В поиск включаются дайверы
А произошло все случайно. Один из тамошних рыбаков обратился с просьбой к аквалангистам посмотреть, за что это его сети зацепились на дне моря.Так что за лодку нашли шведские аквалангисты?
В том видеофильме, который они передали россий-ской стороне, вроде бы все было ясно. У покрытой ракушками рубки нашли две латунные литеры: букву С и цифру 8. Какие еще требуются доказательства?
Однако, по мнению большинства собравшихся на просмотр ветеранов и историков флота, С-8 у Эланда быть не могло, а обозначение на рубке не может служить бесспорным доказательством того, что обнаружена та самая «эска», которая пропала в октябре — ноябре 1941 года.
В мае 2000 года в Балтийском море планировалось провести совместные российско-шведские учения. На завершающем этапе судну-спасателю СС-750 предстояло приоткрыть завесу тайны над одной из загадок Великой Отечественной войны. В печати проскользнуло сообщение, будто бы российские водолазы намерены обследовать затонувшую лодку.
Но на учениях лишь ограничились спуском на воду венков.
Возможно, на первоначальный замысел повлияли сомнения ветеранов и историков.
Ведь высказывалась и еще одна версия. С «эсками» надо быть осторожнее. Найденная лодка могла оказаться и… немецкой.
История создания «эсок» начинается с 1932 года, когда группа советских специалистов-подводников посетила в Голландии проектно-конструкторское бюро, которое специализировалось на проектировании подводных лодок. Оно было укомплектовано немецкими специалистами. Германии по условиям Версальского договора не разрешалось строить свой флот, поэтому «спецы» проходили практику в других странах. Они проектировали и строили подводные лодки для Финляндии, Японии и Испании.
Советских специалистов заинтересовала проходившая испытания лодка Е-1. В течение года проект доработали, и командование Военно-морского флота СССР получило техническую документацию на подводные лодки серии IX.
Первоначально лодки получили обозначение «Н» — немецкие. И только с 20 октября стали «С» — «эсками», «средними».
С-8 была заложена 14 декабря 1936 года в Горьком на заводе «Красное Сормово». Первоначально она называлась Н-8 № 237. Уже в апреле следующего года ее спустили на воду, а через три года она вошла в состав Балтийского флота.
Имея ярко выраженное заграничное родство, наша «эска» могла оказаться и немецкой. Откуда же тогда взялись литеры С и 8?
Свет проливает статья капитана 1-го ранга в отставке А. Норченко, опубликованная в «Морской газете».
Ему удалось разыскать бывшего ответственного сдатчика лодок серии «С» на заводе «Красное Сормово» Михаила Исаковича Лернера, который жил в Хайфе. Он пишет:
«Историческому обоснованию потребовалось наличие на борту ограждения боевой рубки знаков, выполненных из листовой латуни. Я понял, вопрос возник в связи с обнаружением таких на подлодке С-8. Если это так, то других подтверждений не требуется. Мне известно положение, регламентирующее этот вопрос. В Сормове было принято обозначать номера лодок литерами из листовой латуни…»
Какие еще требуются доказательства…
Как же погибла С-8? Историки тоже изрядно поработали, и вот что удалось установить. 10 октября 1941 года С-8 вышла из Кронштадта на боевое задание с двумя лодками типа «Щ» («щуками»), направляясь в сторону Ирбенского пролива. До острова Кери шли в сопровождении надводных кораблей. Затем каждый участник похода лег на свой курс. С того момента никаких сообщений с подводной лодки С-8 не поступало…
Обстоятельства весьма загадочные. Лодка погибнет гораздо позже. Почему же ее командир капитан-лейтенант Илья Браун ни разу за это время не вышел на связь со штабом? Объяснить это можно — испортилась радиостанция. Несмотря на это, командир принимает решение выполнять задание. Три лодки должны были выйти в район шведского побережья и мешать двигаться транспортам, везущим руду.
В этом районе не было шхер, где можно спрятаться, и суда пересекали открытые участки моря. С-8 достался южный участок побережья.
Специалисты выдвигают две версии гибели лодки. Первая, до недавнего времени казавшаяся бесспорной, — минная. В районе, где действовала С-8, было много минных полей. Немцы позаботились о безопасности своих рудовозов.
В пользу минной версии говорит и повреждение лодки. Из носовой части вырвана секция обшивки, края поврежденного металла направлены вверх, что говорит о взрыве под днищем судна.
Но после того, как аквалангисты в подробностях отсняли дно вокруг погибшей субмарины, минная версия отошла на второй план.
Как оказалось, все повреждения лодки находятся выше ватерлинии, снесена почти вся передняя часть ограждения рубки, большая пробоина в верхней части прочного корпуса. На палубе заметны гильзы от 100 мм орудия.
Экипаж лодки явно вел бой, как говорят подводники, налицо «надводное артиллерийское столкновение».
Но в архивных документах упоминаний о боях в этом районе нет. А все ли архивы исследованы?
Лодка могла после короткого боя отойти и взорваться на мине. Это предположение тоже можно отнести к разряду версий.
На подводной лодке С-8 служили два наших земляка:
ЗАОНЕГИН Филипп Николаевич, 1918 года рождения, краснофлотец, трюмный машинист. Уроженец города Выксы. Призван на службу в 1939 году;
МАЛЬКОВ Борис Михайлович, 1920 года рождения, старший краснофлотец, старший трюмный машинист. Призван из Горького. До войны проживал по адресу: г. Горький, ул. Генкиной, д. 20/6, кв. 9.