ОСИЛИМ, ДОЛЖНЫ ОСИЛИТЬ
Все, кто когда-либо работал в горьковской областной молодёжной газете «Ленинская смена», называли себя ленсменовцами. Я — ленсменовец 1929-1932 годов. Однако и после — вплоть до начала Великой Отечественной войны — с родной газетой у меня были самые тесные творческие связи. Таким образом, я хорошо знал почти всех журналистов «Ленинской смены» тех лет и с полным правом могу сказать, что история «Ленинской смены» 30-х — начала 40-х годов прошлого века — это история горьковской комсомолии того периода, а мои друзья ленсменовцы — актив, певцы её героических дел.
Константин ПОЗДНЯЕВ.
Был ленсменовцем и поэт Иван Рогов. В газете он работал четыре года. Потом служил в пограничных войсках. Затем учился в Горьковском педагогическом институте, успешно его окончил — и на фронт. 18 августа 1942 года Ивана Рогова не стало. Командуя миномётным расчётом, он погиб в боях на Смоленщине. Ему было 29 лет. Остались его стихи — они издавались сборниками в Москве и Горьком, а наш рассказ — о письмах. Лучшие черты характера — человечность, нежность по отношению к родителям и забота о своих «стариках»; огромная любовь к брату Мише, который, как и он сам, уже воевал; к младшим брату и сестре, которым тоже вот-вот предстояло уйти на фронт; комсомольская и солдатская верность Родине; собранность в трудный час; мужество в бою; вера в победу — проявились в письмах с фронта. Скупо, но со свойственной Рогову образностью, лиричностью изображены в посланиях детали военного быта. Вот имена, которые встречаются в письмах: Вася — младший брат поэта; Фиса — Анфиса Михайловна Сырова, сестра поэта; няня — Антонина Михайловна Перевезенцева, сестра поэта; Верочка — её дочь; Мих. Вас. — М.В. Перевезенцев, муж сестры Ивана Рогова Антонины; Костя Мутовкин — молодой поэт, погиб на фронте. Итак, письма. Вася, пиши мне как можно чаще. Пиши о себе, чем ты занимаешься, что читаешь, что думаешь и пр. и пр. — обо всём. Я тебе по возможности также буду писать, но ты не обращай внимания, если от меня иногда не получишь ответа. Тебе будет небесполезно, если я скажу, что, оглядываясь на прежнее и сделанное мною, я должен признаться, что прожито много, а сделано мало. В поворотные моменты жизни я всегда делаю как бы счёт, подвожу итоги сделанному и вот теперь вижу, что время, отпущенное мне, я использовал не совсем хорошо. Некоторые мои сверстники утверждают обо мне обратное, но «мы — высший судия». Каждый должен выносить себе приговор перед своей совестью. Я знаю, что в мои годы делали и делают больше. Учти это. Не ленись, не упускай времени, неустанно, непрерывно работай над совершенствованием себя, не равняйся на товарищей, не утешай себя никогда тем, что ты уже выше их. Имей перед собой более совершенные образцы. Нам не дала культурных традиций семья и обстановка (они в этом, между прочим, не виноваты), мы всего должны добиваться сами напряжённой работой и неостывающей любознательностью. Читай и умей читать, умей выбирать книги. Надо быть глубоко культурным — это в первую очередь. К двадцати годам люди, получившие хорошее воспитание и образование с детства, уже являются почти сформированными, а у нас получается так, что человек в этом возрасте, да и гораздо старше, не знает даже истории своего народа, не говоря уже о языках. Я говорю о нашей интеллигенции, а не о тех, кто вообще ничего не знает. Вот пока всё. Привет маме, тяте, Фисе, нянечке, Верочке и всем родным.
Иван, 3.2.42 г., Арзамас.
Вася, запомни слова Рабле: «Со многими это случилось — они не могли, когда хотели, потому что не делали, когда могли». Только для Фисы. Фиса, нам с тобой мало приходится говорить по душам, но, мне кажется, мы друг друга понимаем. Минька — на войне и вернется, вероятно, не скоро. Ты понимаешь размах и жестокость нынешней вой ны, понимаешь необходимость её жертв. Жертв ужасно много будет. Возможно, и Минька не вернётся. Я хочу, чтобы вы оберегали маму и тятю от этого известия. Обо мне заботиться нечего, я продумал и прожил больше, чем Минька и Вася. Если Минька не будет долго подавать известия или придёт весть о его смерти, приложи все усилия, чтобы наши старики это пережили как можно легче. Ты должна понимать, что стандартные фразы здесь неуместны. Ты должна действовать больше посемейному, мягко. Заботься о тяте, мне кажется, он очень стал дряхлым. А ведь он не так-то ещё стар. Ему по возможности надо создать хорошие условия, хорошее питание (опять-таки по возможности).
Иван.
Здравствуйте, все домашние! Вот уже вторая неделя, как я нахожусь на фронте. Здесь я миномётчик. Около нас идёт сильный бой, над нами летают и бомбят немецкие самолёты, но наше подразделение в бою ещё не было. В самое ближайшее время я, очевидно, отправлюсь в бой. Что мне еще написать? На войне как на вой не? Если увидимся — расскажу. Я бы очень хотел получить от вас письмо. Что с Минькой, с Мих. Вас.? Как дела у вас дома? Что нового в Леонтьеве? Пишите подробнее и, чтобы письмо дошло вернее, посылайте одно письмо за другим. Дома ли Вася? С приветом, Иван. Адрес: Полевая почта 927, 27-й ГСП, минбатальон, 2-я рота, Рогов И.М. Милый Вася! С какой завистью я сейчас смотрел, как мои товарищи получали письма! Что же ты, чёрт бы тебя побрал, не пишешь? Адрес мой тебе известен уже, наверное. Пиши. Надо быть здесь, чтобы понять, как дорого получить письмо. Письма мне нужны больше, чем вам, учти это. А мне что написать? Кое-что я мог бы тебе о войне рассказать, но для этого нужно столько бумаги, удобного места, времени! А всего этого у меня мало. Сейчас полулежу в низкой землянке, горит костёр, от дыма беспрерывно текут слёзы, хочу просушить портянки. Вчера наблюдал, как наша новая артиллерия, которую немцы зовут «адской машиной», испепелила вражеское гнездо. По нам тоже постреливают, но к этому легко привыкаешь. Привет тяте, маме, Фисе, Вере, няне и всем родным в Павлове.
1 апреля. Это письмо задержалось из-за отсутствия конверта. В лесу ведь бумаги нет! 3.4.42 г. На этом месте письмо опять прервалось и задержалось, на нашем участке фронта сейчас идут решительные бои. 6.4.42 г. Горьковская обл., Сосновский р-н, д. Леонтьево, Рогову Михаилу Петровичу.
Я получил от Фиски два письма. Вот с вами не стало и Фиски. Очередь за последним — за Васей. Три ваших сына и дочь будут участвовать в этой великой войне за жизнь своего Отечества. Крепитесь, старики! Вы остаетесь одни, но знайте, что мы вернёмся. Михаил прошёл весь путь нашей армии и остался жив. Я прошёл зимние и весенние бои — и вот жив. Я верю, что мы будем жить и вернёмся с победой. Привет всем. Жду письма от Васи. С запозданием хотя, но всётаки поздравляю с Первым мая. Вася! Получил твоё очень хорошее письмо. Шло оно, между прочим, недолго, всего шесть дней. Получил я бумагу, которую, как видишь, немедленно использую. Мне в письмах нравится твоя лирическая откровенность. Что касается дневника, интересно, что ты там обо мне написал? Ты много мне передал приветов, передаю тебе и я: от нашей Красной армии, в частности от нашей гвардейской части; от смоленской весны, которая ещё холодная; от уже прилетевших смоленских соловьёв, которых я плохо слушаю; от голых ещё деревьев, от пулемёта, который сейчас строчит по летящему немецкому самолёту, от супа, который сейчас мне принесли, и от ложки, которой у меня нет и которую я попросил на обед; от наших миномётов, готовых к ураганному бою, от дождя, который начал накрапывать, и от землянки, которая меня скроет от него; от гула пуль и снарядов, от костра, милее чего вряд ли есть, кроме хлеба, сна и табаку; и от меня, сидящего на земле и пишущего на коленях сие письмо, усталого и несколько не такого, каким ты меня видел. Я хотел написать тебе что-нибудь милое, но, кажется, не получилось. Привет маме, тяте. Кому ещё? Как мала стала семья! Ты один там на просторе. Привет няне и Вере.
Иван.
Спасибо, браток, за письмо. Вчера я его получил ночью, читать было нельзя, так как костры по ночам мы не разводим, и сегодня за завтраком я его с удовольствием прочитал. Меня беспокоит, что вы не получаете моих писем, а между тем я шлю вам и открытки, и письма. Надеюсь всё-таки, что они придут. Вместе с твоим письмом я получил открытку от Фисы из Богородска. Я ей послал открытку в Ворсму, но она, очевидно, её не застала. Писал я также и Миньке в Иваново. От него пока ни слуху ни духу. Сейчас я отложил карандаш и ещё раз перечитываю твоё письмо. Хорошее письмо! У Есенина есть строки: Не в плохой, а в хорошей обиде Повторить бы юность мою… Так вот, как ты прервал учёбу-то! Ага… Тут есть о чём поговорить. То, что ты говоришь о влиянии на тебя работы — прекрасно. Но заруби себе на носу: вуз надо кончать! А то, что тебя учит жизнь, хорошо; то, что ты меняешь взгляды на вещи, — это верный признак роста. Романтизм юности должен быть у каждого, кто есть человек. Но и каждый, кто есть человек, должен в определённое время освобождаться от него. Не совсем освободиться, а лишь от определённого романтизма. Ты скоро пойдёшь в армию, и я бы хотел по этому поводу сказать тебе несколько слов. Ты встретишь много трудностей, и не таких, о которых ты можешь подумать сейчас. Всё, что я имею сказать, можно уместить в одно слово: не унывай, не унывай! Что бы там ни было! У тебя чуткое сердце, его легко можно ранить. Ты не обращай на него внимания и говори себе: так надо. Делай то, что требуется делать. Пусть тебя никогда не смущают неудачи, пусть тебя не изводят сомнения, сожаления и желания. …На днях я написал тебе маленькую писульку, но не успел отослать, отсылаю с этой большой писулькой. До сих пор здесь стояли сравнительно прохладные ночи и дни, а сегодня тепло. Я лежу на траве, мне выпало свободное время, и вот строчу. Вместе с этим я выпускаю «Боевой листок», со мной остался для работы над ним один парень, который ничего не может, и я злюсь уже второй час. Между прочим, этот парень из Вачского района. А недавно сюда явился молодой человек из Тумботина, который даже знает Костю Мутовкина. Привет,
Иван. 29.5.42 г.
Сегодня первый день лета. Только что отослал тебе письмо, как получил от тебя новое, где ты сообщаешь, что был на приписке. Да, ну вот скоро и в армию. Чего тебе пожелать? Если ты действительно попадёшь в артшколу, то ничего лучшего придумать нельзя. Имей в виду, Вася, верь мне. В армии, особенно в школе, будь дисциплинированным и прилежным. Хорошенько занимайся, быстрее привыкай к порядкам, всё принимай как есть. Всё это будет на пользу тебе. Наши старики остались одни. Это печально. Теперь им будут слать письма четыре бойца. Кто им их будет читать? Сам тятя? Кто первым приедет к ним? Кто последним? И кто совсем не приедет? Твое упоминание о саде вызвало массу чувств и воспоминаний. О, как я давно знаю этот сад. Неужели он погибнет? Пиши отовсюду, где ты будешь.
Привет, Иван. 1 июня 1942 г.
Милый мой леонтьевский «обитатель»! Итак, прежде чем со мной что-либо случится, я тебе должен написать шесть писем, так как ты меня обязал шестью конвертами. Седьмой я отдал приятелю. Спасибо, браток, за посланный свёрток. Только жалко, что в нём я не нашёл ни одной строчки, надеюсь, что в ближайшее время ты искупишь свою вину сразу многими-многими строчками. Между прочим, эта посылка навела меня на мысль, что можно бандеролью посылать и ещё коечто, например, книгу, вырезки из газет и пр. Я соскучился о горьковских газетах. Хорошо бы получить какие-нибудь новые стихи, я так давно их не читал. Или их нет? Печатают ли что-нибудь горьковчане? Я люблю и читать, и писать письма, хорошо устроившись. И вот сейчас я прерываю своё письмо и закуриваю. Ну вот, закурил. В остальном устройство, увы, не выходит. Сижу в узкой щели, пишу на коленях. Но прерываюсь надолго — меня требуют… …Возобновляю письмо. Сегодня годовщина войны. Холодный, ветреный, дождливый день. Уже давно, пожалуй, весь июнь, здесь стоит чертовски неприятная погода. Зябнется и в шинели. Жалко, такой прекрасный месяц проходит при такой осенней погоде. Сейчас я сижу и вспоминаю 22 июня 1941 года. Начиная с 12 часов дня я хорошо помню этот день… Много пережито за этот год. Хорошо бы дожить до 22 июня 1943 года. Чем дальше идёт война, тем у меня больше крепнет вера в нашу победу. Армия теперь не та, что была в прошлое лето. Мы многому научились. Передай привет тяте и маме. Как их здоровье? У мамы всё болела нога, как теперь? Между прочим, есть ли у тяти махорка? Посадил ли он её? Передай привет няне и Вере. Пусть они пожарят картошки, напекут пирогов и вспомнят о нас, которые всё это так любили. Как-никак, а до свежей картошки и свежих огурцов ты в Леонтьеве должен дожить обязательно. Я на свете ничего не знаю лучше, чем новая, молодая картошка и свежие или малосольные огурцы. Ну разве ещё помидоры. Невдалеке от нас идёт жаркий бой.
С приветом, Иван.
22.6.42 г.
(Продолжение следует).
#газета #землянижегородская #возвращённыеимена #ленинскаясмена