ГОРИЗОНТ ЗА КРАСНОЙ ГОРКОЙ
Строительство идёт медленно, но не это главное
Шёл 1417 год, и поселился в этом году на берегу Ветлуги священник Варнава. Срубил келью на Красной горе, поставил рядом небольшую часовенку и начал проповедовать. Лечил людей травами и словом, встречал путников, приходивших за советом и благословением, и приближались к нему самые лютые звери и, завидя его, смирели. Так рассказывает житие преподобного Варнавы.
Сюжет из старины
Позже в этих местах выросли две церкви, Николая Чудотворца и Живоначальной троицы, а за ними после канонизации Варнавы в XVII веке появился Троицко-Варнавинский монастырь. Позже обитель была упразднена, а на месте монастырской слободы появился уездный город Варнавин, по имени первожителя. В XVIII веке он был причислен к Костромской губернии, а сейчас находится в нашей области. Вот он, Варнава, изображён на картине нижегородского художника Николая Бурдастова «Святой Варнава строитель». Стоит преподобный на Красной горе. В руке бадейка с водой, за спиной река, в ногах — собака. Рядом брёвна. Это идёт строительство келий и часовни будущей обители. Мужики-строители ненадолго присели перевести дух, топор воткнут в бревно, смотрят на белочек, замерших под рукой Варнавы. Сам Бурдастов — признанный мастер пейзажа, и «Варнава строитель» — редкий пример его обращения к духовному сюжету. Примечательно, что сюжет из жизни священника художник написал вместо заказанной темы «Провозглашение советской власти в Варнавино». И власти не воспротивились. Шёл 1989 год, страна уже дышала перестройкой. Теперь картина хранится в экспозиции Варнавинского историко-художественного музея, так же как и макет Троицко-Варнавинского монастыря в масштабе 1:100. Макет построил в 1993 году архитектор Д.Г. Монахов совместно с архитектором М.В. Виноградовой. Сам же монастырь был разрушен безбожниками в советские времена.
Под музыку Сен-Санса
Мы идём по Красной горе. Гора поднимается над гладью реки метров на двадцать-двадцать пять. Река излучинами уходит за горизонт, по берегам — таёжные густые леса. Раздолье-то какое! Старожилы рассказывают, что Ветлуга в этих местах особенно красива. В народе это место называют монастырским парком. Проходим мимо деревянного храма, под крышей — буквы: «Отче наш Варнава, моли Бога о нас». Храм, названный в честь преподобного Варнавы Ветлужского, появился в начале нулевых. Его настоятель, иерей Павел Кутумов, провёл здесь православное радио, и в воздухе разливаются звуки скрипки: звучит «Лебедь» Сен-Санса. — Этот действующий храм стоит на месте Дома культуры. После выборов 1999 года постройка, тоже деревянная, сгорела, — рассказывает наш проводник, журналист и краевед Александр Фролов. — Дом культуры тоже был внешне интересный, с изысками. На месте бывшего Троицкого храма установлен камень с памятной табличкой. Однако наша цель — другой храм, Никольский. Он тоже деревянный. В народном каталоге православной архитектуры Соборы.ру он пока значится как утраченный. В ансамбле несохранившегося монастыря он был самый древний. Возвращение этого храма началось в 2020 году. Медленно, но верно шли восстановительные работы. Поднялись бревенчатые срубы. Под крышами — резьба. Сооружение завершил шатёр. Шатровый стиль называют единственным национальным русским стилем в архитектуре, он был очень популярен в церковном строительстве, да Никон во время своих реформ запретил. Конструкцию повторяли по сохранившимся, к счастью, фотографиям разного времени. Скрупулёзно сверяют всё в деталях, тщательно соблюдают размеры. — Восстанавливают почти в первозданном виде, — рассказывает Александр Фролов. — Пытаются дотошно всё воспроизвести. Даже ездили в Архангельскую и Вологодскую области смотреть оставшиеся деревянные храмы. Крышу храма будут покрывать лемехом — особыми деревянными пластинками из осины. Отец Павел в отъезде, и подробностями реставрационных и строительных работ делится ещё один местный специалист, Андрей Анатольевич Алексин. Алексин — самобытнейший мастер резьбы по дереву. Автор серии «Русские медведи», у каждого вырезанного медведя свой прототип — сосед, друг, коллега, даже глава района. Андрей почти в одиночку сейчас и восстанавливает храм. — Смотрите, здесь церковное кладбище было. Вот остались памятники. Понятно, что при монастыре хоронили только или знатных людей, или тех, кто окормлял это всё. Их осталось очень мало. Поверхность немногочисленных памятников местами покрыта мхом. Буквы и цифры едва различимы. Но всё же можно разобрать: 1898 год. Когда «церкви и тюрьмы ровняли с землёй», как пелось в революционной советской песне «Белая армия, чёрный барон», разорили и кладбище, камни оттащили подальше. На поле ещё совсем недавно играли в футбол. Сейчас потихоньку всё возвращается на круги своя. Так, заново поставлен дом причта.
И резьба, и ручки
Шестидесятилетний Андрей Анатольевич — человек необычной судьбы. Он — майор ФСИН в отставке. Места-то здешние печально известны лесоповалом, в округе были раскиданы зоны Унженского лагеря, Унжлага, и одна из них как раз в варнавинских лесах. Андрей Алексин — потомственный работник системы, его отец тоже там работал. Четверть века проработал на зоне, дослужился до пенсии, ушёл в отставку и попал в страшнейшую аварию. Врачи были уверены — не жилец. Андрей рассказывал потом, когда лежал в больнице, была адская боль, даже от дуновения ветра, когда открывали дверь. И явился ему человек, и сказал: будешь молиться Варнаве — будешь жить. Вот после этого он и начал молиться, и живёт. Делает самую разную работу, забирается на самую верхотуру, на леса. Освоил множество разных технологий. А в посёлке своём, где вырос, служил и где никогда не было ни одной церкви, потому что всё построено на костях, сам срубил часовню. Своими руками, как когда-то Варнава. За свои деньги. Строительство двигается неспешно под давлением разных обстоятельств. То пандемия коронавируса, то разрешения на работы нет. Но всё же храм поднялся, и сейчас его обустраивают изнутри. Заходим внутрь и мы. Встречает острый запах отделочных материалов — внутренние работы в разгаре. Высокий шатёр изнутри весь в досках. Поверху стен вьётся волной затейливая резьба. Это работа Андрея Анатольевича, отвечающего за все деревянные технологии. На верстаке — огромная, в несколько метров, заготовка для резьбы, уже сплошь покрытая узорами. Чтобы деревянные конструкции не смотрелись явным новоделом, Алексин их искусственно «состаривает». Рассматриваем узоры резьбы. «Рисунок будто бы северный?» — «Нет, варнавинский». Образцы старинной домовой резьбы сохранились и на постройках, старых лодках, в сюжетах местной резьбы по кости, поздних исследованиях этого уникального промысла. Жаль только, старинные уникальные деревянные дома всё чаще сносят, и, признаемся честно, не только в Варнавине. — Они дом сносили, а мы ручки сняли, — хвалится Андрей Алексин, рачительный хозяин. У него ни одно свидетельство местной старины не пропадёт. — Вот такие ручки, запоры стояли на домах. Постройка 1905 года. А здесь — смотрите, подлинное клеймо. «Каменев Иван Егорыч». Это из стула, мы его тоже нашли. Ручек таких собрали порядка шестидесяти штук. Все их начистили, из-под слоя поздних налётов выглянули гербы. Ручки поставят на окна. А вот и часть старинного окна. Остальное утащили на растопку, но эту часть удалось спасти. Не сомневаюсь — всё, что ещё можно спасти, в таких руках бережно сохранится. В 2017 году Варнавинская земля праздновала 600-летие своего благочинного благодетеля. Отец Павел сказал тогда, и эти его слова можно прочитать на сайте Городецкой епархии: — Варнавино по благодати перекрывает все ассоциации. Те, кто здесь родился, самые счастливые люди в Поветлужье, а может быть, и во всей России. И не возразить.
Светлана КУКИНА.
Фото Марии ЖЕЛЕЗНОВОЙ.
р. п. Варнавино.