ПОД ЗВУКИ СЛАДОСТНОЙ КАЛИМБЫ
Есть такая профессия — музыкальный терапевт
Мы познакомились десять лет назад. Я только начала работать в музыкальном училище, и инклюзивные программы были в новинку. «Как вам удобнее общаться?» — спросила студентку с выразительными непроницаемыми очками. «Как со всеми», — исчерпывающе ответила она. Так и пошло: «Ира, взгляни». «Ира, видишь?» В буквальном смысле она не видела, но с событий приносила яркие, запоминающиеся репортажные детали. Настоящие краски, рисующие мир.
Всё начал Пифагор
Недавно мы вновь увиделись на встрече выпускников теоретического отделения, когда Нижегородское музыкальное училище им. Балакирева отмечало свой 150-летний юбилей. Ирина Решетник, сидя за общим столом, тихонько наигрывала на калимбе что-то мелодичное. Примечательно само название этого инструмента: в переводе с африканского диалекта оно означает «маленькая музыка». Голос у этого инструмента поистине волшебный, певучий, с долгим красивым послезвучием, сказка! «Чем занимаешься, Ира?» — «Я музыкальный терапевт». Музыкотерапии — тысячи лет. О целительном воздействии музыки говорили такие великие умы, как Пифагор и Аристотель. Знаменитый врач Авиценна использовал мелодии для лечения нервных болезней. В середине прошлого века музыкотерапия получила второе рождение. Ирина Решетникова работает с людьми разного возраста, но чаще всего — с детьми. Поэтому её можно встретить в реабилитационных и ресурсных центрах, организациях, оказывающих социально-педагогическую помощь, на выездных сессиях, концертах. А начинала она в «Школе мам» для особых детей. К Ирине приводят разных детей. Незрячих и аутистов, с ДЦП, ментальными отклонениями и задержкой развития. Какие цели достигаются на этих занятиях? Коррекция и развитие речи у невербальных детей, расширение двигательных возможностей, улучшение походки и осанки, развитие мелкой моторики. Как неврологический музыкальный терапевт Ирина работает с поведенческими моментами (саморегуляция, тревожность, гиперактивность, закрытость), с коммуникативными навыками, когда ребёнку нужно научиться общаться, высказываться, выражать себя. Цели могут быть и другие: подготовка к школе, узнавание окружающего мира. — Дело в том, что музыка мотивирует, привлекает внимание, вовлекает, приносит радость, — объясняет Ирина. — И туда я «вшиваю» необходимые для ребёнка моменты, которые ему легче усваивать на этом радостном фоне, чем слушать монотонный голос, преподносящий нужную информацию. Бывает так, что музыкальная терапия — единственный способ выполнить задачу. Например, для аутистов музыка часто единственный язык, на котором они могут изъясняться. В открытом доступе можно подглядеть за такими занятиями. Вот пример. Вместе работают Ирина, маленькая девочка и её мама. Они по очереди поют. Мелодия нехитрая, но приятная и запоминающаяся, как эстрадный хит. «Лиза, слушай, я хлопаю тебе». Ребёнок повторяет и хохочет. Вступают деревянные ложки: «Лиза, слушай, я стучу тебе». Дальше маракасы, бубен, бубенчики. Разные действия, разные звуки, разные слова. Наглядно, мелодично, весело. Мелодия, ритм, эмоциональность и другие составляющие музыки, а также музыкальные инструменты — всё это верные помощники музыкального терапевта.
С песней по жизни
Первой в практике Ирины была незрячая девочка, страдающая довольно глубоким аутизмом. Они занимаются с 2017 года по сей день. У девочки нефункциональная речь, она использует слова не по назначению и плохо общается, не может точно выразить, что ей надо. Есть проблемы с самообслуживанием, управлением своим настроением. На помощь приходит ритм и песня. — Ритм всегда поможет успокоить, настроить, сосредоточить. Ритм синхронизирует с собой: человек соединяет то, что у него снаружи, с тем, что у него внутри, включается в реальность. Мы используем любимые песни, на знакомых мотивах пропеваем приветствие, и девочка мне отвечает, потому что для неё это песня. Я делаю паузы — она их заполняет мелодическими фразами. Она это чувствует музыкальной памятью, и у нас получается вполне полноценный диалог. «Привет» — «Привет». «Как дела?» — «Хорошо». «Я тебя называю так, а ты меня вот так». «Будем играть» — «Да». Они двигаются в ритме под музыку, выполняют разные движения. Уже накопились свои поставленные танцы, которые ребёнок помнит, по настроению музыки, по темпу узнаёт, какие движения нужно сделать. Казалось бы, зачем это? Им не выступать ни с песнями, ни с танцами. Но в приветствии и при прощании они используют этот музыкальный диалог, и когда потом говоришь ей «привет» в обычной обстановке, она отвечает «привет». Это для неё фрагмент знакомой песенки. Кстати, о старых песенках. Как обычно вспоминаешь их слова? Просто начинаешь петь, и на волне мелодии они всплывают сами собой, вытаскиваются из памяти. Потому что так действует музыкальная память. Так, кстати, работают с пожилыми людьми, которые из-за деменции плохо помнят. А запоют на пару с терапевтом песни своей молодости — и начинают «включаться». Аналогично работает танец. Волна движений, которые следуют друг за другом, помогает в последующих бытовых моментах. И человеку уже легче выполнять какие-то действия, необходимые для самообслуживания. — Мы слушаем музыку, играем на музыкальных инструментах, — рассказывает Ирина. — Это разнообразие сенсорных ощущений нужно, например, незрячему ребёнку для того, чтобы ориентироваться во внешнем мире, знакомиться с предметами. Протягивание рук, ощупывание предмета, исследование его, какой звук он нам даст, из чего сделан, тяжёлый — лёгкий. Ребёнку неинтересно делать это с обычными предметами. Музыкальные инструменты — гораздо интересней, они отзываются, с ними можно общаться. Так формируется желание и привычка познавать окружающий мир. В наши песни и диалоги вшиваю слова, которые важны для каждодневной жизни. Чтобы в нужный момент сказать: «Пить, дай, помоги». Инструментов у музыкального терапевта Решетник больше ста. В первую очередь, это фортепиано. Целая группа струнных, которые легко взять с собой: гитары, укулеле, гусли, акустические лиры с благодатным звуком. Духовые инструменты хорошо работают при запуске речи. Когда ребёнок не говорит, очень помогают флейты, казу и прочие терапевтические музыкальные инструменты, обладающие волшебным звуком. Они очень впечатляют и очень затягивают. Калимба, глюкофоны, ханги, колокольчики, барабаны, ударные, кастаньеты — целый оркестр. Возьмём казу, незаменимый для развития речи. Для формирования звука в казу нужно не столько дуть, сколько петь. Слова, нараспев сказанные в казу, производят забавный эффект. Дело в том, что в инструмент вставлена металлическая пробка с мембраной из папиросной бумаги. Бумага очень забавно меняет тембр голоса исполнителя. Можно ещё вспомнить игру на расчёсках с папиросной бумагой, наложенной на зубья. — Чем больше инструментов, тем лучше, — объясняет Ирина, — потому что мы по-разному с ними взаимодействуем. Чем больше разных движений, тем больше целей мы можем достичь.
Дороги, которые мы выбираем Музыку
Ира обожала с раннего детства. Поскольку она помнит себя с двух лет, утверждение это не голословное. Рядом с кроваткой всегда был магнитофон и приёмник, и малышка нанизывала движение за движением самопальную ламбаду. Онкологию ей диагностировали в полтора года, и к шести девочка потеряла зрение полностью. «В таком возрасте всё принимается как должное, и личной трагедии не случилось, — оптимистично писала Ирина в одной из своих автобиографий. — Вместе со зрением исчезла проблема лишних путей для познания мира. Мир отныне, прежде всего, звучал. Музыка принялась воспитывать меня со всех сторон, и я была не против». Проводников в мир музыки у неё было несколько. Папа, вдохновенный гитарист-самоучка, и музыка его кумиров подарили ей образ вечно юной свободы в рваных джинсах. Бабушка, служившая в храме, вовлекла Иру в церковный хор. В храме она научилась ещё и благоговейно слушать. Сказки на пластинках, золотое наследие фирмы «Мелодия», помогли распознавать музыкальные стили. Постижение грандиозного мира музыки прерывалось лишь новыми онкологическими приговорами и операциями. За всё время их было четыре. Двенадцать лет школы-интерната для слепых и слабовидящих. Параллельно музыкальная школа: два раза аргументированно бросала и два раза целенаправленно возвращалась. Например, уходила, потому что не любила сольфеджио, а потом понимала, почему оно необходимо, и писала заявление о приёме. Музыкальное училище. Занятия эстрадным вокалом, класс композиции, олимпиады и конференции, училищная газета. Новые познания принесло участие в проекте «Встать на ноги», который осуществлял «Центр «Практика» тележурналиста Нины Зверевой. Ира стала финалистом конкурса с циклом авторских радиопередач о музыке. В 2020 году окончила федеральную радиошколу. — У Нины Зверевой научилась самопрезентации, — вспоминает Ирина. — Как выходить и говорить о себе и о своих целях. Узнала, что результат, которого ты хочешь достичь, требует усилий, планирования, здесь и маркетинг, и бизнесплан. Потом поняла, что радио, которое мне доступно, меня не устраивает. Поняла, что могу, а чего не могу. Мне это впоследствии очень помогло. Судьбоносный путь очерчивался всё более чётко. Музыка привела в музыкальное училище, училище открыло желание преподавать, из преподавания выросла музыкотерапия. Дальше училась в Мининском университете, музыкотерапии онлайн — в США и Канаде. Ей всегда интересно со своими подопечными — и маленькими, и взрослыми. Она учится играть на новых музыкальных инструментах, знакомится с музыкантами, осваивает импровизацию, проходит новые курсы. Столько непознанного вокруг! И важно постоянно пополнять свои знания.
Светлана КУКИНА.
Фото из архива Ирины РЕШЕТНИК.