ХАРАКТЕРИСТИКИ ЭТОГО НЕ РАССКАЖУТ
Подвигу милосердия медперсонала спецгоспиталя № 2851 посвящается
Дважды — в 2002 и 2023 годах — наша газета рассказывала историю, связанную с появлением в посёлке Уста кладбища военнопленных времён Великой Отечественной войны. И о медиках, которые там работали. Перед прошлым Днём Победы мы написали, что в свет вышла книга, посвящённая медперсоналу госпиталя № 2851. Её составителями стали в прошлом глава администрации посёлка Татьяна Анатольевна Большакова и краевед Сергей Павлович Смирнов. Они передали нам книгу и разрешили опубликовать выдержки из неё. И авторы, и мы считаем, что о подвиге медперсонала госпиталя, о подробностях тех событий земляки должны знать и помнить.
Из гуманных побуждений
«Перед Вами краеведческое издание, повествующее об исторических событиях, происходивших в посёлке Уста Уренского района в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. В нашей местности не было военных действий, никто не слышал взрывов бомб и пушечных залпов, но герои этой книги — люди в белых халатах оказались в условиях, потребовавших от них нечеловеческих усилий, выносливости, осторожности и внимания, работоспособности и ответственности, бескорыстия и гуманности, бесконечного терпения. Никто из них не получил орденов и материальной выгоды, но каждый с честью пронёс звание медицинского работника, занимаясь лечением вражеских военнопленных». Так начинается это уникальное издание. В нём собраны архивные материалы, фотографии, воспоминания медперсонала о работе и жизни в сложнейший период, воспоминания немецкого военнопленного. Указаны места, связанные с пребыванием на Устанской земле спецгоспиталя. Читаем вместе. «Решение о размещении госпиталя на станции Уста было принято весной 1942 года, что подтверждается решением исполкома Уренского райсовета депутатов трудящихся от 6 марта 1942 года. В нём говорилось об отведении помещения Устанской неполной средней школы для эвакогоспиталя № 2851. Деревянное здание Устанской школы было построено и введено в эксплуатацию 7 ноября 1940 года. После решения о размещении госпиталя школьников перевели в другие помещения. В августе 1942 года эвакогоспиталь № 2851 принял первых раненых, наших бойцов, а в марте 1943 года был перепрофилирован под спецгоспиталь. 2 февраля 1943 года победой Красной армии завершилась Сталинградская битва. Это было началом коренного перелома в войне. Остатки 6-й немецкой армии в количестве 91 тысячи человек во главе с командующим генерал-фельдмаршалом Ф. Паулюсом сдались в плен. Также были пленены тысячи солдат и офицеров — союзников фашистской Германии. Многие из военнопленных были ранеными, обмороженными, больными. Исходя из гуманных побуждений, Государственный комитет обороны принял решение отправить их в спецгоспитали на лечение. Одним из таких спецгоспиталей стал бывший эвакогоспиталь № 2851. По сути дела, мало что изменилось: медицинский персонал остался прежним, но его количество увеличили, так как в спецгоспитале было развернуто 4 отделения по 250 человек и более. В первое отделение прибыли врач Макаров Александр Дмитриевич и медсестра Макарова Нина Алексеевна. В этот период начальником спецгоспиталя работал Меркин Василий Михайлович, начальником медицинской части — Виталий Лаврович Попков, в первом отделении работали врач Попкова Анна Матвеевна, медсёстры Екатерина Дмитриевна, Александра Александровна (к сожалению, другие имена не сохранились). Медперсонал выполнял те же функции, что и раньше, но лечить нужно было уже не своих раненых, а солдат противника — врагов. Что греха таить, отношение к немцам со стороны наших сограждан было негативное. Вся территория спецгоспиталя была обнесена колючей проволокой и охранялась спецподразделением. Лагерь первоначально был рассчитан на 600 мест, затем приток раненых увеличился до 800 человек. Позже, в связи с уплотнением, на излечении находились 1200 человек. В палатах, рассчитанных на 20-25 человек имелись двухъярусные деревянные нары.
От автомата отказалась
Первый эшелон с военнопленными прибыл в Устанский спецгоспиталь 2 марта 1943 года. При выгрузке на станции собралось большое количество женщин. Они увидели грязных, больных, жалких людей. У вагонов стояли солдаты охраны, отгонявшие зевак. Состав разгружали трое суток. В вагонах было очень много трупов, их увозили на лошадях на кладбище, предназначенное только для военнопленных. Умирали и в приёмном отделении, не дождавшись очереди на оформление. На тех, кто добрался живым, было страшно смотреть: с открытыми ранами, измождённые, грязные, обмороженные, в тифозных вшах. Да и как не обморозиться русской зимой в брезентовых ботинках на деревянной подошве! Медсёстры, прибывшие из полевых госпиталей, познавшие ужас войны, отказывались работать с пленными. Языковой барьер осложнял общение медперсонала с ними. Но у врача госпиталя Ольги Станиславовны была сестра, знавшая несколько иностранных языков. Она и обучала персонал определённому языковому минимуму. Нередкими были вспышки инфекционных заболеваний среди военнопленных. Самым коварным был тиф. Умирали не только раненые, но и работники госпиталя. В 1944 году скончалась от сыпного тифа, оставив пятерых детей, врач госпиталя Кучеренко Алла Сергеевна. Её могила находится на Устанском кладбище № 1. Среди военнопленных, прибывших в спецгоспиталь, были и военные врачи. Среди них были немецкие врачи Коган, Фелькештейн, Крайпе, которые, находясь в плену, лечили военнопленных. Персонал госпиталя работал в условиях повышенного риска, были случаи саботажа, покушения на медиков со стороны военнопленных. В палате размещались около 30 человек. Заходить к ним без охраны было запрещено — мало ли что могли придумать обозлённые фашисты. В жизни каждой медсестры эвакогоспиталя были ситуации, когда она могла погибнуть. Вот что рассказывала после войны Зоя Михайловна Худина, медсестра госпиталя. Как-то раз во время ночного дежурства в больничном коридоре Зоя увидела человека, сидевшего на корточках у печки скрюченным и раздетым. Подумала: мёртвый. Наклонилась пощупать пульс и тут же получила резкий удар кулаком в голову, сбивший её с ног. Зоя закричала. Прибежал охранник, но нападавшего уже и след простыл — убежал и спрятался среди лежащих на нарах. Его лица девушка не запомнила и не смогла опознать обидчика. Тогда охранник протянул ей свой автомат: — Стрелять умеешь? Вот и стреляй, в любого, чтобы другим было неповадно. Зоя отшатнулась в ужасе: убить военнопленного для неё было страшнее, чем погибнуть от его рук. Вспоминала Зоя Михайловна и другой случай: как-то ночью фрицы целой толпой сорвали замок и ворвались к медсёстрам в дежурку. В дежурке их было трое, она и ещё две медсестры. Если бы не находчивость и решительность Веры, которая разбила окно и выпрыгнула на улицу, а за ней последовали Августа и Зоя, то неизвестно, чем бы всё это закончилось. Оказавшись на улице, они побежали вдоль корпуса. Услышав шум, часовой с вышки открыл огонь, приняв их за военнопленных. После двух предупредительных выстрелов в воздух должны были последовать прицельные. Но в это время раздался крик откуда-то сверху: «Сёстры, сёстры! Не стрелять!» На выстрелы сбежалось всё руководство. Девчонки тряслись в истерике, а фашисты «спали», словно ничего не произошло. Однако сорванный запор в дежурке оказался весомым аргументом. Если во время войны пленные солдаты и офицеры вели себя в основном тихо, то после фашистской капитуляции в эвакогоспиталь привезли эсэсовцев. Это были головорезы, готовые на всё. Особенно страшны и изобретательны были женщины. Военнопленные изводили сотрудников госпиталя забастовками. Поводом могло стать что угодно: пшённая каша на завтрак, недовес порций, которые сами же и раскладывали, жалобы на действия лечащего персонала, часто клеветнического характера. Одним словом, когда для большинства людей война уже закончилась, для Зои Михайловны и её подруг по работе она продолжалась, становясь всё опаснее и тяжелее. Права на месть у работников госпиталя не было, была обязанность охранять, лечить, выхаживать больных и раненых.
Случай в дежурке
«Прочитала в газете «Уренские вести» статью о эвакогоспитале № 2851 и узнала на фотографии свою маму Нину Дмитриевну Трухину. С Зоей Михайловной Худиной мама дружила с юности и до конца жизни, и судьба у них, можно сказать, общая. Познакомились подруги во время учёбы в Кологривском медицинском училище. Обе были из многодетных семей. В медучилище Нина хорошо училась, хоть и недоедала. Очень хотела на фронт, думала, будет выносить раненых с поля боя. Да только в жизни всё не так получилось», — написала в газету жительница Нижнего Новгорода Татьяна Вячеславовна Белова. Если б знали девчонки тогда, что ждёт их в эвакогоспитале, то, наверное, сразу бы сбежали. Но человеку не дано знать, какие испытания выпадут на его жизнь, иначе он бы этого просто не вынес. А они, совсем ещё юные, вынесли бессчётное количество раненых. Боль переживаний от невыносимых страданий умирающих советских бойцов, сотни дежурств у операционного стола. С 16 сентября 1942 года по 18 апреля 1950 года Нина Дмитриевна работала в хирургическом отделении госпиталя, сначала перевязочной, потом старшей операционной медсестрой. Сохранилась характеристика на медсестру Н.Д. Трухину за подписью начальника медицинской части Попковой: «За время работы в госпитале проявила себя как высококвалифицированная, хорошо знающая и любящая своё дело сестра, требовательная к себе и своим подчинённым. За хорошую работу отмечена командованием госпиталя. Имеет четыре благодарности с занесением в трудовую книжку». — В скупых строчках характеристики того, что вынесла моя мама во время работы в эвакогоспитале, нет, — рассказывает Татьяна Вячеславовна. — Но я помню мамины рассказы о том, как тяжело она болела тифом, заразившись от военнопленных, лежала несколько суток в бреду, температура под 40, не было сил ни пить, ни есть. После болезни её ещё долго шатало от слабости. Исхудавшая, с наголо обритой головой, Нина Дмитриевна вновь встала к операционному столу, на котором делали операции военнопленным. Работа была ответственная, часть операций делал немецкий хирург из числа военнопленных, а она ему ассистировала. Поначалу было очень страшно. Подавая скальпель, она понимала, что это оружие, а врач — враг, который любую оплошность может использовать против неё. Она старалась быть спокойной и исполнительной. И всё-таки Нина Дмитриевна навсегда осталась благодарна этому немецкому хирургу, он спас жизнь сначала ей, а затем её сыну. К сожалению, дочь Нины Дмитриевны не смогла вспомнить имени немецкого доктора, а вот связанную с ним историю рассказала. Это было уже после войны, когда эвакогоспиталь в Усте заполнился эсэсовцами. Во время ночного дежурства старшая хирургическая сестра Нина оказалась в дежурке одна. Каким-то образом, несмотря на охрану в коридоре, в дежурку вошёл военнопленный из числа эсэсовцев. Нина увидела в его руке нож и поняла, что сопротивление бесполезно. Закрыв от страха глаза, закричала что есть силы, но удара не последовало. Его перехватил немецкий хирург, выбивший у нападавшего нож».
Книгу устанских авторов вместе с вами читает Елена БЕЛЯЕВА.
Фото из книги.
(Продолжение следует.)
