20.09.2012

Добыча

«Открытие» губернатора

Наполеон покинул Москву 19 октября 1812 года. Его адъютант, бригадный генерал Филипп-Поль Сегюр, приводит в своих воспоминаниях восклицание полководца: «Идем в Калугу! И горе тем, кто станет на моем пути!»

Двигаясь по широкой Калужской дороге в ряд по восемь экипажей, армия так и не смогла к вечеру полностью выйти из города. На тот момент войско Наполеона насчитывало более 14 тысяч всадников, 90 тысяч пеших и 12 тысяч нестроевых солдат. Вслед двигался обоз с «московской добычей», которая, по официальной справке русского министерства внутренних дел, составила около 18 пудов золота, 325 пудов серебра и неопределенное количество церковной утвари, икон в золотых окладах, старинного оружия, мехов… Часть изделий из драгоценных металлов перелили в слитки с литерой N в честь императора. Для этого в Успенском соборе Кремля оборудовали плавильные печи.

«Наполеон велел вывезти все кремлевские трофеи, забрать бриллианты, жемчуг, золото и серебро из церквей. Он приказал даже снять позолоченный крест с купола Ивана Великого, — писал офицер Вьен Маренгоне. — Мы тащили за собой все, что избежало пожара. Самые элегантные и роскошные кареты ехали вперемежку с фургонами, дрожками и телегами с провиантом. Зрелище напоминало мне войны азиатских завоевателей».

Наполеоновская армия начала продвигаться к Смоленску. 27 октября Бонапарт был в Верее, 28-го — в Можайске, 30-го — в Гжатске, 1 ноября — в Вязьме, 2-го — в Семлеве…

Вообще-то Семлевское озеро называют Стоячим. Странное место. Представьте себе вспаханную округу, островок леса ближе к старой Смоленской дороге, той самой, по которой отходили наполеоновские войска, и в нем — озеро. Не спрашивая, не найдешь.

— Вы тоже клады ищете? — полюбопытствовала женщина, у которой мы попытались узнать об озере. — Летом здесь много кладоискателей бывает. Иностранцы даже приезжают. Немцы у меня дорогу спрашивали, французы… Сокровища, знать, манят, раз издалека едут.

Поле мы пересекли на машине и уткнулись в молодой соснячок, дальше — пешком. Как только мы прошли первый десяток метров, почва под нашими ногами заколыхалась. Зыбун! Вернулись за сапогами.

Лес еще хранил остатки утреннего тумана, который затянул темную гладь озера. Говорят, для опытных кладоискателей туман — хорошая подмога. Они видят в его сгустках картины прошлого. Туман — хранитель памяти. Мы могли бы увидеть конницу, суетящихся людей, кареты, пушки и даже… самого Наполеона.

Но, увы, молочная пелена была для нас бессловесна. Подметили лишь одну деталь: ни одна рыбинка не потревожила неподвижное зеркало воды.

Стоячее озеро превратилось в Семлевское в 1835 году, когда в Петербурге вышел 14-томный труд английского романиста Вальтера Скотта «Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французского». Писатель обобщил вышедшие к тому времени воспоминания наполеоновских маршалов и генералов.

Попала биография «императора французского» и в руки смоленского губернатора Николая Ивановича Хмельницкого. Надо сказать, что не могла не попасть. Губернатора интересовали все выходящие новинки. По призванию он был пиитом и драматургом. Пушкин ставил его первым среди любимых стихотворцев.

Вот строки, которые сразу же потрясли губернатора и завладели его воображением:

«Он (Наполеон. — Авт.) повелел, чтобы московская добыча, древние доспехи, пушки и большой крест с Ивана Великого были брошены в Семлевское озеро как трофеи, которые ему не хотелось отдать обратно и которые он не имел возможности везти с собою. Несколько артиллерии, которую некормленые лошади не могли тащить, также принужденными нашлись покинуть, хотя об этом и не всегда доносили Наполеону, который, будучи воспитан в артиллерийской службе, питал, подобно многим офицерам сей части, род суеверного почтения к пушкам».

Семлевское озеро, о котором идет речь, находилось в пределах его губернии. Тут кто хочешь дрогнет и попытает кладоискательского счастья. И он срочно едет в Вяземский уезд на разведку.

Но почему губернатор Николай Иванович Хмельницкий посчитал, что именно в этом озере, на зыбучих берегах которого мы стоим, утоплено награбленное Наполеоном?

Подробный «План Вяземского уезда 1803 года», помимо Семлевского озера, указывает еще, как минимум, восемь существовавших в районе запруд. И все они не только превосходят Стоячее по размерам в пять или десять раз, но расположены гораздо ближе к старой Смоленской дороге. Филипп-Поль Сегюр, кстати, мог перепутать озеро с запрудой — в суматохе войны, да еще по ненадежным, примитивным картам своей эпохи. В 1933-1938 годах большинство запруд было спущено. Ныне на этих местах ложбины, а согласно элементарному подсчету, с 1812-го до 1930-х годов на клад могло отложиться около полутора-двух метров донных осадков. Прибавим прочие культурные слои и особенность «сундуков мертвеца» уходить в землю и получим максимум три метра. Может, не в воде следует искать, а на суше?

Ледяную воду черпали двое суток

Лично заниматься кладо-искательством губернатору было негоже. Для этого требовалось разрешение самого государя императора. Хмельницкий нарушает субординацию. Он понимает, что его рапорт и прошение, пройдя многие чиновничьи руки, может неузнаваемо преобразиться, а на финише и вовсе исчезнет его фамилия.

К этому времени в его руки попадает еще один документ, подтверждающий реальность написанного Вальтером Скоттом. Оказывается, еще в 1813 году местный помещик «представил в земский суд 40 пушечных лафетов, найденных на полях его владения».

Какие могут быть после этого сомнения? И как только лед сковал Семлевское озеро, губернатор посылает туда прапорщика строительного отряда фон Людевича. Тот через некоторое время донес, что нашел «в 25 саженях от конца нынешнего берегового нароста груду неправильной формы. Зондаж железными крючьями показал наличие медных частиц». Пушки! Это они!

Хмельницкий шлет в Петербург прошение:

«Чтобы получить точное удостоверение, из чего состоит открытая фон Людевичем груда, достаточно устроить вокруг нее перемычку и отлить сифонами воду. Работа сия по представляемой смете может обойтись около 25 тысяч рублей».

Государь решается на поиски, но присылает своего человека — подполковника корпуса инженеров путей сообщения Василия Четверикова. Теперь все работы на озере ведет он.

Тут разгорается небольшой скандалец. Непосредственный начальник Хмельницкого генерал-губернатор смоленский, витебский и могилевский узнает, что он остался в стороне от поиска сокровищ. Он напоминает губернатору о соблюдении субординации. Ему тоже хочется засветиться в этом деле. Правда, за пределы письменной полемики начавшаяся драчка не вышла.

Тем временем на Семлевском озере под лед опускают деревянный сруб и бадьями выкачивают из него воду. Два десятка дней в лютые крещенские морозы прозябает на льду подполковник Четвериков. Он зол, ему изрядно надоело это занятие, он торопит события. Наконец вода в срубе вычерпана, и на лед извлекают находку — два камня. Это были обыкновенные булыжники, хоть рассматривай их самым внимательным образом.

Смоленский губернатор оказывается в глупейшем положении. Его карьера под угрозой.

Но он находит выход из создавшегося положения. Он просит поиски продолжить. А обосновывает все тем, что в тексте Вальтера Скотта могла оказаться ошибка. В губернии есть села, близкие по написанию: Семково и Сешково, и около каждого расположено озеро.

Неизвестно, чем бы на этот раз закончилась история, но вскоре смоленский губернатор Н. И. Хмельницкий был посажен в Петропавловскую крепость за растрату казенных денег на строительстве дороги. Вина его была косвенной — недогляд. Между тем он отсидел шесть лет и вскоре после освобождения умер.

Клады искали
Вячеслав ФЕДОРОВ
и Владимир АЛЕКСЕЕВ (фото).

Смоленская область, с. Семлево.

(Окончание следует.)

Может быть, «деза»?

Солнце стало припекать и «съело» остаток тумана. Из разогретого соснячка потянуло смолистым духом. Вдоль озера с редким гортанным карканьем пролетела гигантская ворона. Крылья ее отливали зеленоватой сединой. Казалось, что она поросла мхом. Быть может, это крылатое чудище с тех самых пор и сторожит озерные сокровища, беспокоится за их сохранность. А что, в сказках о кладах вороны всегда присутствуют.

Пробравшись сквозь тонкую перемычку, мы оказались у самого уреза воды. А это что такое? Из воды торчали полусгнившие сваи. Кто их вбил в топкое дно и, главное, зачем? Протащить такое количество лесин по зыбуну — труд не из легких. Может, когда-то здесь была колхозная водокачка и на сваях стоял насос?

Спросить пока не у кого — до сельца два километра. Погадали мы, да и бросили.

Много позже, роясь в подшивках старых газет, я нашел разгадку свай. Оказывается, в 1960 году на них стоял… тяжеленный компрессор.

Поиск клада на дне Семлевского озера шел постоянно, с тех самых времен, как их начал смоленский губернатор Н. И. Хмельницкий.

После него сокровища искала вяземская помещица Е. Н. Клетнева. И это был не любительский поиск. Помещица слыла первой в России женщиной-археологом, много работавшей в Смоленской губернии. Ничего она не нашла, но написала книгу «Село Семлево в 1812 году», в которой есть целая глава о предпринятом ею поиске клада.

Накануне сотой годовщины Отечественной войны берега озера тщательно обшарила большая команда кладоискателей-энтузиастов. Они решили не лезть в воду. Ведь должно было с подвод что-то свалиться на берегу. Это «что-то» они и искали. И нашли — кусок зеленого сукна и две конские подковы. Не густо, но опять обнадежило.

Самые массовые и хорошо оснащенные поиски шли в 60-х годах прошлого века. Подсчитать, так почти два десятка лет на берегу озера жили поисковики.

В те годы искать клады в одиночку было не принято. Экспедицию организовали под эгидой ЦК ВЛКСМ с привлечением Министерства обороны и ряда научных институтов. Освещать ход поисковых работ было поручено «Комсомольской правде». Бедный журналист вымучивал свои репортажи, все время томя читателей ожиданием. Вот-вот сокровища должны быть в руках. Еще усилие… Но ходу работ препятствуют то непогода, то ранние заморозки. Очередную экспедицию сворачивали.

Предпринимались попытки даже зимних погружений, но тоже безрезультатно.

Летом 1967 года «Известия» в коротком репортаже сообщили, что в работах задействованы электроразведочный, геофизический, сейсмокаротажный отряды и группы аквалангистов.

Говорят, что последние организованные поисковики ушли с берегов озера в середине 1980-х. С тех пор сюда жалуют только любители. Правда, напрашивались французы с хорошей техникой, но им отказали.

А следы поиска заметны. Вот кто-то «прорубил» окно в трясине и пытался что-то нащупать шестами. На сухом берегу след от палатки — долгонько стояли. Аккуратно сложены остатки наколотых дров. Во мху белеют колышки-метки. Интересно, что метили?

Фу ты, опять эта ворона. Своим «карр» аж в дрожь бросает. Все следит. Полет неслышен, будто скользит в воздухе. Вот и сучок сосны, на которой она сидела, треснул под тяжестью. Сорвалась, чиркнула крылом по стволу, зацепилась, сидит…

Да не тронем мы твои сокровища, стереги. У нас в руках блокнот да фотоаппарат, разве не видишь. Так, ради любопытства сюда заглянули. Может, и нет тут ничего и ты стережешь пустое место. Верти, верти головой, думать надо.

Вон даже историки в тупике. Одни говорят — должно быть в озере золото, серебро и драгоценности. Другие возражают. В Вязьме Наполеон был еще в силе. Не время бросать щедрую добычу. Пушки он мог еще бросить, они мешали отходу.

Хотя, о каком отходе идет речь? Это было еще не бегство. Наполеон хотел в Смоленске переждать зиму и, получив подкрепление, вновь идти к Москве. От Семлева до Смоленска всего лишь два перехода, и Наполеон не думал о бегстве. Он принял решение об уходе из России именно в Смоленске и отдал распоряжение отступать. Вот когда груз ему стал в тяжесть.

Еще одна тонкость обнаруживается. Оказывается, в ноябре 1812 года было не так уж и морозно. Если лед и был на озере, то не толстый. Он мог не выдержать. Да и болотина еще не замерзла. Пушки могли захоронить в трясине. Не их ли искали теми шестами, что разбросаны по топкому месту? Опытные, видать, ребята были, со стороны дороги заходили.

Телеги с добром могли подтащить к озеру только по настилу. А о наличии его нигде не упоминается.

Интересный факт. Оказывается, после Отечественной войны к российскому императору обращались бывшие солдаты Наполеона. У них пробудилась совесть: решили они вернуть награбленное, готовы были указать места тайников. Некоторые из бывших солдат такое разрешение получили, но никто из них не нашел места, где прятал добычу. Так что представляете, сколько еще кладов хранит земля?!

Свидетелей семлевского «захоронения» не нашлось. А было ли оно вообще?

Историки уже проверили, у Вальтера Скотта точно указано название озера. Он пользовался мемуарами наполеоновского адъютанта Филиппа-Поля графа де Сегюра. Причем тот упоминает о факте потопления возов с добычей вскользь, намеком, не акцентируя внимания. Бросили да и пошагали дальше.

Известный русский историк Николай Полевой в 1829 году в первом томе своей «Истории русского народа» писал:

«Мне не удалось доныне видеть «Истории России и Петра Великого», сочиненной графом Сегюром, но зная, что он написал о походе Наполеона в Россию… зная, какими сказками наполняются доныне лучшие европейские книги и журналы насчет России, могу угадать, что книга, сочиненная графом Сегюром, не заставит нас признать в сочинении оном большой заслуги для истории Российской».

Один из смоленских краеведов выдвинул смелую гипотезу, которая, возможно, и объясняет, в чем тут дело. Упоминание об озере — чистая «деза». Сегюр отвлек внимание от истинного тайника.

Если это так, то «деза» адъютанта сработала блестяще, превратившись в легенду, которую разрушат только прямые факты. А таковых нет…

Нижегородский след

Вы разочарованы? А представляете, сколько разочарований бывает у кладоискателей, которым кажется, что идут они по верному следу, но заходят в тупик.

История полна загадок. «Наполеоновская добыча» лишь одна из них.

Кстати, вспомним, велика ли была эта добыча? 18 пудов золота и 325 пудов серебра. Кроме этого, церковная утварь, старинное оружие, драгоценные камни, меха. Все это находилось в Московском Кремле. Часть изделий из драгоценных металлов переплавили в слитки.

Из мемуаров известно, что обоз с награбленным состоял из 25 телег или чуть больше. Кроме этого, свои обозы с добычей имели наполеоновские маршалы.

Перепало драгоценностей и солдатам, но сколько унесешь в походном ранце?

Складывается ощущение, что из Москвы было вывезено все самое ценное. Но вспомните о музеях Кремля. Сколько сокровищ они могут показать сейчас!

Еще когда шла битва на Бородинском поле, генерал-губернатор Москвы граф Ф. В. Растопчин отдал приказание об эвакуации сокровищ Кремля. К немедленным действиям приступили начальник Дворцовой экспедиции, действительный тайный советник, сенатор и обер-церемониймейстер П. С. Волуев и чиновник той же экспедиции Поливанов. Для вывоза сокровищ они запросили сто двадцать пять пар лошадей. 125 возов самых ценных кремлевских сокровищ против 25 возов Наполеона. Брошено было самое громоздкое. Кстати, креста с колокольни Ивана Великого, о котором упоминают Вальтер Скотт и адъютант Сегюр, среди добычи Наполеона не было. Его нашли сразу же, как только французы покинули Кремль. Они ободрали с него только серебро.

Пунктом эвакуации сокровищ Растопчин определил Нижний Новгород. Именно сюда тронулись обозы с московским богатством. Каков был их путь — неизвестно. Где разместили сокровища в Нижнем — тайна. Предположительно, в кремлевских башнях.

Незадолго перед этим в Нижний были эвакуированы университет и многие московские учреждения.

Нижний Новгород тогда имел виды на звание столичного города.

Вот как об этом пишет издатель «Русского вестника» С. Н. Глинка:

«Завидя вдали Нижний с возвышения, мне показалось, что он тонет в яме. Тогда носился слух, будто бы он заменит сгоревшую Москву. От этой ли гробовой мысли или от горя сердечного, не знаю, но знаю только то, что вид Нижнего не поразил меня. Один Минин заветным голосом откликался в душе».

Нелестный отзыв о городе. Тем не менее в истории сохранения московских сокровищ Нижний Новгород оставил свой след. Все вернулось в столицу в целости. Экскурсоводы, ведя экскурсии по залам с сокровищами, не упоминают об этом. Для них это мелкий эпизод.

Да стоит ли считаться? Надо думать о потерянном. И даже почти через два века есть надежда вернуть добычу Наполеона.