29.11.2020

ДУНОВЕНИЕ ТАЛАНТА

Нижний Новгород — литературоцентричный город уже в силу своего географического расположения: являясь сердцем системы координат, заданной пересечением двух великих русских рек, он веками вбирает в себя всё богатство национальной культуры. Конечно, центральной фигурой литературного Нижнего в череде громких имён остаётся его уроженец Максим Горький, чья значимость для культурной истории города сопоставима, пожалуй, лишь с болдинским затворником Пушкиным. Горький задал новый виток развития отечественной прозы, взмыв над ней подобно воспетому им буревестнику и указав дорогу целой плеяде талантливых молодых авторов, среди которых ярчайшим был Леонид Андреев.

Первый писательский успех пришёл к Андрееву после публикации пасхального рассказа «Баргамот и Гараська» в московской газете «Курьер», где он подрабатывал журналистом. Горький одним из первых обратил внимание на эту публикацию, высказав мнение, что в прозе наконец-то «повеяло крепким дуновением таланта». Их личная встреча символично произошла на стыке веков: в 1900 году на Курском вокзале в Москве — словно на перегоне времени один локомотив словесности решил передать эстафету другому, чуть более молодому, но обещающему совсем иные скорости и расстояния. Впрочем, творчество Леонида Андреева поражает, скорее, не скоростью, свойственной модернизму, и даже не дальностью следования мысли, а в первую очередь, глубиной погружения в загадочный омут человеческой души. Писатель, родившийся 21 августа 1871 года в семье орловского землемера, будучи гимназистом, особых успехов в учёбе не демонстрировал, однако с ранних лет обнаруживал в себе великую страсть к чтению. Более всех полюбил он произведения немецкого философа Артура Шопенгауэра, влияние которого впоследствии отразилось на формировании собственного стиля. Окончив гимназию, Леонид Андреев поступил на юридический факультет Петербургского университета, откуда через два года был отчислен за долги по оплате обучения. Помогли благотворители из Общества для пособия нуждающимся студентам, существовавшего при Императорском Московском университете, которые внесли деньги в кассу своего вуза за испытывающего нехватку средств Андреева, и того перевели в Москву. Тогда же в периодике появились ранние андреевские рассказы, среди которых «В холоде и золоте». Получив диплом юриста и устроившись в адвокатуру помощником присяжного поверенного, Леонид Николаевич параллельно начал карьеру и на литературном поприще. Одобрение Горького и личное знакомство с ним помогли Андрееву быстро войти в высшие круги творческой интеллигенции, где молодой писатель удостоился лестной оценки от Толстого, Чехова и Короленко. С 1901 по 1903 годы он четыре раза посещал Нижний Новгород, останавливаясь у своего старшего товарища и наставника. Здесь он активно вливался в культурную жизнь, например, принимал участие в литературно-музыкальных вечерах в пользу малоимущих. Под влиянием Горького произошло сближение Андреева с марксистами, оказавшими начинающему автору поддержку через организованное ими книгоиздательское товарищество «Знание». Увлечение левыми идеями привело к закрытию в 1904 году газеты «Курьер», опубликовавшей андреевский рассказ «Нет прощения», где резкой критике подверглась царская охранка. Преследование за политические убеждения, усилившееся после революции 1905-го, вынудили литератора несколько лет скрываться в Германии, а позже на Капри у Горького. Однако в Европе его постигло тяжелейшее испытание — произведя на свет второго ребёнка, от послеродовой горячки умерла жена — Александра Велигорская, внучатая племянница Тараса Шевченко. Кстати, появившийся сын Даниил впоследствии тоже стал писателем. Вернувшись в Россию, Леонид Андреев в корне изменил жизнь: вновь женился, прекратил связь с марксистами, разочаровавшись в революционном движении, совершил путешествие по Африке, попробовал себя в драматургии, начал сотрудничать с петербургским издательством «Шиповник», сыгравшим большую роль в популяризации творчества поэтов Серебряного века. После февральской революции Андреев вошёл в редакционный совет газеты «Русская воля», а вот приход к власти большевиков не принял, поэтому эмигрировал в Финляндию, где в 1919-м умер от паралича сердца на даче врача и литератора Фёдора Фальковского. В последние годы жизни Андреева перестала интересовать борьба за социальную справедливость, он всё явственнее видел корень противоречий, существующих в обществе, прежде всего в отсутствии духовной гармонии. Этот дисбаланс писатель всегда ощущал и внутри себя, что стало причиной его метаний и даже суицидальных настроений. Именно тут произошёл мировоззренческий разрыв с Горьким, подогреваемый жаркими спорами, однако после смерти Леонида Николаевича бывший наставник и покровитель отозвался о нём, как о единственном своём друге. Мы хотим предложить вам прочесть рассказ «Кусака», написанный Леонидом Андреевым в 1901 году. Небольшое и на первый взгляд простое произведение, тем не менее, содержит в себе главные философские доктрины автора, основанные на милосердии и сострадании, которых заслуживает даже такое существо, как бездомная собака. От реализма, свойственного Горькому, Андреев всё ощутимее шёл к символизму, а потому дворняга — это широко трактуемый образ, в нём очень многое от природы самого человека, ищущего ласки и любви посреди подчас такого жестокого мира.

Андрей ДМИТРИЕВ.

КУСАКА

I

Она никому не принадлежала; у нее не было собственного имени, и никто не мог бы сказать, где находилась она во всю долгую морозную зиму и чем кормилась. От теплых изб ее отгоняли дворовые собаки, такие же голодные, как и она, но гордые и сильные своею принадлежностью к дому; когда, гонимая голодом или инстинктивною потребностью в общении, она показывалась на улице, — ребята бросали в нее камнями и палками, взрослые весело улюлюкали и страшно, пронзительно свистали. Не помня себя от страху, переметываясь со стороны на сторону, натыкаясь на загорожи и людей, она мчалась на край поселка и пряталась в глубине большого сада, в одном ей известном месте. Там она зализывала ушибы и раны и в одиночестве копила страх и злобу. Только один раз ее пожалели и приласкали. Это был пропойца мужик, возвращавшийся из кабака. Он всех любил и всех жалел и чтото говорил себе под нос о добрых людях и своих надеждах на добрых людей; пожалел он и собаку, грязную и некрасивую, на которую случайно упал его пьяный и бесцельный взгляд. — Жучка! — позвал он ее именем, общим всем собакам. — Жучка! Пойди сюда, не бойся! Жучке очень хотелось подойти; она виляла хвостом, но не решалась. Мужик похлопал себя рукой по коленке и убедительно повторил: — Да пойди, дура! Ей-богу, не трону! Но, пока собака колебалась, все яростнее размахивая хвостом и маленькими шажками подвигаясь вперед, настроение пьяного человека изменилось. Он вспомнил все обиды, нанесенные ему добрыми людьми, почувствовал скуку и тупую злобу и, когда Жучка легла перед ним на спину, с размаху ткнул ее в бок носком тяжелого сапога. – У-у, мразь! Тоже лезет! Собака завизжала, больше от неожиданности и обиды, чем от боли, а мужик, шатаясь, побрел домой, где долго и больно бил жену и на кусочки изорвал новый платок, который на прошлой неделе купил ей в подарок. С тех пор собака не доверяла людям, которые хотели ее приласкать, и, поджав хвост, убегала, а иногда со злобою набрасывалась на них и пыталась укусить, пока камнями и палкой не удавалось отогнать ее. На одну зиму она поселилась под террасой пустой дачи, у которой не было сторожа, и бескорыстно сторожила ее: выбегала по ночам на дорогу и лаяла до хрипоты. Уже улегшись на свое место, она все еще злобно ворчала, но сквозь злобу проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость. Зимняя ночь тянулась долгодолго, и черные окна пустой дачи угрюмо глядели на обледеневший неподвижный сад. Иногда в них как будто вспыхивал голубоватый огонек: то отражалась на стекле упавшая звезда, или остророгий месяц посылал свой робкий луч.

II

Наступила весна, и тихая дача огласилась громким говором, скрипом колес и грязным топотом людей, переносящих тяжести. Приехали из города дачники, целая веселая ватага взрослых, подростков и детей, опьяненных воздухом, теплом и светом; кто-то кричал, кто-то пел, смеялся высоким женским голосом. Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка в коричневом форменном платье, выбежавшая в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать в своих объятиях все видимое, она посмотрела на ясное небо, на красноватые сучья вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему солнцу. Потом так же внезапно вскочила и, обняв себя руками, целуя свежими устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала: — Вот весело-то! Сказала и быстро закружилась. И в ту же минуту беззвучно подкравшаяся собака яростно вцепилась зубами в раздувавшийся подол платья, рванула и так же беззвучно скрылась в густых кустах крыжовника и смородины. — Ай, злая собака! — убегая, крикнула девушка, и долго еще слышался ее взволнованный голос: — Мама, дети! Не ходите в сад: там собака! Огромная!.. Злю-у-щая!.. Ночью собака подкралась к заснувшей даче и бесшумно улеглась на свое место под террасой. Пахло людьми, и в открытые окна приносились тихие звуки короткого дыхания. Люди спали, были беспомощны и не страшны, и собака ревниво сторожила их: спала одним глазом и при каждом шорохе вытягивала голову с двумя неподвижными огоньками фосфорически светящихся глаз. А тревожных звуков было много в чуткой весенней ночи: в траве шуршало что-то невидимое, маленькое и подбиралось к самому лоснящемуся носу собаки; хрустела прошлогодняя ветка под заснувшей птицей, и на близком шоссе грохотала телега и скрипели нагруженные возы. И далеко окрест в неподвижном воздухе расстилался запах душистого, свежего дегтя и манил в светлеющую даль. Приехавшие дачники были очень добрыми людьми, а то, что они были далеко от города, дышали хорошим воздухом, видели вокруг себя все зеленым, голубым и беззлобным, делало их еще добрее. Теплом входило в них солнце и выходило смехом и расположением ко всему живущему. Сперва они хотели прогнать напугавшую их собаку и даже застрелить ее из револьвера, если не уберется; но потом привыкли к лаю по ночам и иногда по утрам вспоминали: — А где же наша Кусака? И это новое имя Кусака так и осталось за ней. Случалось, что и днем замечали в кустах темное тело, бесследно пропадавшее при первом движении руки, бросавшей хлеб, словно это был не хлеб, а камень, — и скоро все привыкли к Кусаке, называли ее своей собакой и шутили по поводу ее дикости и беспричинного страха. С каждым днем Кусака на один шаг уменьшала пространство, отделявшее ее от людей; присмотрелась к их лицам и усвоила их привычки: за полчаса до обеда уже стояла в кустах и ласково помаргивала. И та же гимназисточка Леля, забывшая обиду, окончательно ввела ее в счастливый круг отдыхающих и веселящихся людей. — Кусачка, пойди ко мне! — звала она к себе. — Ну, хорошая, ну, милая, пойди! Сахару хочешь?.. Сахару тебе дам, хочешь? Ну, пойди же! Но Кусака не шла: боялась. И осторожно, похлопывая себя руками и говоря так ласково, как это можно было при красивом голосе и красивом лице, Леля подвигалась к собаке и сама боялась: вдруг укусит. — Я тебя люблю, Кусачка, я тебя очень люблю. У тебя такой хорошенький носик и такие выразительные глазки. Ты не веришь мне, Кусачка? Брови Лели поднялись, и у самой у нее был такой хорошенький носик и такие выразительные глаза, что солнце поступило умно, расцеловав горячо, до красноты щек, все ее молоденькое, наивнопрелестное личико. И Кусачка второй раз в своей жизни перевернулась на спину и закрыла глаза, не зная наверно, ударят ее или приласкают. Но ее приласкали. Маленькая, теплая рука прикоснулась нерешительно к шершавой голове и, словно это было знаком неотразимой власти, свободно и смело забегала по всему шерстистому телу, тормоша, лаская и щекоча. — Мама, дети! Глядите: я ласкаю Кусаку! — закричала Леля. Когда прибежали дети, шумные, звонкоголосые, быстрые и светлые, как капельки разбежавшейся ртути, Кусака замерла от страха и беспомощного ожидания: она знала, что, если теперь ктонибудь ударит ее, она уже не в силах будет впиться в тело обидчика своими острыми зубами: у нее отняли ее непримиримую злобу. И когда все наперерыв стали ласкать ее, она долго еще вздрагивала при каждом прикосновении ласкающей руки, и ей больно было от непривычной ласки, словно от удара.

(Продолжение следует).

Рассказ входит в школьную программу по литературе для 7-го класса.

#газета #землянижегородская #чтение #проза #литература #рассказ #андреев #кусака