Д’АРТАНЬЯН РЕВОЛЮЦИИ
Неотразим, умен, смел, сумасброден, энциклопедически образован, артистичен, «любимец» царской охранки — и это всё о нем
Об этом человеке каждый раз нам настойчиво напоминает мемориальная доска, укреплённая на здании Центральной областной библиотеки: «Здесь родился Лопатин Герман Александрович (1845- 1918 гг.). Член генерального Совета Первого Интернационала. Первый переводчик на русский язык фундаментального труда К. Маркса («Капитал»)». При нашем сегодняшнем знании истории членство этого человека в каком-то Интернационале нам ни о чём не говорит. Остаётся только то, что он перевёл «фундаментальный труд». В этом и вся его заслуга? Можно с большой уверенностью сказать, что нынешнее поколение молодых людей вряд ли представляет, зачем он это сделал, и точно не видели саму книгу «Капитал» в истинном её размере. В энциклопедических биографиях упоминается, что Лопатин был ещё и революционером. А уж это слово точно вызовет у нас отторжение. Образ революционера с баррикад, затверждённый в советское время, для нас остаётся непоколебимым. Но сразу оговоримся, хоть Герман Александрович Лопатин и дожил до революции, но такой, какой её увидел, не особо и принял. Тогда кем же он был и почему должен быть памятен нам?
Выбор оружия
Герман Александрович Лопатин сам указал в писательской анкете, что место его рождения — Нижний Новгород, хотя до сих пор ставропольцы оспаривают это и причисляют его к своим землякам. Они воздвигли ему памятник, мы отметили мемориальной доской. И, наверное, так справедливо: в Нижнем только начиналось его детство, а в Ставрополе он жил долго. Идеолог народничества, а ещё филолог-славист, лингвист, академик, член-корреспондент Петербургской Академии наук Пётр Лаврович Лавров считал, что «Нижегородская земля подарила миру Д’ Артаньяна революции». Писатель Глеб Успенский отзывался о нём как о натуре «удивительной, смелой и сумасбродной». Другой писатель — Иван Тургенев сравнивал его с Ильёй Муромцем, «схватившемся с целым полчищем недругов». Ещё одна пометка в писательской анкете: «сидел 27 раз в 18 тюрьмах». Много позднее в своих заметках о Лопатине Максим Горький в отчаянии напишет: «В стране культурно-дисциплинированной такой даровитый человек сделал бы карьеру учёного, художника, путешественника, а у нас он двадцать лет, лучшие годы, просидел в Шлиссельбургской тюрьме». Странное дело, но это нисколько не отразилось на карьере отца, действительного статского советника, потомственного дворянина, приближенного к Ставропольскому губернатору. Он любил повторять слова святого Тимона Афинского: «Человек может стать честным в любое, даже самое скверное время». Четырёх своих сыновей он вырастил в чести к Отечеству. Вот только сестрёнки считали своего брата Германа «горемычным». Он поступал в жизни так, как считал нужным, а тот путь, который он выбрал себе, был во многом под жёстким контролем власти. Окончив естественное отделение физико-математического университета остался в Санкт-Петербурге, но от научной и служебной карьеры отказался. Хотя для продолжения научной карьеры рекомендовал его сам Дмитрий Иванович Менделеев. Что же он предпочёл? А ничего не успел. Был арестован царской охранкой по делу цареубийцы Д. Каракозова, с которым даже не был знаком. В кармане преступника нашли его письмо. Через два месяца содержания в Невской куртине Петропавловской крепости он обрёл свободу за отсутствием улик. И не из страха перед царской расправой он «стал противником индивидуального террора для побуждения народа к социальной революции». Он искал себя. Искали и его: департамент полиции, который он называл «департаментом сердцеведения», а его служителей «личностями в гороховом пальто». В это время разгорается борьба волонтёров Италии, ведомых Джузеппе Гарибальди, за свободу и объединение страны. Герман Лопатин посчитал, что ему непременно надо там быть, и он тайно покидает Россию. Напомним, что Герману Лопатину был всего 21 год. Его тянуло в пламя неведомой ему ещё революционной борьбы. Он внимательно следил за пролетарским народным движением в Италии, но в отряд гарибальдийцев опоздал. В одной из стычек Гарибальди был ранен, схвачен и сослан. Разочарованный, усталый и без средств к существованию, Лопатин пешком отправляется из Флоренции в Ниццу, где жил в то время критик русского монархизма и редактор популярного в студенческой среде журнала «Колокол» Александр Иванович Герцен. В доме Герцена его встретили тепло и радостно. Сам «старик» стосковался по разговорам, а тут случаем пожаловал такой умный, молодой и знающий собеседник. Герцен высоко оценил проект Лопатина об изучении народного хозяйства, экономики России, которые могли стать предпосылкой будущей революции. И напутственно прозвучали слова: «За Россию держись до последней возможности и возвращайся в Россию при первой возможности».
Встреча с Марксом
Так Герман Лопатин обрёл своё оружие Д’Артаньяна. Это было слово, знания и убеждения… В автобиографии он писал, что не принимал «правильного участия в деятельности революционных партий внутри России и не принадлежал номинально ни к одной из них». Но давайте отвлечёмся и познакомимся с Германом Александровичем Лопатиным не как с революционером, а как с человеком. Современниками в своих воспоминаниях написано немало хвалебных слов в его адрес. Атлетического сложения, неотразимо обаятельный, энциклопедически образованный… Отмечалось, что он производил сильное впечатление на всех: «революционеры, люди общества, высшие и низшие чиновники, рабочие и крестьяне и просто обыватели почти при самом начале знакомства с Лопатиным чувствовали, что перед ними находится недюжинный человек». Собеседники поражались «свежестью и гибкостью его ума». Он создаёт «Рублёвое общество» со вступительным взносом в рубль. Цель общества — изучение русской деревни, выпуск и распространение книг на социальные темы, коммунистических утопий… Ничего общественно опасного в планах общества не значилось… Но охранка пошла на опережение. Последовал арест и ссылка под присмотр родителей в Ставрополь. Хорошо отделался, но свою пожизненную «чёрную метку» получил. Между тем в Германии произошло важное событие. Жена и друзья некоего экономиста Карла Генриха Маркса чуть не силой отобрали у него рукопись, над которой он работал, и отправили в печать. Сам автор дал ей громоздкое название «Критика политической экономии». Жена предложила название проще — Das Kapital. Автор согласился, и под этим названием вышел первый том. Подчеркнём ещё раз, что событие произошло действительно важное. Уже в наше время, в 2013 году, рукопись «Капитала» включена в реестр документального наследия «Память мира» проекта ЮНЕСКО, как наиболее важная публикация XIX века. Герман Лопатин бежит из Ставрополя и оказывается в гостях у Карла Маркса. К этому времени он уже начал переводить «Капитал». И ему важны были консультации автора. В одном из писем он напишет: «Во время пребывания моего в Лондоне я сошёлся там с неким Карлом Марксом, одним из наиболее разносторонне образованных людей в целой Европе». Карл Маркс удивлялся, насколько замечания по книге были продуманы переводчиком. Считалось, что немецкий язык был лучшим для философов, а не экономистов. Лопатину удалось это опровергнуть. Надо заметить, что автор «Капитала» русских не жаловал, а Россию ненавидел «страстной политической ненавистью». Маркс заметил Лопатина: «У него очень живой практический ум, веселый характер, стоический, как у русского крестьянина, который довольствуется тем, что имеет. Он единственный «солидный» русский, которого я до сих пор видел». Маркс даже подумал, а не выдать ли за Лопатина свою любимую дочь. Перевод порадовал Маркса: «Сделан мастерски». Позже он убедится в том, что именно в России «Капитал» читают и ценят больше, чем в какой-либо другой стране. В разговорах с Лопатиным Маркс часто поминал имя единственного русского социального писателя и говорил о нём как о выдающемся учёном — о Чернышевском и не мог простить русскому правительству его ссылку. Он расценивал ее как большую потерю для учёного мира не только России, но и всей Европы. Чернышевский… Для нас вполне забытый писатель, а его роман «Что делать?» никем не изучаем и не читаем. Нам повезло, мы застали его ещё в школе, но кроме того, что некая героиня романа Вера Павловна видела какие-то сны, мы, конечно, ничего не помним. А совсем ещё недавно, в конце XIX века роман был популярен у молодых людей, которым было интересно загадочное будущее России. Именно тогда зарождались коммуны, общества передвижников среди художников, «могучие кучки» среди композиторов, народники отправлялись в российскую тмутаракань… Профессор одного из университетов признавался: «За шестнадцать лет пребывания в университете мне не удалось встретить студента, который бы не прочёл знаменитого романа ещё в гимназии; а гимназистка 5-6 класса считалась бы дурой, если бы не ознакомилась с похождениями Веры Павловны». Лопатин, долго не думая, уезжает из Лондона, даже не оповестив, куда едет. А ехал он в Сибирь вызволять из ссылки Чернышевского. Лопатину подумалось: только он смог бы стать вождём революционного движения. Но сработали «чёрные метки». Он не доехал до Вилюйска, где сидел Чернышевский, его арестовали в Иркутске.
Последняя попытка
Вся жизнь Германа Лопатина описана в доносах царской охранки. За ним следили всюду: Париж, Швейцария, Англия, тюрьма в Иркутске, жизнь после побега в Санкт-Петербурге, ссылки в Ташкент и Вологду… Для Германа Лопатина не существовало препятствий, и ничто не могло ему помешать: ни люди, ни природа. Самый дерзкий побег был из Сибири, когда он в одиночку проплыл тысячу вёрст по Ангаре и примерно столько же прошёл пешком. Биографы отмечают: «Во всех побегах Герман Лопатин мастерски менял внешность, обладая потрясающим актёрским даром перевоплощения. Ему ничего не стоило превратиться в путешествующего учёного-географа или в простодушного крестьянина, идущего с обозом, вот только другие мужики дивились редкому в той крестьянской среде случаю — близорукости своего товарища…» В очередной раз он был арестован 6 октября 1884 года на Казанском мосту в Петербурге. Нелепо. Ничего не предвещало, что всё произойдёт именно в этот день. Но у охранки была своя очерёдность. Там будто знали, что в кармане Лопатина будут находится 11 листочков тончайшей бумаги с фамилиями, явками и паролями организации «Народная воля». На суде он скажет, что «к организации партии не принадлежал и членом Исполнительного комитета не состоял». Он не отрекался от неё, действительно пошёл на такой шаг временно. Царская охранка тщательно почистила революционные ряды, оставалась только «Народная воля». Он ни от чего не отказывался и отстаивал историческую правоту дела революции в России, поминая имена Герцена, Чернышевского и Карла Маркса. Его ошибка с конспиративными записями не даст ему покоя на всю оставшуюся жизнь. Хотя этой жизни могло остаться совсем немного. «Процесс-21-го», как он известен в истории, окончился 15 смертными приговорами. Первым в списке был Герман Александрович Лопатин. Две недели осуждённые ждали казни. Ни один из подсудимых не упрекнул Лопатина в конспиративной небрежности. Боясь беспорядков, им всем подарили жизни. Лопатину смерть заменили пожизненной каторгой в Шлиссельбургской крепости. Двадцать один год Лопатин был выключен из жизни. Узникам Шлиссельбурга не разрешалось знать о том, что творилось в мире. Они не знали о русско-японской войне, им было запрещено употребление слова «социальный». Понимая, какую силу в начале века приобрел марксизм, начальство отобрало у Лопатина первый том «Капитала» Маркса, находившийся у него в Шлиссельбурге.
* * *
В последний день своей жизни 28 декабря 1918 года он запишет в своём дневнике, что много раз в дни революции попадал под обстрелы, «сражённым пулею… на склоне жизни я счёл бы за счастье». Необходимое дополнение. Сегодня мы почти ничего не слышим об учении Маркса. Ленин считал его верным и всесильным. А есть ли сегодня приверженцы марксизма? Председатель КНР Си Цзиньпин полагает, что марксизм в XXI веке открывает новые горизонты и всё больше проявляет новую жизненную силу, благодаря напряжённым исследованиям и согласованным усилиям марксистских политических партий всех стран. Может, мы чего-нибудь не доучили?
Вячеслав ФЁДОРОВ.
Фото из открытых источников.