СТАЛ КРАТЕРОМ НА ЛУНЕ
Мы вам обещали рассказать о выпускниках Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса, имена которых сохранило для истории России время. О летчиках Петре Нестерове и Вячеславе Ткачёве уже рассказали. Но есть ещё одно имя, малоизвестное от недостатка нашей любознательности, — Михаил Поморцев. Попробуем лишить себя этого недостатка, заглянув в компьютерную энциклопедию. Читаем: «Поморцев Михаил Михайлович, русский изобретатель в области ракетной техники, аэрологии, инженер, генерал-майор». Это, думаете, всё? Далеко — нет, Михаил Михайлович был разносторонен в знаниях. Он брался за решение многих технических проблем, и это ему удавалось. Но вы удивитесь, если скажем, что с одним из его изобретений знакомы все мужчины, кому выпало быть служивыми. Не будем пока раскрывать секрета. Вы о нём узнаете.
«Аэромания» или авиация
Честно говоря, ему не хотелось быть военным. Но разве пойдешь против воли отца, отставного артиллерийского поручика, который имел право отправить сына учиться в военное заведение и, главное, «на всё готовое». Так Миша Поморцев поступил учиться в Нижегородский графа Аракчеева кадетский корпус. Это военное заведение славилось крепким преподаванием математики, и выпускники легко поступали в артиллерийские училища. Возможно, отец и определил сына именно сюда с далеко идущей целью. Так и произошло: выпускник кадетского корпуса Михаил Поморцев продолжил учёбу в Петербурге в Михайловском артиллерийском училище. И пошёл по стопам отца — само собой получилось. Служил в артиллерийских частях на Западной Украине и в Бессарабии, но всё больше убеждался, что его неотвратимо влечёт наука. Ему везёт, его направляют учиться на геодезическое отделение Академии Генерального штаба. А после окончания оной его прикомандировывают к Астрономической обсерватории в Пулково под Санкт-Петербургом. Здесь ему предстояло решить, какой науке он отдаст предпочтение. В биографии Михаила Михайловича Поморцева значится, что выбрал он метеорологию, а если сказать точнее, то аэрологию. Это часть науки метеорологии, изучающая так называемую свободную атмосферу на уровне верхних слоёв. А это значит, основной инструмент для исследований мог быть только воздушный шар. А полёты на воздушных шарах над Россией были запрещены ещё Екатериной Второй «в предупреждении пожарных случаев и несчастных приключений». Французскому воздухоплавателю Бланшару демонстрировать полёты было отказано под предлогом, что «… в России не занимаются сей или другой подобной аэроманией, да и всякие опыты оной, яко бесплодные и ненужные, у нас совершенно затруднены». Косную традицию нарушил Яков Дмитриевич Захаров летом 1804 года, совершив в Петербурге первый полёт с научными целями. В рапорте в Академию наук он указал: «Главный предмет сего путешествия состоял в том, чтобы узнать с большею точностью о физическом состоянии атмосферы и о составляющих ее частях в разных определенных возвышениях оной». Позднее, когда «аэромания» стала перерастать в авиацию, петербургского академика поддержал Дмитрий Иванович Менделеев. «Для ползающего на дне морском, неведомы бури поверхности; так же и нам почти неизвестны явления, в верхних слоях атмосферы происходящие. Один аэростат может дать полное знакомство с ними: он сам часть воздуха, облако ему собрат». К сожалению, Михаил Михайлович Поморцев не оставил воспоминаний. Было бы интересно узнать, с чего он начинал свою научную деятельность и, главное, дружил ли он со своими однокашниками — будущими лётчиками Петром Нестеровым и Вячеславом Ткачёвым. Удивительно, но уже третий из курсантского рода нижегородских «аракчеевцев» приобщается к авиации.
Пристрастие — ракеты
Проникнуть в тайны небесной «лаборатории погоды» — мечта многих учёных. Но как это сделать? Михайло Васильевич Ломоносов подумывал об этом и даже предпринял решительный шаг: сконструировал модель «воздуходвижной машины», которая должна была за счёт вращения винтов, закреплённых на вертикальном валу, «отбрасывать воздух вниз», отчего сама должна была «подниматься в верхние слои воздуха и поднимать вверх «термометры и другие малые инструменты метеорологические». Из протокола академического собрания следовало, что своим коллегам Ломоносов показал машину 4 марта 1754 года. Можно легко представить, что они увидели — маленький вертолётик. Его винты вращала пружинка. В ней и была слабость представленной конструкции: на пружинке высоко не улетишь. Век вертолётов придёт позже века авиации. В распоряжении Михаила Михайловича Поморцева были воздушные шары и предстояло только научиться ими управлять, что он и сделал. С 1885 года он поднимается в корзинах аэростатов в разных городах Российской империи, исследуя особенности атмосферы. И создаёт первые в мире аэронавигационные приборы, позволяющие вести бортовые измерения. На свет появляются результаты его открытий — выходят из печати небольшие брошюрки: «Очерк учения о предсказании погоды», «Определение направлений и угловых скоростей движения облаков». И, наконец, книга «Научные результаты 40 воздушных путешествий, совершённых в России». Его книги становятся настольными у начинающих авиаторов. Их переводят на английский, немецкий и французский языки. За этот труд Поморцеву присуждена премия Русского технического общества и золотая медаль Русского географического общества. Получает он признание и на Международной выставке в Париже, где демонстрируются приборы для исследования атмосферы, созданные им. Сам он входит в члены жюри. Возникла проблема: по правилам нельзя награждать тех, кто входит в оценочную комиссию. И тогда правительство Франции вышло из положения, почтив его орденом Почётного легиона. Но одно изучение небесной «лаборатории погоды» в его научных трудах погоды не делает. Он признан одним из разработчиков ракетной техники. А здесь каковы были его пристрастия? Известно, что обратил внимание россиян на космос калужский учитель Константин Эдуардович Циолковский. Это он предрёк будущие космические путешествия и предложил это делать в ракетах. На втором этаже своего дома в Калуге он оборудовал целую мастерскую по моделированию будущих космических кораблей. Идеи Циолковского всколыхнули энтузиастов. Но мало тогда кто знал, что задолго до Циолковского ракетами занимались военные. Ракеты уже использовались в войнах, но у них был один существенный недостаток — они не умели точно попадать в цель. Биографы Циолковского, отмечаю, что неожиданно у « калужского мечтателя» появился критик, который был со многим не согласен. Он не скрывал себя — Михаил Поморцев. Позднее учёные назовут критическую переписку Циолковского и Поморцева «особенно плодотворной для отечественной науки». И если ракеты Циолковского существовали пока в фантазиях, то полковник Михаил Поморцев отрабатывал на полигонах стрельбу реальными боевыми ракетами. До начала работ над ними они летали на дальность до одного километра, но усовершенствования их конструкции позволили удлинить их воздушный путь до двух километров и лететь по правильной траектории, как снаряд, выпущенный из мортиры. Можно уже догадаться, что эти ракеты были прообразом будущих снарядов «катюш», а попутно изобретённый ракетопланер мог послужить прообразом современного беспилотника. Не случайно в 1913 году уже генерал Михаил Поморцев был награждён золотым нагрудным знаком Особого комитета по усилению военного флота России за особые заслуги в области воздухоплавания.
«Неудачный» опыт
С двумя пристрастиями Михаила Михайловича Поморцева в науке мы с вами познакомились. Но было и третье — химия. Правда, никаких открытий, впечатливших науку, он в этой области не сделал, но именно химия сделала его имя легендарным. А увлёкся он ею под руководством Дмитрия Михайловича Менделеева, который пригласил его поработать в Русском физико-химическом обществе. Здесь судьба свела его с выдающимися российскими химиками Н.С. Курнаковым и В.Н. Ипатьевым, которые занимались созданием синтетического заменителя каучука. Как военный человек, Поморцев сразу ограничил себя подбором исходных материалов. Он понимал, что натуральный каучук становится стратегическим сырьём — «это ноги автомобилей и аэропланов». На иностранных монополистов, поставляющих каучук в Россию, надежды никакой. Случись военный конфликт или мировая заварушка, и канал поставки каучука может быть перекрыт. В 1903 году Поморцев закладывает серию опытов с каучуконосными растениями субтропической полосы России. Получить промышленный каучук ему не удалось, но опыты все же принесли пользу. На свет появился водонепроницаемый брезент, который можно было использовать для военных палаток, чехлов для артиллерийских орудий, конской амуниции, сумок и фуражных мешков. Но это была лишь первая часть использования «неудачных» опытов в практических целях. Поморцев пошел дальше. Он пропитал грубую английскую многослойную ткань эмульсией, состоящей из яичного желтка, канифоли и парафина. Получился материал, напоминающий кожу. Искусственная кожа могла пойти на все что угодно. В 1904 году Поморцев патентует свое изобретение, назвав полученный материал «керзой». Так называлась та грубая английская ткань, которую он пропитал своим составом. А если быть совсем точным, то звалась она «керсой», ее выделывали в небольшом городке графства Суффокл. Считается, что Поморцев заменил в слове лишь одну букву. Но это одна из версий. По другой, Михаил Поморцев отыскал термин «кирза» в словаре Владимира Даля, согласно которому кирзой жители окрестностей Онежского озера именовали плотный слой земли, вода через который просачивалась с большим трудом. Независимо от версий о названии нового материала, родилось изобретение мирового масштаба. Герой балканских войн генерал Скобелев писал: «Первое, что при невнимании становится негодным в походе, это — сапоги, и тогда здоровый, крепкий, храбрый солдат становится тоже негодным». Но появилась кирза… Кирзу демонстрировали на двух подряд Всемирных выставках — в Льеже в 1905 году и в Милане в 1906-м, а впоследствии показывали на крупных российских выставках и конференциях. Лишь к Первой мировой войне военное ведомство зашевелилось. Михаил Михайлович Поморцев предложил использовать заменитель кожи для изготовления солдатских сапог. Военно-промышленный комитет рекомендовал изготовить крупную партию кирзовых сапог для войск. Но в России даже приближающиеся войны не могли подействовать на интересы фабрикантов. Они всячески тормозили появление заказов на их заводах. Дешёвые сапоги из кирзы не могли принести сверхприбыль. Михаил Михайлович Поморцев умер в 1916 году. Его изобретение было тут же забыто. Возрождение кирзы состоялось лишь в 1934 году. Продолжателями дела Поморцева стали уже советские инженеры Александр Хомутов и Иван Плотников. Александр Михайлович Хомутов писал: «Меня пригласили в нарвоенком обороны на совещание. На совещании нам сообщили, что возможна война с фашистской Германией. Очень тяжёлое положение со снабжением армии обувью. Кожи нет. Необходимо заменить кожи для голенищ сапог». Задача была поставлена жёстко: срочно ускорить работы в этой области. Основные требования: сырье должно быть отечественным и доступным, заменитель кожи — гигиеническим, а кроме того, надо создать производственную базу. За годы войны армия получила десять миллионов пар кирзовых сапог, лёгких, непромокаемых, надёжных. А всего к настоящему времени произведено около 150 миллионов пар кирзовой обуви. Кирза заложила основу для развития огромной отрасли композиционных материалов. Многие из них, составленные по принципу кирзы, сегодня применяют для изготовления канатов, ремней, спортивных товаров, касок и бронежилетов. Широкое вхождение композиционных материалов в нашу жизнь по своему значению равнозначно промышленной революции XIX века. И у истоков этой революции стояла русская кирза — первый искусственный композиционный материал. Михаил Михайлович Поморцев доказал своей пытливой жизнью, что наука открывает лишь горизонты к бесконечным исследованиям. Мы не встретим имя Михаила Поморцева в школьных учебниках. Многое, над чем он работал, можно отнести к мелочам. Но эти мелочи появлялись в нужное время, как перешагивание определённого порога, в науке. Он был действительно русским изобретателем. Нельзя сегодня сказать, что имя Михаила Михайловича Поморцева забыто. Достаточно взять карту видимой стороны Луны и отыскать небольшой ударный кратер в области восточного побережья Моря Пены. Он носит его имя.
Вячеслав ФЁДОРОВ.