БОЙ ПРИНИМАЕТ ТОТ, КТО ИДЁТ ВПЕРЕДИ
История, о которой хотим рассказать, только сейчас, по прошествии времени, приобрела статус значимой. В ту пору распадался Советский Союз, а вслед за ним рушилось многое, в том числе сновы советской литературы. Как ни удивительно, но в череде переосмысливаемых писателей оказался и Аркадий Петрович Гайдар. Советская литература знала подобные критические атаки на отдельных писателей и даже на литературные журналы, осмелившиеся выступать против диктуемых партией жизненных позиций. Но было это в 1930-50-х годах и, казалось, к этому возврата не будет. Но атаки вернулись. Отработанные схемы писательских гонений возникли в нашем времени в самой изощрённой форме. На этот раз их было кому поддержать. В индустрии массовых изданий «для обывателя» созрела когорта так называемой жёлтой прессы, спекулирующей на сенсациях. Им было всё равно о чём, о ком и как писать, лишь бы «пипл хавал» и оплачивал их пасквильный труд.
Море ненавистников
Почему же в эту газетную мясорубку попал и детский писатель? Политологи считают, что это произошло с появлением в российской власти человека с хорошо знакомой фамилией — Гайдар. Писательский внучок-реформатор стремительно поднимался по служебной лестнице, и его пыл следовало осадить. Так что вполне возможно, команда «фас!» поступила с Запада, где с пристрастием пеклись о «новой жизни» в России. И сейчас это весьма очевидно. Откуда вдруг взялось столько гайдароненавистников, которые, учитывая их возрастной ценз, должны были в обязательном порядке читать в школе книги популярнейшего детского писателя? Имя Гайдара с годами не померкло и не забылось. Цель была выбрана точно. Оставалось её добить… И ненавистники с усердием принялись за это дело… Не гнушались ничем. Свою первую повесть «В дни поражений и побед» Гайдар принёс в ленинградское издательство «Ковш». Рассматривал рукопись начинающего автора маститый писатель Константин Федин. Он вынес уничтожающе-ободряющий вердикт: «Писать вы не умеете, но писать вы можете и писать будете». В автобиографии Аркадий, всё ещё Голиков, по этому поводу написал: «Я любил Красную армию и думал остаться в ней на всю жизнь. Но в 23-м году из-за старой контузии в правую половину головы я вдруг крепко заболел… Долго меня лечили, и, наконец, в апреле 1924 года, как раз тогда, когда мне исполнилось 20 лет, я был зачислен по должности командира полка в запас. С тех пор я начал писать». Федин оказался провидцем. Это он ещё не знал, что молодой автор был по материнской линии не особо и далёким родственником Лермонтова и мог унаследовать хоть чуточку способности к сочинительству. Отец Акадия Голикова был из крепостных. Он и вовлёк молодую, склонную к жизненным преобразованиям жену в народничество. А она, в свою очередь, стала семейным проводником в мир книг. Уходя от полицейских преследований, молодая семья Голиковых выбрала для жизни тихий Арзамас. И не прогадала. Городок был наполнен частными библиотеками и самодеятельными домашними театрами. Аркадий и три его сестрёнки жили в книжном раздолье. Аркадий даже начал писать стихи. Революция внесла в семейную жизнь коррективы. Родителинародники приняли новую власть и отправились на фронт: отец солдатом, а мать — фельдшерицей. Почитайте, чем интересовался 13-летний мальчонка Аркадий, отсылая письмо отцу: «Милый, дорогой папочка! Пиши мне, пожалуйста, ответы на вопросы: 1. Что думают солдаты о войне? <…>2. Не подорвана ли у вас дисциплина? 3. Какое у вас, у солдат, отношение к большевикам и Ленину? <…>Пиши мне на всё ответы, как взрослому, а не как малютке». Хватит войны и Аркадию. Начав воевать на фронте с петлюровцами, он был переброшен на борьбу с бандитами кочующих белогвардейских отрядов. В 1994 году «выстрелила» книга популярного в то время писателя В. Солоухина «Солёное озеро», которая рассказывала о борьбе отрядов ЧОНа в Хакасии. Одной из таких частей особого назначения командовал и комполка Голиков. Писатель рисовал ЧОНовцев карателями и садистами. Это было время красного террора, и жестокость была одним из главных их методов. Солоухин не нашёл ни одного документа об участии отряда Голикова в устрашающих акциях и вынужден был ссылаться на чужие документы с припиской — вот, мол, так мог действовать и отряд Голикова. Когда же коллеги В. Солоухина после выхода книжного пасквиля задавали ему вопрос: «Зачем же так поступать?», он спокойно отвечал, что это художественное произведение и он имеет право на свободное изложение своих мыслей. А книга-пасквиль, между тем, стала базовой для «желтушных» измыслителей. Какой только ереси не разлили они по страницам своих газет, минуя документальные подтверждения фактов, которые безбожно перевирали. И пасквиль сработал. Издательства почти прекратили выпускать книги Гайдара. Детский спрос на его книги в библиотеках уменьшился. Вместо тимуровцев, у которых даже существовал свой Всесоюзный штаб, появились неведомых волонтёры. В растерянности оказались родители: прятать ли книги Гайдара от детей? Школьные учителя ничего не могли им посоветовать. Понимая абсурдность произошедшего, не отреагировали центральные газеты, а жёлтая пресса просто не публиковала поступавшие в редакции опровержения.
Ценой чего угодно
Двадцати от роду лет Аркадий Голиков покинул армию с диагнозом «травматический невроз». Болезнь гадкая, ныне известная как синдром — целый набор болезней. Он соглашался на любые способы оздоровления. В одном из писем он писал: «Вылечиться нужно во что бы то ни стало и ценой чего угодно. События кругом надвигаются величественные и грозные. Нужно как можно скорее и больше накопить здоровья, знания и сил…». Для обучения писательскому мастерству он выбрал газету и с головой ушёл в работу. «В один из дней, в конце октября 1925 года, вошёл к нам в комнату большой, широкоплечий человек в серой солдатской шинели, в серой кепке, высоких сапогах, с трубкой в зубах. И таким ясным было его широкое, чуть скуластое лицо с добрыми, с лукавинкой глазами, с детскими, чуть припухлыми губами, что сразу он стал своим», — вспоминала сотрудница пермской газеты «Звезда» Галина Плеско. Таким он начал свои творческие скитания. А дальше пошло… За год и два месяца он написал 107 фельетонов в пермской газете. Затем была работа в «Тихоокеанской звезде», затем путешествия по Крыму и Средней Азии. «В сущности, у меня есть только три пары белья, вещевой мешок, полевая сумка, полушубок, папаха — и больше ничего и никого, ни дома, ни места, ни друзей», — писал он в своём дневнике. Между тем, уже начали выходить книги. Складывается впечатление, что Гайдар на самом деле был благополучным, обеспеченным и согретым советской властью детским писателем. Из всех детских писателей он был самым критикуемым, а вернее, обсуждаемым. Его книги были хорошо приняты детьми. Они уловили в нём человека необычайно чистого и светлого. При этом он был человеком с удивительно здоровым духом: честным, по-детски непосредственным. Детей не обманешь. А что касалось взрослых… Они вели себя по-иному. Каждая книга Гайдара рассматривалась, как под микроскопом. Так, его «Военная тайна» вызвала затянувшуюся полугодовую дискуссию «Полезна ли эта книга?» в журнале «Детская литература». Итогом споров было «состояние крайнего нервного истощения» писателя и его официальное признание «идейных шатаний». «Голубая чашка» не понравилась жене Ленина Надежде Константиновне Крупской и после сорока двух месячных обсуждений в том же журнале было решено, что такой «рассказ не нужен советским детям!» К «Тимуру и его команде» были претензии особого рода: «в попытке подмены пионерской организации имени В.И. Ленина «игрой в команды». «Судьба барабанщика» стала почти роковой книгой для Гайдара. Сразу же после выхода первых глав книги в «Пионерской правде» поступил приказ: «Печать прекратить! Набор рассыпать». Объяснений никаких. Как ни шифровал Гайдар судьбу пионерского барабанщика Серёги, кто-то из доброхотов увидел в репрессированном отце мальчика не расстратчика, а врага народа. Книга принимала уже другой окрас. Сам Гайдар знал, что по Москве сбиваются в подростковые шайки мальчишня, лишённая отцов, и он предупреждал о будущей беде. Даже сам Гайдар не сомневался, что за эту книгу его арестуют. Выручил орден «Знак Почёта, к которому он был представлен в числе 139 советских писателей, и Указ только что был подписан Сталиным. А впереди Гайдара ждало новое испытание… войной.
Манёвр удался
Дорога на войну для него открылась 19 июля 1941 года. Именно в этот день в редакцию «Комсомольской правды» из Генштаба поступил ответ на просьбу о командировании писателя Аркадия Петровича Гайдара на фронт. Тут же было составлено командировочное удостоверение. Хотя медицина была против. От военной службы он был освобождён и, только представить: ему всю войну, сколько бы она ни длилась, предстояло торчать в тылу. Этого его мятежная душа вынести не смогла бы. Он должен быть на фронте. Хорошо, в ряды действующей армии он не подходил, но был и обходной манёвр, который он тут же опробовал: попасть на войну в качестве корреспондента газеты. Это манёвр счастливо удался. Через два дня он уже едет на фронт. Накануне он расписал жене все адреса, куда можно будет обращаться «в случае если…», а в «случае ещё какого-нибудь случая действовать, не унывая, по своему усмотрению». Пока это была только командировка. Он успеет приехать в Москву, сдать материал и вновь отправится на фронт. Теперь уже навсегда. Он останется в осаждённом Киеве, попрощавшись с товарищами, улетавшими на последнем самолёте. Ещё в 1929 году, в своей автобиографии, он писал: «Тот год и тот день, когда напряжённую тишину тысячевёрстной западной границы разорвут первые залпы вражеских батарей… Этот год, и день, и час не отмечены ещё чёрной каёмкой ни в одном из календарей земного шара. Но год этот будет, день возникнет и час придёт». Он предсказал войну и не считал, что должен быть на ней не только в командировках. Да и в бой уже шли его читатели. Хотя эту его «самоволку» истолковывали по-разному. Кто-то даже напомнил, что он не зря в последние годы изучал немецкий язык. И когда всё уже было доказано и дошли вести о том, что он партизанил и был убит прямо в сердце единственной пулей, выпущенной из немецкого автомата МР-38, чёрная туча сомнений всё равно витала над ним. Только когда его прах перезахоронили в Каневе и «Комсомольская правда» рассказала о его судьбе, вроде бы всё встало на свои места. Более полувека он оставался любимым писателем послевоенной детворы. Устоявшееся время показывает, что новые нападки на Гайдара начались в России и на Украине почти одновременно. Что происходило у нас, мы знаем. На Украине тоже, как по единой команде, в местных газетах появились статьи доморощенных националистов под общим заголовком: «Москаль Аркадий Гайдар оскверняет священную землю нашего Тараса». Начала разворачиваться кампания «Гайдар, геть!» Сегодня музей Аркадия Гайдара в Каневе переименован в музей «Литературная Каневщина», и стоит он уже на улице имени «Небесной сотни». Пока цела могила писателя. В России сохранился музей Гайдара в Клину и не дрогнули арзамасцы, оставшиеся верными своему земляку. Значит, не всё у нас с вами потеряно…
Вячеслав ФЁДОРОВ.
Фото из открытых источников.