Синдром отмены

В первый раз с таким жутким явлением нижегородские акушеры столкнулись еще в 1989 году. В родильный дом была экстренно вызвана неотложка, которая с включенной сиреной понеслась в первую городскую больницу. И там врачи поставили карапузу страшный, но точный диагноз: синдром отмены, что значит наркоманская ломка.
Медики тогда смогли откачать крошку, назначив ему сильнодействующие препараты. Вот только излечить врожденные генетические нарушения они при всем желании не могли. Выяснилось, что в период беременности будущая роженица потребляла опийсодержащие препараты, чем подписала сыну приговор. Потому что исправлять геном человека современная наука еще не научилась.
— А если ребенок родился с больной генетикой, в нем уже заложена хроническая предрасположенность к формированию любой химической зависимости, — констатирует заведующий подростковым наркологическим отделением городского департамента здравоохранения Алексей Моисеев. — Стоит ему, повзрослев, хоть раз попробовать пиво, он будет уходить в пивной алкоголизм. Попробует коноплю — общество получит еще одного наркозависимого человека…
Единственный выход для него — диета, пожизненная абсолютная трезвость. Но это в наших социально-бытовых условиях, согласитесь, маловероятно. По крайней мере, в ближайшие двадцать-сорок лет.
— Чаще всего я наблюдаю таких детей как агрессивных, неуживчивых, начиная с детского садика, — продолжает Алексей Павлович. — Они истязают домашних животных, не испытывая к ним жалости, бьют сверстников. У таких ребят нарушены самоидентификация и понимание того, что их окружают точно такие же люди…
С тех памятных для наших медиков родов прошел уже 21 год. И сегодня такие случаи, к сожалению, перестали быть редкостью. Время от времени в нижегородских роддомах на свет появляются младенцы с синдромом отмены.
А ведь еще не так давно у нас действовал запрет на роды для дам, состоящих на учете у нарколога. Схема эта работала так. Как только в женскую консультацию обращалась будущая роженица с хроническим психическим заболеванием — алкоголизмом или наркоманией, ее направляли на медицинскую комиссию, а оттуда на аборт.
Правда, и при таком жестком подходе существовали определенные лазейки. Некоторые алкоголички и наркоманки, например, просто не вставали на учет в консультации, а являлись в роддом, когда у них начинались схватки. Но все же такие случаи были скорее исключением, и количество детей со сломанной генетикой не увеличивалось год от года, как сейчас.
— Не понимаю, почему бы нам сейчас не вернуть то, что на законодательном уровне было принято раньше, в советское время? — задается вопросом подростковый врач-нарколог с тридцатилетним стажем. — Чтобы женщинам с хроническим алкоголизмом и наркоманией запрещалось рожать детей в период интоксикации и потребления зелья. У нас существует система диспансеризации. Поэтому если пациентка в течение, скажем, трех лет не принимает наркотики и алкоголь, тогда, я считаю, ей можно позволить подумать о потомстве. Хотя американские и общеевропейские данные, предоставленные Всемирной организацией здравоохранения, свидетельствуют о том, что уже год трезвости позволяет думать о детях. Уже год, а что говорить, если мы поставим барьер в три или пять лет трезвости.
— Но согласитесь, Алексей Павлович, что достучаться до законодателя не всегда получается быстро. Некоторые инициативы из регионов могут проделать долгий путь, прежде чем дойдут до депутатского корпуса и станут законом.
— Не всегда. У нас перед глазами уникальный пример того, как в кратчайшие сроки инициатива нижегородцев была решена на законодательном уровне. Письма с просьбой, чтобы курительные смеси внесли в список наркотических веществ, ушли в Москву из нашего региона. И смотрите, какая оперативность: осенью проблемы были обозначены, а в январе их уже решили на законодательном уровне. Заметьте, потребовалось всего четыре месяца!

Игорь КОНСТАНТИНОВ.

{jcomments on}