«Всё делать дома…»
Воздухоплавательная экспозиция на выставке была одной из самых заметных и интересных. Она размещалась в специальном павильоне, спроектированном со знанием дела инженерполковником К. Гоголевским. При павильоне был эллинг для сигнального шара. Но «эллинг» слово иностранное, непривычное и еще не прижившееся, а потому хранилище шара все звали «шаровой конюшней».
Каждый день из темноты конюшни «выводили» газовый шар и поднимали его над выставкой, насколько позволял канат. Внутри оболочки шара помещалась электрическая лампа. Она начинала мигать, и посетители выставки наивно думали, что вся эта иллюминация устраивалась ради них. Но нет, шар был сугубо военный, и мигание лампы было не чем иным, как сигналами для передачи разведданных.
К корзине шара можно было еще крепить прожекторы: поднятый на высоту 200 метров, он мог освещать театр военных действий площадью 2 кв. км. Корреспондент журнала «Нива» отмечал, что при свете этого прожектора «без всякого труда можно читать книгу».
Каждый день без устали роль экскурсовода исполнял начальник команды аэронавтов штабскапитан Александр Матвеевич Кованько. Он делал это без особых усилий, так как любил то, чем занимался. Шесть лет назад ему было поручено сформировать учебный воздухоплавательный парк, и уже к 1896 году в русской армии существовало пять воздухоплавательных отделений: Варшавское, Осовецкое, Ивангородское, Ковенское и Новогеоргиевское. Все они были укомплектованы специалистами, прошедшими подготовку в этом учебном парке.
Александр Матвеевич Кованько был не только командиром будущих аэронавтов. Как писал он в одной из своих статей, его мечтой было «научиться делать все в России, русскими руками, из русских материалов и русских систем». Он понимал, что, широко демонстрируя полеты воздушных шаров, тем самым решал и кадровые проблемы аэронавтики, да и зарождающейся авиации.
На Нижегородской выставке полеты газовых шаров впервые увидел будущий автор «мертвой петли», в то время всего лишь девятилетний любопытствующий мальчишка Петр Нестеров. Его дочь Маргарита Петровна, до конца своих дней прожившая в родном городе, утверждала, будто бы отец говорил маме о том, что его сажали в корзину шара и поднимали на высоту. Это вполне могло быть правдой. Ведь поднимали же в воздух сына китайского вицекороля Ли Хуан Чанга. Мальчишка был счастлив, а папа, не зная что и делать от радости, наградил купца С. Рукавишникова, в доме которого останавливался, орденом Желтого Дракона.
Как бы там ни было, но пути Петра Николаевича Нестерова и Александра Матвеевича Кованько пересеклись позже. Нестеров стал его учеником. А с сыном учителя, тоже Александром, он будет служить в одном авиаотряде, и Кованько младший станет свидетелем таранного удара и гибели Петра Нестерова.
Ну а пока в Нижнем гремела медь оркестров, полоскались на ветру флаги, съезжались гости…
17 июля в 10 часов к железнодорожному вокзалу Нижнего Новгорода прибыл императорский поезд. Оркестр заиграл «Встречу». Прозвучала команда: «На караул!» Из вагона вышли императрица Александра Федоровна и император Николай II. В 16 часов они начали осмотр выставки, который продолжили и на следующий день. Очередь дошла и до аэронавтов. Капитан Кованько отдал рапорт. После этого в свободный полет ушел аэростат, в корзине которого находились поручик А. Нат и К. Боресков. Император проводил его взглядом и продолжил осмотр экспозиции.
Днем позже нижегородские газеты сообщили, что аэростат, запущенный в присутствии императора, пролетел над Нижним Новгородом и взял направление вдоль Волги. Через 2 часа 15 минут он благополучно приземлился в 60 верстах от города. При этом идущий на посадку аэростат до смерти напугал работавших в поле крестьян.
А тем временем император осмотрел «Военнопочтовую голубятню», собственность учебного воздухоплавательного парка. Из 125 пар голубей ежедневно несколько пар в зрелищных целях запускали в Москву. Птицы доставляли небольшие сообщения с новостями выставки. Император с любопытством осмотрел птиц, а вот мимо других экспонатов корзин аэростатов, метеорологических приборов, паровых лебедок, повозок для транспортировки водорода, образцов газонепроницаемых тканей, аэрофотоснимков прошел равнодушно. Видимо, устал от зрелищ.
В том же журнале «Нива», который мы уже цитировали, неизвестный корреспондент отмечал, что Нижегородская выставка наглядно показала успехи России в воздухоплавании, но на ней не было «интересных и поучительных» полетов.
Походя брошенная фраза на долгие годы перечеркнула главную идею, которую заложил в выставочную экспозицию Александр Матвеевич Кованько. Он хотел сполна воспользоваться предоставленной возможностью и получить первый опыт эксплуатации аэростатов в отрыве от основных баз. Здесь все, включая доставку материальной части, газодобывание и устройство стартовых площадок, впервые делалось на голом месте.
На выставке полеты совершались регулярно, причем свободные полеты тщательно планировались и для каждого ставилась своя задача. В воздух уходили офицерывоздухоплаватели, которые нарабатывали опыт и учились управлять аэростатами и шарами. Позднее многие из них станут командирами воздухоплавательных частей, но будут и такие, кто посвятит себя авиационной науке. Так что о бесполезности полетов не может быть и речи. Все они без исключения были поучительными и порой опасными.
31 мая с территории выставки на аэростате поднялись военные воздухоплаватели Семковский и Биглов. Во время полета аэростат попал в снежную бурю, его сильно раскачивало. Пилоты буквально вцепились в края корзины и пытались в ней удержаться. Штормовой ветер вырвал из оболочки боковой аппендикс. Стал выходить газ. Катастрофа казалась неминуемой. Но бывает один шанс из тысячи! Случайный нисходящий поток прибил аэростат к земле. Воздухоплаватели не стали ждать следующего мгновения, чтобы снова оказаться на высоте, а дернули разрывное полотнище.
Беда поджидала поручика Биглова уже на земле: от простуды, полученной в этом полете, через несколько дней он умер.
14 августа в 14 часов был дан очередной старт. Взлет требовал большого мастерства: шар должен был резко уйти вверх, иначе он задел бы электрические провода или крыши высоких павильонов. В корзине аэростата «Надежный», объем которого составлял 640 куб. м, находился самый опытный пилот капитан Кованько. В помощники он взял подпоручика Витовтова.
При довольно тихом ветре аэростат быстро устремился вверх. Сначала его понесло на север, затем он стал все больше отклоняться на восток. К концу третьего часа полета Кованько решил посадить аппарат близ Семенова: дальше уже не было благоприятных мест для посадки шли сплошные леса.
Александр Матвеевич, как отмечает пресса, мастерски посадил аэростат. Без выпуска газа из оболочки капитан уравновесил его с помощью гайдропа – каната на небольшой высоте и таким образом летел на нем до тех пор, пока крестьяне из деревни Родионово не схватили гайдроп и не притянули шар к земле.
В один из летних дней 1896 года в Петербурге, Новогеоргиевске, Варшаве, Ивангороде, Осовце и Нижнем Новгороде одновременно стартовали аэростаты. Уже после анализа полученных данных председатель Воздухоплавательного отдела Русского технического общества Поморцев отметил, что «по полноте и качеству данных могли служить намеченной цели» полеты в Петербурге и Нижнем Новгороде.
Эксперимент этот состоялся благодаря все тому же Александру Матвеевичу Кованько, который, помимо выполнения служебных обязанностей, состоял членом Русского технического общества и, где бы ни находился, всегда выступал с публичными лекциями, призывал строить «мощный воздушный флот России».
Кстати сказать, Александр Матвеевич Кованько стал первым в мире «воздухоплавательным» генералом. Вторым, после Кованько, числится итальянец Умберто Нобиле. Егото мы хорошо знаем по полярной эпопее, когда потерпевший катастрофу дирижабль спасали наши моряки.
Генерала Александра Матвеевича Кованько вспомнит не каждый, разве что любители воздухоплавания. В начале XX века он писал:
«…Нас иностранцы хвалят и уверяют, что русские по воздухоплаванию, особенно военному, занимают второе место в мире… Нет, неправда, у нас намечено много на бумаге, но мы отстали ужасно… никакого воздушного флота у нас нет.
Страшно подумать: двигатели выписываем изза границы и все задумываемся, как бы переселить французов и немцев к нам, чтобы они работали у нас…
Нам нужны опытные мастера, предприимчивость и верфи, где все воздухоплавательное можно было бы делать дома…»
Вячеслав ФЕДОРОВ.