СЕКРЕТ «БЫСТРОГО» МОСТА

Ни в одной стране мира не имели таких навыков, как у нас

21 апреля 1963 года, накануне дня рождения Ленина, в центральных газетах было опубликовано постановление о присуждении Ленинских премий. В разделе, где значились награждения в области науки и техники, судостроители из города Навашино обнаружили имена своих инженеров. Формулировка была краткой и расплывчатой – «за крупное изобретение в области машиностроения». Было странно: завод выпускает суда, а премия присуждается совсем в другой области. Табу молчания долгие годы скрывало их работу. Почему бы о ней и не рассказать?

Средства есть у русских

Осень 1973 года. На Ближнем Востоке разгорается новая арабоизраильская война. Египет, потерпевший сокрушительное поражение в 1967 году, готовился взять реванш. Президент республики Анвар Садат метался в выборе военных советников. Америка, обещавшая помощь за удаление из страны советских военных спецов, подвела. Тогда Анвар Садат продлил «военно-политические льготы» Советского Союза на пять лет. В Каир вернулись советские военные. В названии разработанной операции «Шарора» – «Искра» чувствовалось их влияние. Именно из этой искры должно полыхнуть пламя войны. По сценарию планировалось форсирование Суэцкого канала. И это была уже отдельная операция – «Бадр», названная по местности между Меккой и Мединой, где в 624 году мусульмане победили язычников. Восточный берег канала представлял укрепленную линию, которую её создатель, израильский генерал Бар-Лев, считал неприступной. За высокими земляными валами скрывались позиции миномётчиков и артиллеристов. В землю были вкопаны цистерны с нефтью. В решающий момент предполагаемого штурма, её по специальным желобам должны были сбросить в канал и поджечь. Перед десантом первой волны должна встать стена огня. Операция «Бадр» предусматривала штурм вала в лоб, с воды. Другого варианта не было. Для начала авиация и дальнобойная артиллерия давили огневые точки, затем шел десант на моторных лодках, и за ними понтонеры наводили мосты для пропуска военной техники. Арабским военным казалось, что понтонные мосты – это самое слабое звено операции. Мост в один час не наведешь, а там налетит авиация противника. Советские военспецы заверили, что все будет в порядке. Штурм вала назначили на 6 октября. Для израильтян это был праздничный день «Иом Кипур» – «судный день», для арабов – «Рамадан». Праздники были священны, и вероятность начала войны именно в этот день казалась минимальной. Но точно в 14.00, когда солнце начало слепить глаза защитников вала, египетские МиГи обрушили бомбовый и ракетный удар. Тут же от западного берега отчалил десант – сотни резиновых моторных лодок с солдатами. За ними к створам будущих мостов выкатили понтоны. Все расчёты состояли из советских офицеров, переброшенных из Одесского военного округа. Прибыв в Египет, они успели потренироваться на Ниле. Паромами к валу перебросили пожарные машины, которым предстояло размыть проходы. В это время вдоль западного берега росла лента моста. По сигналу катера развернули ее поперек реки и точно соединили берега. Через 35 минут после начала штурма понтонеры доложили: «Мосты наведены, проходы в насыпи готовы!» Израильское командование было в шоке. Оно не понимало, как арабам удалось так оперативно навести переправы. Ни в одной стране инженерные войска не имели таких «быстрых» в наведении мостов. И только американские советники, находившиеся в израильской армии, знали: такие понтонные средства есть у русских.

Трудная, временами критическая

Американцы их уже видели во Вьетнаме. Русские называли свои переправы ПМП – понтонно-мостовые парки. Именно с их помощью части вьетнамской национальной армии внезапно преодолевали реки и в конце концов лишили американские войска инициативы. Ко времени арабо-израильской войны парк ПМП уже десяток лет состоял на вооружении инженерных войск Советской армии. По отзывам военных экспертов, это был лучший в мире понтонный парк и аналогов ему не было. Техническая судьба понтонного парка была трудной и даже временами критической. В 1947 году старший научный сотрудник 15-го Центрального научно-исследовательского инженерного института Министерства обороны СССР Юрий Глазунов получил задание на проектирование «механизированного мостового парка». Улучшение существующих парков Глазунова не устраивало. Он решил понтоны, прогоны и щиты настила соединить в одно звено, сложенное «гармошкой». Звено сбрасывалось в воду, раскрывалось, и семиметровый пролёт моста был готов к сборке. В такое трудно было поверить. Аналогичные мосты собирались часами и не одним десятком человек. И Глазунову не поверили… Глазунову помог знакомый офицер из военного отдела ЦК партии. Он предложил выйти на замминистра обороны маршала Жукова. – Сколько они просят денег? – 860 тысяч. Жуков засмеялся: – Всего-то? А вдруг получим действительно фантастический парк? Тему восстановили. Деньги выделили. Но потребовалось ещё 12 лет, чтобы проект передали в промышленность. Несмотря на успешные испытания опытного образца, в Военно-инженерной академии новинку восприняли тоже холодно. Понять ученых было можно: у них уже был готов свой проект. При голосовании лишь три голоса перевесили в пользу ПМП, но это ничего не решало. Навашинскому судостроительному заводу, который уже три десятка лет строил понтоны, передали на дальнейшую разработку все-таки два проекта. Вот как об этом вспоминал бывший в то время заместителем главного конструктора завода Михаил Иванович Щукин: «Новый мост-ленту планировалось «приспособить» под технологическое оборудование завода. Транспортным автомобилем выбрали КрАЗы. Разрабатывалось два варианта понтонных парков. Конструкция первого была привычна. Понтоны на автомобиле располагались горизонтально, и конструкторы прозвали его «бутербродом». Этот вариант рассматривался как основной. Во втором варианте понтоны расположили вертикально и сложили гармошкой. Изначально этот вариант считался альтернативным. Над «бутербродом» трудились разработчики из академии и СКВ завода – 27 человек. Заводскими конструкторами руководил Иван Алексеевич Дычко. Мы же, работавшие над вторым вариантом, собрались в небольшой комнатке. Нас было всего-то шесть человек. Скоро стало очевидным, что вариант «бутерброда» сложен и неперспективен. На совместном техническом совещании, в кабинете директора завода, он был забракован и тут же был рассмотрен и принят за основу для дальнейшей разработки альтернативный вариант. Ничего обидного в этом не было. Для конструкторов – это обычная работа. Мы должны исчерпывать возможности каждого варианта, каждой идеи, что мы и сделали. Я вызвал к себе в кабинет И.А. Дычко и предложил ему принять к руководству для дальнейших работ второй вариант. В итоге он был назначен главным конструктором проекта ПМП». Так навашинские конструкторы решили судьбу нового парка. Дальше она была уже счастливой.

О счастливой навашинской судьбе

С той поры осталась память в заводском музее: пачка из двух десятков авторских свидетельств на оригинальные технические решения, предложенные навашинскими конструкторами. Заводские испытания новый понтонный парк проходил на горной Куре в районе Тбилиси. Там же стало ясно, что норматив времени наведения ПМП в сравнении с лучшим парком США М4Т6 лучше в 10 раз. В понтонно-мостовом деле была, по существу, произведена научно-техническая революция. В 1960 году парк ПМП был принят на вооружение Инженерных войск Советской армии. А тут для него подвернулись испытания – на Украине, южнее Киева, шли учения, в которых участвовали войска стран Варшавского договора. Присутствовали на них и главы социалистических государств во главе с Никитой Сергеевичем Хрущёвым. Военное командование пригласило высоких гостей посмотреть, как войска будут переправляться через Днепр. Хрущёв недовольно поморщился, видимо, вспомнив, как это происходило в минувшую войну, но остался. Каково же было его удивление, когда лента моста стремительно соединила берега и по наведённой переправе, не сбавляя скорости, пошли танки. Всего 17 минут отняли военные понтонеры у высоких гостей. Опомнившись от увиденного, Хрущев тут же распорядился наградить создателей переправы. Инженерным войскам всегда была уготована роль второго плана. Они идут вслед за наступающими войсками и не всегда видна их работа. Операция «Бадр» в арабо-израильской войне заставила взглянуть на понтонеров по-другому. Пожалуй, впервые в военной практике заговорили не о новом виде оружия, появившемся на поле боя, а о понтонных переправах. Неизвестно, предупредили ли американские военные советники своих израильских коллег о возможности египтян молниеносно форсировать Суэцкий канал. Если нет, то они их здорово подставили. Американцы были хорошо осведомлены о новом понтонном парке русских. Больше того, они уже имели аналог ПМП, который назывался «Риббон бридж» – «мост-лента». Они его просто-напросто сдули… Истинное авторство понтонного парка сразу же раскрыли педантичные немцы, купив в 1976 году лицензию у США на его изготовление для войск бундесвера. Они написали в журнале «Пионир»: «Нам пришлось взять на вооружение американский парк советской конструкции». Как же американцам удалось заполучить чертежи новинки? Тут фантазия может разыграться в духе нынешних боевиков: коммандос выкрадывает их в секретном НИИ. Можно в операции задействовать и Джеймса Бонда. Но все оказывается много прозаичнее. Новый понтонный парк изначально не был секретным. Первые его образцы появились в 1960 году в Группе Советских войск в Германии. Без ПМП не обходились ни одни крупные учения. И вот на одни из таких маневров пригласили американских дипломатов. Лауреат Ленинской премии Юрий Николаевич Глазунов рассказывал: «Снять фильм о наведении переправы труда не составляло. Об этом мне рассказывал один американский дипломат. По кинокадрам, видимо, изготовили чертежи. Я просил председателя НТК генерала Виктора Харченко запатентовать мост. Однако он решил, что военной технике патент не нужен. Обидно, конечно, государство многое потеряло». К сожалению, это не единственное, о чём приходится сейчас сожалеть.

Вячеслав ФЁДОРОВ.

Фото из открытых источников.