ЗА ПОРОГОМ ПОБЕДЫ
Обезвреживать бандеровцев пришлось ещё долго после мая 1945-го
В 1958 году на экраны страны вышел фильм «Над Тиссой», за ним последовала кинокартина «Горная весна». Иногда эти фильмы и сейчас проскакивают в телевизионных ретропоказах. В то время мы, послевоенные пацаны, уже подросли, и те фильмы стали для нас любимыми. А как же не любимыми, если они о пограничниках. В них не было войны, но экранный старшина Смолярчук не выпускал из рук автомата, а его верная овчарка Дон надёжно хватала нарушителей границы. После просмотра фильмов наши, ещё молодые отцы-фронтовики, качали головами: «Сколько их не били, а всё лезут». По названию реки — Тисса — было ясно, что неспокойно в закарпатских лесах. И опасность реальная — шпионы, диверсанты, ещё кто-то, кого фронтовики, прошедшие с боями те края, называли бандеровцами. Нечисти хватало. Не всё мы знаем о тех временах. Фильмы были лишь единичными эпизодами из пограничной службы. Между тем, реальный прототип старшины Смолярчука обезвредил 169 нарушителей западных границ страны. И воевали такие, как Смолярчук, до 1960 года. Знал я Смолярчука, настоящее имя которого было Александр Николаевич Смолин. Родом он наш, из Большеболдинского района, где его почитали и почитают. Но для большинства пограничник так и остаётся неведомым. Бывал у него во Львове, где он служил и жил семейством, а оказался я там по рекомендации писателя Александра Авдеенко, автора сценариев вышеупомянутых фильмов. Так круг замкнулся…
На острие опасности
В 1946 году остался старшина Смолин на сверхсрочную службу. Решение было непростым, хотелось домой. Отвоевал ведь своё, был ранен и после излечения в госпитале оказался в пограничных войсках. А тут продолжалась своя война с нарушителями границы. Тогда-то и показалось отслужившему армейский срок старшине, что недовоевал он. Враг был добит в своём логове, но остались разного рода недобитки, граница стала передовой, её тишину всё чаще стали рвать тревожные сигналы опасности. Смолину удавалось хорошо ладить с собаками, поэтому он не задумывался в выборе напарника и стал проводником служебно-розыскной собаки — следопытом. «Я не представляю пограничную службу без умной, выдержанной, хорошо обученной собаки. Она своевременно известит о приближении нарушителя, десятки километров пробежит по невидимым запаховым следам, бесстрашно вступит в борьбу по первому сигналу инструктора, выручит в схватке с врагом». За время службы у него было три овчарки — Ирак, Джек и Аргон. О каждой он мог бы рассказать десятки детективных историй. В далёком 1958 году, когда советские зрители следили за пограничными приключениями старшины Смолярчука, невольно обращали внимание на то, что в фильме он ловит засланного американского шпиона. Как же так, могли недоумевать тогда зрители, американцы были нашими союзниками в войне, а теперь засылают агента, чтобы тот взорвал мост через Тиссу. Мало тогда кто знал, что американцы сразу же после победных дней мая 1945 года станут партнёрами англичан в развязывании «холодной войны». Можно считать фильм «Над Тиссой» первой ласточкой её рассекречивания. Теперь мы знаем, что тогда в действие вступил план «Дропшот», который предусматривал полный «вывод из строя» Советского Союза и нанесение массированного бомбового удара по городам победившей фашизм страны. Даже была намечена дата нападения — 1 января 1957 года. Знал ли об этом старшина Александр Николаевич Смолин, оставаясь на сверхсрочную службу? В самом начале нашего разговора сказал: — Догадывались, что война для нас не закончилась. С неба сыпались парашютисты-диверсанты группами и в одиночку. Мы их только задерживали и передавали в штаб, где особисты выясняли, кто они и зачем пожаловали. Это были разведчики, проходившие специальное обучение. Нетрудно было догадаться, чьи задания они готовились выполнять. В Европе у нас тогда врагов явных не было, значит… Из-за океана тянулись до нашей земли руки. И остался я на сверхсрочной службе на неопределённое количество лет. О Смолине много писали. Есть книга с изложением всей его армейской жизни. Её написал Александр Остапович Авдеенко — тот самый, что и сценарии фильмов о старшине Смолярчуке. Книга называется «Следопыт», её ещё можно достать в библиотеках. Она рождалась за тем же столом, за которым мы сидим. Я перелистываю её и сравниваю написанное с «оригиналом»: «Смолин предпочитал схватки горячие, опасные, когда приходилось распутывать замысловатые клубки следов, разные ухищрения и уловки врага. Когда он со своей овчаркой становился на след лазутчиков, им овладевал азарт преследователя, он оказывался в родной стихии. И хоть в пути возникало множество вопросов — ведь у лазутчика сто дорог, — Смолин действовал быстро, смело, решительно и всегда оказывался именно на той тропинке, по которой ушёл лазутчик. Правда, свои победы он всегда делил поровну на двоих: на себя и свою овчарку».
Война, о которой не ведали
Западная граница всегда была трудной и таила опасности. Вот выдержки из недавней публикации одного из политологов, который сравнил Закарпатье с европейской мозаикой: «Нивелировку этого края не смогла произвести даже такая мощная и налаженная машина, как советская власть. Механизм заглох, столкнувшись с невиданным разнообразием явления, — не сумел просчитать. Буквально каждые 20-30 километров — иной народ, иной язык, иной уклад. Венгры, румыны, словаки, русины, украинцы, гуцулы, цыгане»… Как во всём этом можно было разобраться? «Но уже тогда Смолин отличался от своих товарищей более тонким пониманием складывающейся в каждом отдельном случае обстановки, умением разумно сочетать смелость и риск. В его действиях всегда чувствовались та мудрая простота и целесообразность, которые присущи людям опытным, обладающим незаурядным мастерством. Именно поэтому Смолина всегда посылали туда, где обстановка была сложной и запутанной, где требовались хладнокровие и смелость, риск и смекалка, осторожность и умение. И наверняка по той же причине Александр Смолин всегда выходил победителем в жестоких вооруженных схватках». От него я услышал фразу «меткий стрелок — хозяин боя», которую он уяснил для себя, когда в 1943 году, в начале наступления наших войск, его отправили на сборы снайперов. Ученье это очень пригодилось. Те, кого сбрасывали с парашютами, были хорошо обучены, стреляли навскидку из любого положения, разным оружием. — Как видите, и меня неплохо обучили, раз перед вами сижу. С иностранной агентурой ещё была какая-то ясность, но существовала более страшная напасть — бандеровщина. Она ржавчиной разъедала западные земли Украины. Подсчитано, что бандеровцы убили 850 тысяч евреев, 220 тысяч поляков, более 400 тысяч пленных советских солдат. И ещё — 500 тысяч украинцев. После войны от их рук пали 20 тысяч военнослужащих Советской армии. Вызывал подозрение кто-то из своих — отправляли на тот свет без особых раздумий. Таких жертв было 4 — 5 тысяч. Советские следователи составили список из 135 способов зверских пыток, которые бандеровцы применяли к мирному населению. Было обезврежено 10 тысяч схронов — «крыивков», где хранились оружие, боеприпасы, радиостанции, типографии, запасы продовольствия. Одна из инструкций бандеровцев гласила: «Каждый подпольщик должен знать правила конспирации, как солдат — устав полевой службы. Подпольщик должен жить под землей». Писатель Александр Остапович Авдеенко, писавший книгу о Смолине, попросил его рассказать о бандеровцах, и он это сделал: «Воюют они против нас злее эсэсовцев. Живыми, как правило, не сдаются. Рядовые бандеровцы — это уже не одного поля ягодки. Разномастные. Грамотные и совсем тёмные. Мужики и городские жители. Больше, конечно, деревенских. Одни добровольно, потому что им показали красивый и пахучий пряник, стали врагами советской власти, других насильно, под угрозой оружия, туда затащили. Третьих подцепили на какой-нибудь хитрый крючок. Четвёртым понравилось убивать, грабить, жечь, пить, гулять и называть себя борцами за сильну и самостийну Украину. Есть среди них немало и таких, кто при удобном случае поднимает руки, сдается на милость советской власти. Образумились. Поняли, что воюют против самих же себя, против своего народа. Для иностранных господ загребают жар чужими руками. Главные силы бандеровцев мы уже разгромили. Добиваем остатки. Находим и громим лесные схроны, заложенные ещё при гитлеровской оккупации и с прямой помощью фашистов. Перехватываем на границе новые отряды и группы, которые беспрестанно засылают к нам иностранные разведки. Сегодняшний бандеровец — самый непримиримый и ухищрённый враг Родины и мой личный. Там, где «поработает» бандеровец, — кровь людская, пепел, грабеж, насилие, слёзы. Уж кто-кто, а я это точно знаю. Не раз и не два бывал на местах преступлений. Не одного хватал с окровавленными руками. Не даю я им пощады. Ну, и они, если чуть-чуть зазеваюсь или оплошаю, тоже не пощадят. Вот такие пироги». Что мы слышали об этой неведомой войне? Да почти ничего. Над землёй уже летали рукотворные спутники, Гагарин собирался в первый космический полёт, рождались послевоенные дети, каждый год фронтовики отмечали День Победы, а за её порогом, в Кодрах Закарпатья продолжалась война, и одним из её солдат был пограничник Александр Смолин. Он вспоминал: — За службу пришлось съездить в отпуск. Мама меня еле узнала. Братья не отходили от меня все эти десять суток. О чём я им только не рассказывал! И о том, как фашистов на фронте бил, и о том, как охранял границу, и за что дали мне этот отпуск. Может быть, эти рассказы запали им в душу, а только все они по очереди отслужили в пограничных войсках. Так что пограничные войска — наша семейная традиция.
Первая ночь была самой длинной
Пока не уничтожили в 1959 году ярого националиста Степана Бандеру в Мюнхене, пограничная война так и шла. А до этого в сентябре 1955 года был принят указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны в 1941–1945 годах». Хрущев выпустил на свободу бандеровцев, власовцев и прочих гитлеровских пособников. Причём они были не просто амнистированы, с них сняли судимость и поражение в правах. Всё подполье националистов затихло до времени. Оказалось, что это время пришлось на нас. А начинался наш разговор с Александром Николаевичем Смолиным в то далёкое время с банального вопроса: помнит ли он свой первый выход в наряд на границу. Подозревал, что он надо мной посмеётся — мол, давно это было, а услышал обратное: — Хорошо помню. Трое нас было: я, мой напарник-первогодок и собака Джек. Лежим в засаде, дождик накрапывает, не шелохнёмся. Место заняли там, где переход границы вероятен. Слух так напряжён, что слышно, как листья падают, чудится, что затвор клацнул, вроде тихий голос послышался. Да нет, всё спокойно. Переворачиваемся на спину, разминаем ноги — вдруг, если бежать. Утомительная это работа — лежать в наряде. Тяжести таскать легче, там хоть разнообразие есть. А тут… В каждое мгновение может появиться враг. Думаешь вперёд, что может произойти: какую позицию ты займешь, а какую враг, что он сделает и чем ты ему ответишь. В общем, переживаний хватало. Иной раз сердце так колотилось, что на той стороне, за границей, казалось, было слышно. Ничего не произошло в первую ночь. Не было даже ложной тревоги. Но почему же она так памятна мне. И поныне слышу шепот напарника: «Ползет, кажется. Смотри, смотри!» Куда смотреть? Темнота непроглядная. Да нет, всё тихо. Джек спокоен. Только не шевелись… Первая моя ночь на границе была самая длинная, самая трудная. Вторая будет не такой трудной и длинной. Сотая покажется лёгкой. Тысячная пролетит незаметно… Честно говоря, хотелось мне рассказать о погонях и задержании нарушителей. Этими рассказами полон блокнот, но удержал себя. Обо всех пограничных приключениях Александра Смолина написал Александр Остапович Авдеенко, его книги «Над Тиссой», «Горная весна», «Дунайские ночи» и «Следопыт» есть в библиотеках, зачем повторяться. А мне достаточно того, что я познакомил вас с легендарным пограничником, нашим земляком, вспомнить о котором самое время.
Вячеслав ФЁДОРОВ.
#газета #землянижегородская #история #пограничник