ПОГОДНЫЙ ГЕНЕРАЛ
Об этом человеке в нашем городе есть лишь одна частичка памяти — мемориальная доска на стене педуниверситета. Из текста на доске можно узнать, что здесь в опытно-показательной школе в 1921-1927 гг. учился выдающийся полярный исследователь, геофизик первой дрейфующей станции «Северный полюс — 1», Герой Советского Союза академик Евгений Константинович Фёдоров. Для нас сегодня это почти ничего не говорящее имя. Кто-то постарше, может быть, и вспомнит, что это один из героической четвёрки зимовщиков, которые обживали Арктику в далёких 30-х годах прошлого века. Их тогда звали «папанинцами» по имени начальника дрейфующей станции СП-1 Ивана Дмитриевича Папанина. В те годы популярной были детские игры в «папанинцев». Надо признаться, что роль зимовщика Фёдорова в этой игре детям была не совсем понятна. Кто тогда знал о профессии геофизика и что он должен был делать во льдах Арктики? 22 марта 1938 года по радио было озвучено сообщение, что всей четвёрке зимовщиков присвоены звания Героев Советского Союза, и полной неожиданностью для горьковчан стало известие о том, что самый молодой из зимовщиков — Евгений Фёдоров, оказался их земляком. Почему эту публикацию мы назвали «Погодный генерал»? Был ли вообще Евгений Константинович Фёдоров военным человеком? Да, его воинское звание — генерал-лейтенант. Тогда при чём здесь погода? Об этом вы и узнаете.
Герой № 2
О себе Евгений Константинович Фёдоров писал: «Мне никогда не нравилась теоретическая работа, связанная с кабинетными занятиями. Земной магнетизм я избрал своей специальностью главным образом потому, что это связано с длительными экспедициями. И поездка в Арктику была просто логическим развитием моих дум». Можно подумать, что к своей специальности будущий академик шёл целеустремлённо. Это не так. После окончания школы для поступления он выбрал три вуза: Политехнический, Инженеров путей сообщения и Электротехнический. Но вступительные экзамены преодолеть не удалось. Случайно забрёл в здание Ленинградского университета и случайно же увидел объявление: «Прибывшим после практики из Якутии, Приморья и Средней Азии предлагается сдать снаряжение». Это объявление во многом и решило судьбу. На следующий год, после работы продавцом в одном из горьковских радиомагазинов, он уже твёрдо знал, куда поступать — на геофизическое отделение Ленинградского университета. И всё закрутилось: полевые партии, топографические отряды, Средний Урал, Чукотка, полярные экспедиции. В одном из выездов его приметил будущий начальник первой советской полярной дрейфующей станции Иван Дмитриевич Папанин и пригласил с годик пожить на льдине. Об этом молодой учёный и мечтать не мог. Скоро из газет мир узнал о четвёрке отчаянных зимовщиков, высаженных четырёхмоторным самолётом в районе Северного полюса. Событие это в то время было равным полёту Гагарина. Смельчакам предстояло выполнить огромную программу исследований, но было в этой программе задание особой важности. Мир ещё не знал, что Советы предпримут бросок через полюс. Уже готовился к этому полёту экипаж Героя Советского Союза Валерия Чкалова. Зимовщики должны были сообщать лётчикам о состоянии погоды и служить радиомаяком, на который самолёт держал бы курс. 19 июня 1937 года Папанин отметил в своём дневнике: «…Женя выскочил на улицу — ничего не видно. Но тут же прибежал обратно и кричит мне через дверь: «Да это Чкалов, но самолёта не видно, сплошная облачность. Мотор слышу отчётливо». Все выскочили, послали тысячу проклятий облакам». Так в точке полюса состоялось заочное знакомство двух земляков — Чкалова и Фёдорова. А очно они познакомились уже на земле и об этом остался след в газете «Горьковская коммуна» за 1938 год: «…Вечером 22 мая на квартире родителей Героя Советского Союза папанинца Е.К. Фёдорова собрались его друзья и товарищи. В разгар беседы в гости к Фёдорову пришёл приехавший в Горький второй знатный земляк — Герой Советского Союза комбриг В.П. Чкалов. Его встретили дружными аплодисментами. Это первая в домашней обстановке встреча двух Героев Советского Союза, двух прекрасных сынов нашей Родины, двух земляков. Чкалов и Фёдоров рассказали друг другу о моменте перелёта через Северный полюс». Эти два человека открыли список Героев Советского Союза — горьковчан: Чкалов стал первым, Фёдоров — вторым.
Особый вид оружия
В известной песне 30-х годов пелось, что «молодым везде у нас дорога». Но, как показало время, азарт молодых не был наполнен жизненным опытом и дров тогда наломали порядочно. Многие «молодые» оказались не на своём месте и были подвергнуты жестким предвоенным репрессиям. Естественно, попал «в молодые» и 27-летний полярник Евгений Фёдоров. Неожиданно для себя он оказывается на посту начальника Гидрометслужбы при Совете народных комиссаров СССР. Должность, казалось бы, не так уж и заметная. Не он же распоряжается погодой, что с него взять. Но её с него требуют. Стране нужны были точные прогнозы разлива рек, арктических метелей, движения льдов, видов на урожаи, волнения морей и даже океанов, таяния снегов в горах и опасность засух. Без погоды уже не могли летать самолеты, разворачиваться экспедиции, выходить в море суда. В летописи Гидрометслужбы можно прочесть: «При Е.К. Фёдорове сеть метеостанций наблюдения стала быстро расширяться. Многие из них располагались в труднодоступных местах — на горных хребтах, ледниках, необитаемых островах, в пустынях. Появились новые научно-исследовательские институты, центры сбора оперативной гидрометеорологической информации и прогнозов. На ряде станций ввели радиозондирование атмосферы до высот 20-30 километров. Началось составление карт барической топографии, что повысило надёжность прогнозов погоды». Скорая война стала настоящим испытанием гидрометеослужбы, которую тут же подчинили Народному комиссариату обороны, а её начальнику присвоили генеральское звание. Так и стал Евгений Константинович Фёдоров погодным генералом. Испытания начались сразу же. Метеоинформация была объявлена особым видом оружия. Воюющие стороны тут же засекретили метеоданные, идущие в эфир. Расшифровывать их не представлялось возможным — коды непрерывно менялись. На метеокартах целые страны выглядели белыми пятнами. С отступлением наших войск терялись метеоточки наблюдения за погодой, а авиации надо было летать в тыл врага. Штаб партизанского движения начал срочный поиск метеорологов в партизанских отрядах. В тыл врага забрасывались автоматические метеостанции, а при необходимости и группы метеоразведки. Так на башне Лесотехнической академии в Ленинграде велись наблюдения за окраской зорь, цветность которых позволяла определить тип воздушной массы за горизонтом с целью уточнения прогноза погоды. Ни одно наступление советских войск не проходило без участия метеорологов. Знание проходимости снежного покрова для танков в период обороны Москвы позволило определить сроки контрнаступления. Предсказано было и беспрепятственное проведение парада 7 ноября 1941 года. Когда же началось наступление наших войск, метеорологи предоставили командованию полные характеристики рек, которые им предстояло форсировать и «обеспечивали» погодой авиацию во время боевых действий. Сам Евгений Константинович Фёдоров плотно сотрудничал с коллегами из войск союзников. Это было важно для обеспечения прохождения союзных морских конвоев. Знал ли он об опасности, которая могла подстерегать его в будущем? А какая опасность и от кого она могла исходить? Погода не знает государственных границ, а прохождение судов с военным грузом — прямая помощь фронту. Между тем его контакты с иностранцами тщательно фиксировались: 88 раз он встречался с военно-морским атташе Англии, 55 раз с представителями гидрометеорологической службы Америки и много раз с сотрудниками различных военных миссий. Всему этому предстояло ещё аукнуться.
Предан «Суду чести»
Война для Евгения Константиновича закончилась 10 мая 1945 года не совсем обычно. В этот день генерал-лейтенант Фёдоров при всех регалиях приехал в обсерваторию в Потсдаме, чтобы успокоить испуганных немецких учёных и предложить им сотрудничать с советской Гидрометеорологической службой. В сентябре 1945 года вспомнили о его молодости, а он ещё оставался молодым учёным, и избрали председателем Антифашистского комитета советской молодёжи. Через год его удостоили Сталинской премии по науке. Но все его заслуги, звания и полученные награды оказались «пустышками», когда в августе 1947 года его их в одночасье лишили и разжаловали в рядовые. Вот и аукнулись военные контакты с иностранцами. Над «Делом Фёдорова» потрудился сам министр Госконтроля Лев Захарович Мехлис, которого историки называют не иначе как «кровавой тенью Сталина». К этому времени не без его участия было придумано судилище, названное «Судом чести». Для прошедших через этот круг ада оставался лишь шанс на жизнь. К «Делу» был привлечён секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецов, который и составил главное обвинение: «ЦК партии вскрыло пресмыкательство перед заграницей и раболепие со стороны бывшего начальника гидрометеорологической службы Фёдорова. Достаточно сказать, что все наши материалы, которыми мы располагаем в области гидрометеорологической службы, в том числе совершенно секретные, оказались в руках у англичан и американцев, причём английские и американские разведчики распоряжались в гидрометеорологической службе как в собственном доме». Узнав, в чем обвиняют Фёдорова, в ожидании ареста застрелился его заместитель. В «Деле» для верности не хватало аморалки. И её нашли. По официальному разрешению правительства иностранным представителям была дана возможность ознакомиться с работой регионального управления Гидрометслужбы. Выбрали Горький. Тут и случился «прокол». Была допущена поездка на пляж, «где наряду с мужчинами в купании участвовало несколько женщин — сотрудниц управления». Справедливости ради Евгений Константинович сообщил, что в купании сам не участвовал, но аморального в этом ничего не было. Мало этого — пожалуйста ещё: «помощники Фёдорова по иностранным делам, подписывая письма, употребляли выражения «искренне Ваш», «сердечно преданный», «искренне благодарный», «рад сообщить Вам». Судом это было расценено, как «потеря элементарного политического чутья». Понимая, что от него ждут покаяния и не отступятся, пока его не будет, он написал: «Хотя я совершил позорные для руководителя проступки, но ни в коем случае не делал их сознательно или хотя бы с малейшим подозрением, что они могут нанести ущерб стране». Лишь в 1962 году Евгений Константинович Фёдоров вернулся в Гидрометеослужбу СССР. Ему вернули всё, что у него было отнято. Ему не вернули только честь, которую отнять не удалось. Она всегда оставалась при нём. Когда его выбирали на очередную партконференцию или на съезд, он всегда предупреждал: — Помните, я был под «Судом чести». Он не хотел навлечь неприятности на своих коллег.
Вячеслав ФЁДОРОВ.
#газета #землянижегородская #арктика #генерал #метеорология