НОВАЯ ЖИЗНЬ ВСЁ-ТАКИ НАСТУПИЛА
Нельзя сказать, что она была вовсе забыта. На родине, в селе Шутилово Первомайского округа Нижегородской области, о её существовании хорошо знали. Краеведы пытались хоть что-то выведать о жизни Надежды Петровны Ламановой, но увы, за материалами о ней надо было отправляться в Ленинград, Москву да ещё и заглянуть в Париж. Знания о ней в местном музее ограничили лишь её детством и ещё тем, что уехала старшая дочь отставного гвардии полковника Ламанова из родительского дома в Нижний Новгород учиться, а дальше в Москву, в поисках своего жизненного счастья. Она обрела его довольно быстро, став искусной портнихой, а затем и модисткой. С ней знакома была вся знать Москвы, она стала «Поставщиком Двора Его Императорского Величества» и превратилась в кутюрье мирового ранга. У нас в чести были герои, причастные к революции, учёные, признанные миром, военачальники, сыскавшие победы на полях брани. А тут модистка, кутюрье. Ну была и была… Много их было…Таких, как Ламанова — нет. Сегодняшнее признание вернулось к ней, когда исполнилась 160-я годовщина со дня её рождения. Мемориальные доски, посвящённые знаменитости, открылись в Москве по адресу Тверской бульвар, 10, здесь был её доходный дом, и в Нижнем Новгороде на здании строительного института, где она училась в Мариинской женской гимназии.
Не покинувшая Россию
Время показало, что Надежду Петровну Ламанову невозможно было оторвать от России. Когда грянула революция, ей уже было 56 лет. Как она приняла перемены в жизни страны? И не старалась ли она вырваться из России, как сделали многие из её знакомых? А ведь звали, убеждали, что назревает «конец всему». Но куда она поедет? Ой, да в ту же Францию, где у неё был дом и где её хорошо знали. И муж-юрист нашёл бы там выгодную работу. Жили бы в покое и комфорте. А тут в один день лишились всего: дома, мастерской, великолепной коллекции картин, денег, высокого положения в обществе. Всё было реквизировано и национализировано. То, что она была, хоть и в прошлом, «поставщицей двора», а муж старостой храма Святого Георгия, развеивало последние сомнения — чистая «контра». Да, совсем забыли, она же была ещё и дворянкой. И не миновала её Бутырская тюрьма, куда её сопроводили за неподобающее происхождение. Хорошо, что всё закончилось благополучно, на помощь поспешила бывшая заказчица, ставшая комиссаром театров и зрелищ Петрограда, актриса и гражданская супруга Максима Горького Мария Фёдоровна Андреева. Ламанову отпустили… Кто бы мог после всего этого заставить её написать такое: «Революция изменила моё имущественное положение, но она не изменила моих жизненных идей, а дала возможность в несравненно более широких размерах проводить их в жизнь». Она понимала в революции гораздо больше, чем те, кто считал себя профессионалами в деле разрушения старого мира. Для неё жизнь начиналась заново. Она как-то призналась, что «терпеть не могла ковыряться с иглой!» Согласитесь: странное признание для популярнейшей московской модистки. Мы бы никогда ничего не узнали о Надежде Петровне Ламановой, останься она лишь исполнителем прихотей модниц. Ну разве что в чьих-нибудь мемуарах, бежавших от революции эмигранток, промелькнуло бы её имя, или попала бы она персонажем в московские легенды, как мастер кроя «мадамуазель Ламанова». Её вспоминали: «Это была энергичная женщина… Не очень красива, с манерами мальчика, стриженая. В компании говорила: «Ну, братцы, выпьем!» Хорошо играла в винт и преферанс. Открыла мастерскую… но к заказчикам относилась сурово и заставляла их подолгу ждать. Держалась богом, были у неё цеха. Платила неплохо, но и требовала хорошей работы… Зимой каждый день на своём автомобиле ездила в Сокольники бегать на лыжах». Итак, она осталась в России. Не надо спрашивать, что ей дала революция. Она была убеждена, что они подружатся. Были горлопаны, которые предлагали исключить из жизни моду, как пережиток прошлого. Она их мало слушала. Она не эстетствовала и была всегда доступной. Как женщина она хорошо понимала, что своё они возьмут, и возглавила «Мастерскую современного костюма». А вскоре стала профессором ВХУТЕМАСа, где читала, на первый взгляд, простенький курс — «Применение ткани в костюме». Никто и догадаться не мог, что творила она свою революцию, которую поддерживали ею выращенные и воспитанные ученицы из закройных мастерских, звавших её «мамой Надей». У неё была цель: «Сделать одежду целесообразной и красивой — значит сделать жизнь вовсе не отдельных привилегированных людей, а жизнь широких слоёв населения тоже более удобной и красивой».
Стала «невыездной»
Давайте немного отвлечёмся и представим себя в мастерской Надежды Петровны Ламановой и понаблюдаем за её творением. Историки моды называют её метод работы «наколкой». Она ничего не вымеряла, не чертила, не вырисовывала на бумаге, всё рождалось на глазах у модели. Ламанова «лепила» её образ, обволакивая тканью, драпируя складками. Говорят же, что мода требует жертв, так это о Ламановой. Первоначальная интеллигентность, тактичность и обходительность модистки оборачивалась полным её диктатом. Заказчица не имела права выбора фасона, цвета, отделки. Всё — она сама. Время примерки доходило до нескольких часов. Заказчицы шли к ней уже подготовленные рассказами «жертв моды» к её «истязаниям». Она выслушивала пожелания только в беседе за чаем, когда изучала «натуру» заказчицы. Дневниковые записи, которые она вела, раскрывают стиль её работы: «Ткани… это как музыка или как песня. У каждой свой тон, своя гармония. Всякий человек, несмотря на все недостатки его тела от природы или от образа жизни, имеет право быть гармоничным». Сотни булавок покрывали истерзанную примеркой модель. В мастерской всегда наготове стояла банка с нюхательной солью на случай, если заказчица свалится в обморок. Затем всё осторожно снималось, платье было почти готово, оставалось только сшить его. — Сшейте сами! — умоляли заказчицы. — Я вообще не умею шить, — заявляла Ламанова. — Вы когда-нибудь видели архитектора, который бы выкладывал сам свои здания из кирпича? Шить вам будут мои помощницы. На этом разговор заканчивался. В 1925 году Париж готовился к открытию Международной выставки декоративного искусства и художественной промышленности. Страна Советов получила приглашение на участие в ней. Скорее всего, это было приглашение вежливости, так как незадолго до этого Франция установила дипломатические отношения с Советским Союзом. Ламанову к тому времени Франция потеряла. Беспокоился о её судьбе друг, кутюрье Поль Пуаре. Когда-то он блистал своими моделями в её ателье на Тверском бульваре, а потом признавался, что Россия оказала на его творчество значительное влияние, и был безмерно благодарен госпоже Ламановой. Он ждал её в Париже. Она без колебания согласилась участвовать в выставке. К этому времени она была знакома с Верой Игнатьевной Мухиной, скульптором, которая обнаружила в себе способности к созданию новых моделей одежды. Вместе они даже выпустили альбом «Искусство в быту». Ламанова хорошо знала, что каждая зарубежная выставка ждала экзотику из России. Но только не это! Она не пошла на поводу у моды, которая могла затянуть в водоворот уже виденного и привычно ожидаемого, а главное, чуждого новому времени. Нет, она желала соревноваться, причём на равных. Вот как о выставке писал один из журналов: «Ламанова и Мухина сшили женские платья рубашечного типа, украшенные традиционной русской вышивкой. Каждому костюму соответствовали свой головной убор, сумка, украшения. Аксессуары выполнялись из самых простых, иногда необычных материалов: сумки из бечёвки, шнура, вышитого холста; бусы из дерева, камешков, хлебного мякиша. Ансамбли, отличавшиеся безупречным вкусом и необыкновенным мастерством исполнения, получили на выставке в Париже Гран-при. Воистину надо было поразить французов в самое сердце». В нарядах мастериц дефилировали Лиля Брик и её сестра Эльза Триоле. На выставке ждали приезда Ламановой, но в любимый Париж её не пустили. Она стала «невыездной». От мира моды её отрезали.
Второе рождение
У нас несколько раз была возможность по воспоминаниям и рассказам представлять себе Надежду Петровну Ламанову в реальной жизни. Вот ещё одно свидетельство народной артистки России Киры Николаевны Головко, тогда ещё молодой актрисы МХАТа: «И вот вошла Ламанова. У неё прямая спина. Она была величественна. Одета была в изящный строгий костюм кремового цвета, отделанный бархатом, в юбке длинной. Но не слишком — видны были ноги в шёлковых чулках и, что удивительно, на высоких каблуках. Удивило также и то, что на руках с ухоженными ногтями были кольца, это противоречило аскетическим нравам 1939 года». Сколько же ей лет? Удивитесь — 79. Она никогда не афишировала свою работу над театральными костюмами, которая продолжалась сорок лет. Об этом знали немногие. В воспоминаниях старых актёров можно отыскать эпизод, случившийся на спектакле «Анна Каренина» в МХАТе. Когда главная героиня вышла на сцену, сидевшие в зале женщины начали аплодировать. Они узнали на играющей актрисе платье «от Ламановой». Станиславский считал её «незаменимым, талантливым и почти единственным специалистом в области знания и создания театрального костюма». Но тут конкурентом театра стал нарождающийся кинематограф. И если в театре многое было условно и зрителям с дальних рядов трудно было рассмотреть детали, то крупный план кино выдавал всё. Режиссёры мучились с подбором костюмов. И тут им пришла на помощь Ламанова. Она разрабатывает костюмы «инопланетного» масштаба. Это не преувеличение, а скорее шутка. В это время снимался фантастический фильм «Аэлита» по мотивам книги писателя Алексея Толстого. Действие в фильме происходит на Марсе, где встречаются земляне и инопланетные существа. Вот их и предстояло одеть в какие-то необычные костюмы. Так что зрители впервые увидели на экране инопланетных существ в нарядах «от Ламановой». В фильме «Александр Невский» она берётся обрядить самого князя и его ратников. Не испугал её и Иван Грозный в одноимённом фильме. Но для модниц 30-х годов прошлого века кумиром была блиставшая в фильмах в платьях от Ламановой Орлова. А песню «Широка страна моя родная» с массовым проходом жизнерадостных поющих людей помните? А как их нарядила Ламанова, помните? Она могла всё. В её дневнике есть одна из последних записей: «Я верю, что талант не пропадает никогда и душа, наработав что-то в очередной жизни, отправляется в своё новое приключение, в свою новую жизнь». Она умерла от сердечного приступа 14 октября 1941 года в скверике у Большого театра. Это был первый день эвакуации Москвы. Враг был у её порога. Уезжал на Урал и её МХАТ. На сборный пункт она опоздала. Театр уехал без неё. Но говорят, что никакой вины у театра перед ней не было. Театр в эвакуацию уезжал на машинах, а её хотели отправить на поезде, так как боялись, что она не перенесёт дорогу, но сказать ей об этом забыли. А новая жизнь для неё всё-таки наступила. Даже помнится дата — 19 февраля 2016 года, когда в Московском Доме моды В.М. Зайцева прошла 1-я научно-практическая конференция «Российская мода». Темой её стали жизнь и творчество Надежды Петровны Ламановой. Как она и хотела — её вспомнили. И напоследок — одно замечание. Когда вы вдруг заинтересуетесь её подробной биографией и будете отыскивать журнальные публикации о ней, вам будет встречаться в них ошибочное место её рождения — село Шузилово. Эта давняя ошибка часто тиражируется. Настоящее название села — Шутилово. Там, в местном клубе, есть уголок, посвящённый Надежде Петровне Ламановой.
Вячеслав ФЁДОРОВ.