«ВЕЛИКИЙ» ПОЭТ ХУТОРСКОГО ЗНАЧЕНИЯ
Сегодня так и хочется сказать: ну и задал ты нам задачу, Тарас Григорьевич! Глядя на мемориальные доски в честь памятного приюта ссыльного поэта и художника Шевченко, мы всегда мысленно благодарили наших земляков. Ведь не убоялись принять солдата, возвращавшегося из ссылки. Будто знали, что стать ему в будущем великим классиком украинским. И памятных мемориальных досок удостоили в далёком 1938 году на Варварке и на Верхневолжской набережной, где он счастливо квартировал. 159 дней прожил освобождённый арестант в Нижнем Новгороде. Мы были всегда благодарны ему за рисунки нижегородских достопамятностей, которые он делал, бродя по городу, и портреты знатных нижегородцев, у которых бывал в гостях. Что-то рассказывали о ссыльном страдальце в школе и даже читали его стихи о доле и воле угнетённого украинского народа. Конечно, сочувствовали. Но произошло удивительное: к личности Тараса Шевченко нас вернуло время и события дней сегодняшних. Оказывается, не так прост был поэт и не так светла память о нём.
Ошибка пьяного писарчука
Надо сказать прямо: Тарас Григорьевич Шевченко попал в Нижний Новгород совершенно случайно по казусной ошибке. О его появлении в городе был осведомлён губернатор Муравьёв. Из далёкой стороны, где пребывал ссыльный, поступила бумага от командира Оренбургского армейского корпуса на задержание Шевченко и «возвращении его в Оренбург». Именно там ему надлежало поселиться после освобождения. Как объяснял нижегородский губернатор, видимо, «пьяный писарчук» определил его конечный пункт маршрута — Петербург вместо Оренбурга. Так бывший ссыльный оказался в Астрахани, где погрузился на пароход «Князь Пожарский» и отбыл в Нижний Новгород навстречу своим злоключениям, хотя на всём месячном пути ему рисовались встречи в Петербурге с однокашниками по академии художеств, где ему, посланному помещиком, заметившим в нём художественный дар, пришлось учиться. Огорошен он был прямо на пристани: ему предписывалось совершить возвратный путь. Но тут и проявилось благородство нижегородцев. Не без помощи губернатора Александра Муравьёва, бывшего декабриста, вкусившего «прелести» ссылки, Шевченко определили больным «на неопределённое время». Причём вся знать города не была против. Не сказать, что начитанные нижегородцы знали его как великого поэта-бунтаря, но кое-какие книжечки и альманахи, где печатали его стихи, в провинцию доходили. Все дни пребывания в Нижнем его без внимания не оставляли. Биографы по дневниковым записям подсчитали, что за время нижегородского сидения он 92 дня пребывал и столовался в гостях. Быстро сошёлся с артистами Нижегородского театра, и у него стало ещё больше «нелицемерных друзей», с которыми он частенько «трапезовал». О грехе винопития биография поэта умалчивала, а он его не скрывал, признаваясь, что к этому пороку пристрастился в ссылке да так и не смог отвыкнуть. В Нижнем Новгороде он чуть было не женился на «чувствительной душе», пятнадцатилетней актрисе Катеньке Пиуновой. Встречаясь, он как учитель занимался её образованием, знакомил с непонятным языком малороссов… В конце концов решился сделать ей предложение, но был отвергнут и ею, и её родителями по причине разницы в возрасте. Жених был старше юной актрисы… на три десятка лет. Его реакция на произошедшее в дневнике: «Дрянь г-жа Пиунова! От ноготка до волоска дрянь!» Шевченко освоился в городе. Он знакомится с литератором Владимиром Далем, который «просил заходить к нему запросто, как к старому приятелю». Сошёлся с писателем Павлом Мельниковым-Печерским, который тоже пообещал всяческое содействие. Шевченко умел произвести о себе приятное впечатление. Он хорошо пел, прекрасно читал свои стихи, юморил, был добр и чистосердечен. Хотя появился он в Нижнем, казалось бы, беспомощным и разбитым. В воспоминаниях о нём отмечается: «Нервность нередко у него проявлялась в болезненных формах; иногда самый ничтожный случай заставлял его волноваться и плакать самыми неутешными слезами, как ребёнка».
Страсти по Тарасу
Жизнь Тараса Шевченко от посещения Нижнего Новгорода и до кончины в Петербурге продлится не очень долго — три года. За это время он станет академиком по гравированию и действительно знаменитым пиитом, не переставая при этом постоянно «трапезовать» с петербургскими знакомыми. Выходили стихи, писались рассказы и поэмы. В оценках его стихов чувствовалось, что коллеги воспринимали его не больше, чем «народным поэтом». «Нехай буду мужицкий поэт, — соглашался он, — абы только поэт; то мини бильше ничого и не треба». Гоголь говорил о нём: «Дёгтю много, и даже прибавлю — дёгтю больше, чем самой поэзии. Да и язык…» Белинский был категоричнее: «…Здравый смысл в Шевченко должен видеть осла, дурака и пошлеца, а сверх того, горького пьяницу, любителя горилки по патриотизму хохлацкому». Понятно, что этой фразы о Шевченко в печатных изданиях Виссариона Белинского советской поры мы не найдём. Не найдём и того, что одно время литературные критики пытались инициировать «объективный и исторический» суд над ним и развенчать его принадлежность украинской литературе. На этот счёт были, как им казалось, веские доводы: две третьих написанного украинским классиком было на русском языке. И если сейчас на родине поэта русский язык под запретом, то что остаётся украинского в его поэзии? К тому же в его сочинениях филологи не нашли ни одного слова — «украинец». Героями его повестей были запорожские казаки. Украины тогда ещё не существовало. Украинская «мова» ещё только нарождалась из смеси языков и диалектов. Вот в этом процессе Тарас Григорьевич принял активное участие и даже составил «Букварь Южнорусский». Кто знает, может быть, со временем страсти по Тарасу могли бы угаснуть и, как предрёк глубокий знаток истории и философии Иван Франко, — «это просто средний поэт, которого незаслуженно пытаются посадить на пьедестал мирового гения». Пока Малороссия не стала Советской Украиной, о «гении» стали совсем забывать. Журнал «Ріднa мoвa» писал: «У нac мaлo читaют Шeвчeнкo или вooбщe нe читaют eгo. Прoйдитe вce cёлa и гoрoдa. Eдвa ли ecть oдин «Кoбзaрь» в библиoтeкe. A cтoит oн oбычнo приcыпaнный пылью, зaплecнeвeлый». 7 мая 1939 года, в день 125-летия поэта, газета «Правда» в своей передовой статье открыла на него глаза и для Украины: он стал «великим сыном украинского народа, родоначальником украинской литературы, народным поэтом-революционером, пламенным борцом за счастье трудящихся». И для того, чтобы радость восприятия была полной, день рождения и был объявлен ежегодным выходным днём.
Умники погубили
То, что сегодня Тарас Шевченко, со своей приглаженой с советских времён биографией, превратился из «украинского поэтического гения» в «пророка» и «духовного гетмана майдану» — для нас было откровенной неожиданностью. Его портреты мелькали на футболках марширующих по Киеву факельщиков, пестрели листовками на столбах, водружались на трибуны… Славя его, один из лидеров новых нацистов вещал: «Кобзарь» для нас, украинцев, стал самой важной, после Библии, книгой». Красноречиво сказал о нём временно исполняющий обязанности президента Украины: «Шевченко — это наша суперзвезда, зажигательная смесь энергии, духа, борьбы, драйва, а его творчество является классикой и мейнстримом одновременно. Он всегда современный и крутой. Его слова мотивируют, вдохновляют и закаливают уже не одно поколение украинцев». Что же произошло? Когда же случилось перерождение Тараса в нациста и было ли оно? Может быть, мы что-то у него не дочитали? На Украине его уже откровенно называют «национальным пророком». Как оказалось, он всегда ненавидел русских, обзывая их придуманным поляками словом — москали. Чего же тогда из своих 47 лет он только 15 провёл на родине, и то в детстве? В своих поэмах он призывал всегда противостоять ворогу, заливая землю его кровью. А кто был этот неизвестный ворог, стоило бы догадаться — русские да ляхи. Гоголь считал, что Шевченко «погубили умники», убедив «дожёвывать европейские, давно выкинутые «жваки». Он писал: «Русский и малоросс — это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение одной в ущерб другой невозможно». В силу своей политической близорукости Шевченко не внял Гоголю и продолжал веровать в «хуторской национализм», сдобренный вирусом превосходства. Но стоит сказать: историки не нашли в его писаниях призывов к национал-территориальной самостийности. Шевченко понимал «национализм» как становление и укрепление нации, а не разрыв с другими славянскими народами. Но, как оказалось, понять можно было иначе. В первый месяц от начала Великой Отечественной войны, когда солдаты группы армий «Центр» шли по Украине, Гитлер создал имперское министерство оккупированных восточных территорий. Учёными, работавшими там, был составлен архетип «хуторского селюка», который формировался веками: изоляция, скрытность, жадность, злоба ко всем окружающим, стремление к превосходству. Шевченко как никто подходил им на роль духовного вождя. Вот почему не был взорван в Киеве его памятник, а на торжествах по случаю каких-то событий разрешалось вывешивать портрет поэта рядом с тогдашними главарями националистов и даже фюрером. Эти факты посмертной судьбы поэта были засекречены и появились на свет только в наше время. Печатные издания обрели новую тему и гуртом на неё навалились. И, как всегда, всё перемешалось — сенсации и реальность… Сегодня мы можем лишить его мемориальных досок нашей памяти. Замолчать о пребывании Тараса Григорьевича Шевченко в Нижнем Новгороде? Забыть о проявленном великодушии нижегородцев? Конечно, нам не привыкать забывать и замалчивать. Но стоит ли торопливо откликаться на вызовы времени? Подумаем? В этом году отмечалось 210- летие поэта. Юбилей прошёл скромненько. Шевченко был помянут, в частности, не только как поэт и прозаик, но и с добавлением — этнограф и общественный деятель. А все ли мы знаем, что он является мировым лидером по количеству установленных деятелям искусства и культуры памятников? Сегодня в мире насчитывается 1384 «его» монумента. Из них 1256 — на Украине, 128 — за рубежом, в 35 государствах мира. В России — 30 монументов: 10 памятников и 20 мемориальных досок, две из которых — в нашем городе.
Вячеслав ФЁДОРОВ.