НА СНЕГУРКАХ ПО ЗАВОДИ
На катке встречали любимых
Нынче деревня Зиновиха Ветлужского округа чуть ли не вовсе потеряла себя прежнюю. Постоянных жителей осталось чуть, надежды на возрождение никакой. А когда-то полнилась детскими голосами, молодецкими забавами да девицами-красавицами, что привлекали парней со всей округи.
Каравай в подарок
Алевтина Кузнецова теперь живёт в Ветлуге, но корни её из Зиновихи, там прошли детство и юность. Тяжело приходилось, и всё же вспоминает то время с необыкновенной теплотой. — Папу моего, Ивана Николаевича Лебедева, призвали на войну в 1942-м, — рассказывает она. — Повестку получил вместе со старшим сыном Николаем, на фронт ушли в один день. А всего в нашей семье было семеро детей, я — самая младшая. Отец и сын дорогами войны продвигались вместе, помогали друг другу, прикрывали от пуль. Правда, Иван Николаевич с дистанции сошёл раньше. Победу встретил дома. В одном из боёв его контузило, лечился в госпитале, комиссовали. В 1944-м вернулся в Зиновиху. Когда отец уходил на фронт, Алевтина была совсем малышкой, родилась в ноябре 1941-го. Пришедшего с войны незнакомца долго узнавала. Сначала стеснялась и даже побаивалась, а потом начала привыкать. — Папу поставили председателем колхоза, хозяйство было общее на три деревни: Зиновиху, Микриху и Погорелку. — Алевтина Ивановна продолжает рассказ. — Работали женщины, старики да подростки. Начинали с рассветом, заканчивали в сумерках. Папа вставал раньше всех, а спать ложился глубокой ночью. Он отвечал за всё и за всех. Чем заслужил доброе отношение колхозников и уважение вышестоящего начальства. В 1945-м вернулся Николай. В подарок привёз большой каравай душистого белого хлеба. — Первый раз в жизни его попробовала, — вспоминает Алевтина Кузнецова. — И не знала, что есть такой хлеб. Привыкли к ржаному с отрубями, и то досыта не доставалось. Вернулись с фронта мужчины, и жизнь постепенно стала налаживаться. Отец брал четырёх сыновей, и они отправлялись на рыбалку. Зиновиха стоит на правом берегу Ветлуги, река в ту пору была богата на живность. Добычу сдавали в рыболовную артель и получали муку. — Многие дома в деревне осиротели после войны, — рассказывает собеседница. — Матери потеряли сыновей, женщины остались вдовами, дети росли без отцов. Но те, кто выстоял, жили дружно, помогая друг другу. Родители всегда приходили на выручку всем, кто в том нуждался. И люди отвечали тем же. Помню, отец надумал строиться — дом у нас был старый, чем его чинить постоянно, решили ставить новый. А где жить, пока дело спорится? Приютили соседи. Хозяйка работала на телятнике. Стояла зима, и она принесла домой новорождённых малышей, спасая их от крепких морозов. Так и жили: две семьи и телята.
Коровы испугался
Зиновиха прежде была крупной, широко раскинувшейся — кривулями, по берегу Ветлуги. Под деревней имелась заводь. Весной она соединялась с рекой, а летом друг от друга их отделяла песчаная коса. В заводи было много рыбы: линьки, караси. Зимой там устраивали каток. Парни чистили лёд от снега, он вставал прозрачный, будто стекло, дно хорошо просматривалось. На заводи собиралась вся зиновихинская молодёжь. Кто-то приходил кататься прямо в валенках. Другие привязывали к зимней обувке коньки, которые в народе называли снегурками. Купались летом на реке. Спускались к воде по горе, издавна называемой суковинником. Нередко на пути до Ветлуги отдыхающим встречались чёрные камни, похожие на уголь — редкость для здешних мест. Невесты из Зиновихи славились на всю округу. Парни к ним приходили на свидания из окрестных деревень. Гуляли дотемна, так что женихи по домам в ночи расходились. Людмила Четверикова, в девичестве Еперова, припомнила, как её будущий муж возвращался после свидания в родную деревню Костливое. Путь его лежал мимо Спасского кладбища. И когда шёл вдоль него в темноте, лоб в лоб столкнулся с рогатым существом. Парень, мягко говоря, испугался. К счастью, тут же тишину прорезал уставший женский голос: — Малька, иди домой, зараза! Оказалось, дорогу не поделили с коровой, отбившейся от дома.
Шифоньером разделили
Зиновиха когда-то со всех сторон была обнесена забором. Его поставили, чтобы живность: лошади, коровы, телята, овцы, свиньи, гуси, утки, куры — не разбежалась. Со стороны Микрихи и Макруш сделали ворота. Алевтина Чечурова вспоминает, как она, будучи ребёнком, открывала их въезжающим в деревню. Дежурили у ворот и другие ребята. За работу полагалось вознаграждение — баранки или леденцы. Но если вдруг створки оставались нараспашку, нерадивым часовым здорово влетало от председателя колхоза или от бригадира. Последних в Зиновихе было три — по числу бригад. Одну из них возглавлял Николай Борисов, отец Алевтины. Коллективное хозяйство в деревне поставили на широкую ногу. Имелось два коровника — один старый, деревянный, другой более современный, каменный, ферма и телятник, семенная станция. В двух котлах грелась вода, её использовали для запарки кормов, мытья фляг и вёдер. Молоко хранили на леднике, его также оборудовали в Зиновихе. В конце 1960-х в новом коровнике случился страшный пожар. В огне погибли телята и более 50 коров. Слишком поздно заметили возгорание, животных спасти не удалось. Деревенские ребятишки взрослели рано, да и разницы особой между парнями и девчатами не делали. Все работали наравне. Алевтина Чечурова вспоминает, как косила траву. От усталости темнело в глазах, ныли плечи и руки. Отец, он шёл рядом, бывало, остановится, наточит дочери косу, да немного передохнёт, и снова за дело. — А мне и косу некому было наточить, — подключается к разговору Людмила Четверикова. — Папа умер рано, ему всего-то 34 года было. И осталась мама одна поднимать двоих дочерей. — Жили тяжело, — вспоминает то время сестра Людмилы Борисовны Алевтина Фомичёва. — Мама была великой труженицей, работала на ферме, если выпадала возможность разжиться лишней копеечкой, не упускала её. Мы с сестрой старались во всём помогать. Дом у нас старый был, худой, продуваемый всеми ветрами. Папа хотел новый ставить, да не успел. Когда его не стало, ни про какую стройку речь уже не шла. Дом решили покупать. Мама буквально пропадала на работе, жили в режиме строгой экономии. Мы — девчонки, нарядиться, конечно, хотелось. Но о том ни словом не обмолвились. Когда семья перебралась в новый дом, радости не было предела. В большой комнате поставили шифоньер, и получилось две. В одной — она служила гостиной, была мамина спальня. Другую отдали под девичью, о такой роскоши сёстры и мечтать не смели. — Дружили с Алей и Галей Борисовыми, — продолжает разговор Алевтина Борисовна. — Часто ходили друг к другу в гости. Играли в прятки, кричали, бегали. Родители в это время занимались своими делами. И как бы они ни уставали, никогда не ругали нас за шумные забавы. Сейчас в Зиновихе так не играют, а детские голоса наполняют деревню по большей части летом. Но тех, кто вырос в этих местах, по-прежнему тянет на правый берег Ветлуги. Так что деревня живёт. Пусть в воспоминаниях, в рассказах, в старых фотографиях, но живёт.
Валентина СЕЛЕЗНЁВА.
Фото предоставлено газетой «Земля ветлужская».
Ветлужский округ.