалась на мине и вынуждена была всплыть. У нее еще оставался запас плавучести, и на случай встречи с противником она готовилась принять бой. Командоры были вызваны к орудиям. А дальше, по всей вероятности, сработала вторая мина и разорвался снаряд — и тут уж ничего нельзя было сделать.
…На учениях Черноморского флота, которые завершились в самый канун войны, наша бригада подлодок отличилась меткой стрельбой. Как же понять тот факт, что за весь сорок первый год мы смогли уничтожить лишь пять транспортов противника? А дело в том, что в первые месяцы боевых действий гитлеровцы не пользовались морскими коммуникациями. Если же какие-то транспорты и шли из порта в порт, то обычно ночью, под прикрытием береговой артиллерии, да к тому же под защитой минных полей. Вот подводникам волей-неволей и приходилось пересекать эти опасные заграждения. Поэтому, когда Щ-204 не вернулась домой, мы сразу поняли: мина!»
Еще одну версию выдвинули корреспонденты еженедельника «Неделя»:
«…Безусловно одно, в момент нападения лодка была в надводном положении, и судя по тому, что возле артиллерийского орудия был найден снаряд, моряки приготовились к отражению атаки фашистов.
Здесь мы хотели бы рассказать об интересной встрече на тихой цветущей улице села Бялы с Штерю Тодоровым. Выяснилось, что крестьянин хорошо помнит тот декабрьский день в военном 1941 году, когда с моря донеслись сильные взрывы, как люди, работавшие в поле, сперва услышали гул самолетов, а затем увидели вдали взлетающие ввысь фонтаны воды.
— После этого прошел слух, что там была разбомблена фашистами советская подводная лодка, принявшая бой с гитлеровцами, — пояснил старик. — Наши сельские парни, которые стали партизанами, делали попытки найти ее след, глубина была очень большой, тайна так и осталась неразгаданной. Сами понимаете, война…»
По зарубежным данным, утром 6 декабря 1941 года немецкая радиопеленгаторная станция зафиксировала работу радиостанции подводной лодки. С аэродрома на Варненском озере взлетел немецкий гидросамолет с бомбами. Вскоре была обнаружена советская подводная лодка, на которую с трех заходов были сброшены бомбы. Экипаж самолета наблюдал погружение подводной лодки на грунт.
В эту версию вписываются пулеметные пробоины, но сброшенные бомбы не могли привести к столь обширному разрушению прочного корпуса.
Воентехник Антипин19 сентября 1983 года в Севастополе состоялось захоронение останков семи членов экипажа, которые удалось поднять с подводной лодки Щ-204. Из разных уголков страны приехали родные и близкие погибших. Среди них была и Елена Георгиевна Антипина, родная сестра воентехника II ранга Сергея Георгиевича Антипина. Ее разыскали следопыты из Севастополя. Письмо пришло в Чкаловск на довоенный адрес, хорошо, что там жила племянница Елены Георгиевны.
Когда в Севастополе Елене Георгиевне Антипиной показали фотографию экипажа подводной лодки Щ-204, своего брата Сергея она на ней не нашла. Матросы и командиры фотографировались перед самой войной. Почти все они ушли в последний поход, за исключением тех, кто успел уехать домой после окончания службы.
Сергея на фотографии не было. Еще в августе 1941 года он находился в Ленинграде, оттуда и писал:
«Обо мне не беспокойтесь, если будет задержка с письмами, времени свободного не очень много».
Письма он подписывал неизменно: «Ваш сын, брат, дядя!»
Все, о чем он писал, адресовалось всей семье.
Именно в это время Сергею Антипину присваивается командирское звание, и он становится воентехником II ранга.
В 1940 году Сергея Антипина как специалиста-речника призвали на службу в морфлот. Учился он в Ленинграде, а морскую практику проходил в Севастополе. На случай войны был приписан к Черноморскому флоту.
Третий боевой поход лодки стал для него первым. Шел в поход дублером командира электромеханической части, тоже воентехника II ранга, комсомольца Терентия Сизова. Это была стажировка перед самостоятельной службой. Командир и дублер сошлись характерами. Оба весельчаки. Сизов был родом из Одессы.
— Что вспомнить о Сергее? — Елена Георгиевна задумывается и неожиданно улыбается. — Веселый он очень был. Озорной. Выдумщик. Да вы и сами сейчас в этом убедитесь.
На столе появляются три маленьких альбомчика, заполненных фотографиями. Тут же убеждаешься, что здесь нет ни одной «фотографии на фоне». Каждая сделана с юмором. Вот он стоит у двух берез, а в подписи значится — «три дерева». Вот он изображает таежного человека: сидит поджав ноги и курит длинную трубку.
— У него всегда было много товарищей, — продолжает Елена Георгиевна. — Он любил шумные компании. Верховодил в них. У нас дома всегда кто-нибудь да бывал. Но были друзья и постоянные. Он крепко дружил с Леней Успенским. Расстались они перед самой войной. Оба были призваны в армию. Леня погиб в первые же дни войны при бомбежке.
Из товарищей Сергея, кто бы его хорошо помнил, никого в живых не осталось. На долю этих парней выпала война, уцелеть в которой было трудно.
У Сергея были золотые руки. У него получалось все, за что бы он ни брался. Если была занята мать, он мог сам сготовить обед. Всегда знал, что и как покупать на рынке.
Его никто не заставлял учиться. А он закончил ФЗУ и поступил в водный институт. Стремясь к самостоятельности, выхлопотал себе место в общежитии.
— Эти годы его жизни запомнились меньше всего, — рассказывает Елена Георгиевна. — Он редко бывал дома. Все лето проводил на практике. Он ведь по всей Волге плавал. Товарищи говорили, что на судах его ценили как опытного механика. А он все оставался балагуром и шутником.
Любил Сергей веселые розыгрыши, часто втягивал в них младшего брата Михаила. Однажды на пляжном дебаркадере разыграли сценку… Сергей грустно постоял на краю площадки и тихо, но так, чтобы его услышали, проговорил: «Эх, жизнь не мила» — и прыгнул в воду. Через минуту его бросился спасать Михаил. На дебаркадере зашумели. Нашлись свидетели его прыжка. Все столпились у края площадки, и вдруг сквозь толпу стал пробираться любопытный парень. Он всех спрашивал: «Кого ищут, кого?» — и расталкивал всех локтями. Ему начали объяснять, но тут заметили, что приметы прыгнувшего и спрашивающего совпадают. Поднялся хохот…
— Что самое главное было в нем? — Елена Георгиевна задумывается. — Он умел быстро собраться, сосредоточиться. Веселые шутки и балагурство его не расслабляли. К своим обязанностям относился серьезно. Помнится, как-то он задержался на практике, а в это время его товарищи сдавали экзамены. Два дня сидел он над учебниками, рано утром отправился в институт и пришел только поздно вечером. Оказывается, он в один день сдал все пропущенные экзамены. Каким был Сергей в жизни военной, мы никогда не узнаем.
Воентехник II ранга Сергей Антипин остается в море и по сей день. В тот отсек лодки, где он находился по боевому расчету, водолазы так и не проникли.
Елена Георгиевна Антипина знала об этом и все же поехала в Севастополь.
Десять семей погибших подводников собралось на морском кладбище, хотя хоронили только семерых членов экипажа Щ-204.
* * * Пока водолазы работали в центральном отсеке лодки, на имя начальника штаба Черноморского флота поступило заключение специалистов, касающееся состояния корпуса и вооружения Щ-204.
На вопрос, возможен ли подъем лодки, давался ответ:
«В связи с многолетним нахождением под водой… торпеды образца 53-58… подготовленные к выстрелу, находятся во взрывоопасном состоянии. Подъем подводной лодки с грунта невозможен, выгрузка торпед также невозможна из-за их взрывоопасности».
Окончив работы в центральном отсеке, советские и болгарские спасатели бережно закрыли и заварили рубочный люк, опустили на воду венок, произвели салют в память о погибших подводниках и вернулись к своей обычной службе.
Приказом главкома Черноморским флотом место, где покоится подводная лодка Щ-204, объявлено памятным.
Лев БЛЕСКИН, Вячеслав ФЕДОРОВ.
Наши земляки, захороненные в НойбранденбургеВсе они в областной Книге Памяти числятся как пропавшие без вести.
АКИШИН Виктор Петрович, 1921 г. р., рядовой. Уроженец с. Абрамова Арзамасского района. Лагерный номер 79611. Дата пленения 22.07.1941 г. Место пленения — Радомышль. Лагерь Шталаг II A. Погиб в плену 23.02.1942 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила.
БЕЛОКУРОВ Григорий Степанович, 1919 г. р., рядовой. Уроженец д. Зотино Краснобаковского района. Лагерный номер 85632. Дата пленения 23.07.1941 г. Место пленения — Житомир. Лагерь Шталаг II A. Погиб в плену 07.01.1942 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила. Жена — Белокурова Александра Егоровна.
БОРОДИН Игнатий Иванович, 1912 г. р., рядовой. Уроженец Первомайского района. Лагерный номер 26925. Дата пленения 29.07.1941 г. Место пленения — Кричев. Лагерь Шталаг II F (315). Погиб в плену 06.11.1941 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила.
БУРАКОВ Сергей Андреевич, 1920 г. р., рядовой. Уроженец д. Грудцино Павловского района. Лагерный номер 81138. Дата пленения 04.07.1941 г. Место пленения — Ковель. Лагерь Шталаг II A. Погиб в плену 08.02.1942 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила.
ВАРАКУШИН Александр Андреевич, г. р., рядовой. Уроженец с. Шарапова Гагинского района. Лагерный номер 25796. Дата пленения 05.07.1941 г. Место пленения — Минск. Лагерь Шталаг II F (315). Погиб в плену 21.12.1941 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила.
ВИНОГРАДОВ Николай Флегонтович, 1920 г. р., рядовой. Уроженец д. Славена Мантуровского района. Лагерный номер 86570. Дата пленения 26.07.1941 г. Место пленения — Луцк. Лагерь Шталаг II A . Погиб в плену 26.03.1942 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила.
ВИХАРЕВ Иван Степанович,1921 г. р., рядовой. Уроженец с. Докукина Воскресенского района. Лагерный номер 84691. Дата пленения 08.07.1941 г. Место пленения — Мирополь. Лагерь Шталаг II A. Погиб в плену 05.03.1942 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила. Отец — Вихарев Степан Семенович.
ВОДОПЬЯНОВ Александр Гавриилович,1921 г. р., рядовой. Уроженец д. Абаимово Салганского района. Лагерный номер 83856. Дата пленения 10.07.1941 г. Место пленения — Староконстантинов. Лагерь Шталаг II A. Погиб в плену 03.01.1943 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила.
ВОРОНОВ Иван Иванович, г. р., рядовой. Уроженец д. Пискома Ковернинского района. Лагерный номер 25722. Дата пленения 22.07.1941 г. Место пленения — Могилев. Лагерь Шталаг II F (315). Погиб в плену 21.12.1941 г. Место захоронения — Нойбранденбург, общая могила.