КОЛОКОЛА ХАТЫНИ
Они звучат по сегодняшний день
1975 год. В Белоруссии выходит книга, которая тут же становится бестселлером мирового уровня. Её авторы — писатели Янка Брыль, Алесь Адамович и Владимир Колесник не претендовали на литературное достоинство книги. Они прибегли к привычному журналистскому приёму: объездили 147 деревень и записали свидетельства о войне их жителей. Книгу назвали «Я из огненной деревни». Именно тогда мы узнали подробнее о деревеньке Хатыни, которая была сожжена палачами, а жители её расстреляны. Эта книга стала первой послевоенной, которая рассказывала о зверствах врага на оккупированной территории. В Национальной библиотеке Белоруссии, где пришлось заниматься, прочёл объявление, которое приглашало на встречу с одним из авторов этой книги — Алесем Адамовичем. Встреча состоялась в госпитале ветеранов войны, разговор шёл откровенный. Стало ясно, что даже после трёх десятков лет после окончания войны остаются непостигнутые нами тайны. Коснулся Алесь Михайлович и Хатыни. Тогда я впервые услышал слово «нацисты» в определении тех, кто творил зло в этой белорусской деревеньке. Не привычные нам по книгам «фашисты», а именно «нацисты». Записал сообщённый писателем факт: с Хатынью расправились полицаи-каратели 118-го украинского батальона. О таком мы тогда ещё не слыхивали. Поставил я жирный вопросительный знак: узнать хоть что-то об этих карателях. И только совсем недавно, в связке с событиями на Украине, прояснилась история этого батальона, которая так долго умалчивалась.
Книга — граната
Книга «Я из огненной деревни» прошла жесточайшую цензуру. Как авторы ни маскировали 118-й украинский батальон, следы его прослеживались во многих рассказах очевидцев. А как можно было скрыть их, если в белорусских в «огненных вёсках» помнили палачей. Алесь Михайлович Адамович признавался, что жил он с ощущением «литературного поражения»: «Выявил, поднял, показал одну только крупицу правды, каплю с того, что увидел, понял, а бездонный океан народной, огненной, хатынской памяти остался там же, неслышимый, невидимый миру…» Планировался выход книги и в Германской Демократической Республике в издательстве «Volk und Welt» («Народ и мир»). Но выход сорвался. Заведующий отделом советской литературы прямо сказал: «И одна граната — это страшно. А вы подсовываете нам связку гранат!» Это для нас 1975 год — 30 лет без войны. А на Украине последние бои с «бандировцами», затихли в 1960-х годах, когда им было объявлено аж три амнистии. Конечно, особо «отличившихся» в казнях и терроре преследовали и судили, но старались это не афишировать. Тогдашний первый секретарь ЦК компартии Украины Щербицкий, который после многих судов над военными преступниками обращался напрямую с просьбами, чтобы роль людей, которые были украинцами по национальности, не выпячивалась. Все делалось во имя сохранения провозглашенного единства советских братских народов. Не вняли словам и генерала Петра Ивановича Ивашутина, бывшего министром государственной безопасности Украинской ССР, который, переводясь из Киева в Москву, предупредил коллег: «Борьба с бандеровцами не окончена. Пройдут годы, осужденные отбудут свои сроки. Далеко не все из них вернутся на Украину раскаявшимися. Вырастут дети и внуки репрессированных. В их душах сохранится обида за судьбу своих отцов и дедов… При мощной подпитке с Запада, на волне украинского национализма и русофобии бандеровщина возродится». И это всё приближалось: уже ощущалось принудительное внедрение украинского языка даже в русскоязычных областях. Объявления на пляжах в Севастополе звучали на мове. Пушкина, коверкая переводили на украинский язык. И было это уже в 1970-е годы. Видимо, тогда нашим партийным деятелям, казалось, что всё это постепенно рассосётся. Не замечать этого они не могли. Сигналы с Украины в Москву поступали постоянно, особенно с Западной , о том, что «стали поднимать головы, казалось бы, уже разгромленные националистические повстанцы». Правда, о которой с горечью говорил Алесь Михайлович Адамович, пришла, откуда не ждали. Она пришла из пробудившейся памяти, которая хранила в себе угольки догорающих белорусских «вёсок».
Памятью было молчание
А вот теперь о погромщиках Хатыни. Действительно, Алесь Михайлович Адамович был прав: в гибели этой деревеньки и ее жителей был повинен 118-й национальный украинский батальон. Сформирован он был в Киеве в 1942 году. Жители «западенских» областей Украины, которые переметнулись к оккупантам, прошли специальную подготовку, надели форму нацистов и приняли военную присягу на верность Гитлеру. В Киеве батальон начал свою деятельность с массового расстрела евреев в Бабьем Яру. Каратели оправдали доверие, и форма немецких «нациков» как влитая подошла им. Огромное количество расстрелянных в Бабьем Яру людей позволило нацистам приступить к отработке приёмов по уничтожению мирного населения. Немецкие офицеры, курировавшие полицейское подразделение, быстро поняли, что особого руководства им не требовалось. Украинские нацисты сами смекнули, что от них требовалось. Заслуживший доверие батальон был брошен в Белоруссию на выполнение специальных заданий. Откуда взялась ненависть у этих выродков к своим соседям. Многие из них считали себя частью «высшей расы», имеющей моральное право на убийство представителей других народов, которых они считали «недолюдьми». Этому они были научены теми, чью форму носили. Вместе с формой они приняли и содержание. 22 марта 1943 года 118 -й украинский батальон сжёг деревеньку Хатынь. Каратели согнали всех её жителей в сарай на окраине и подожгли строение. Тех, кто пытался выбраться из огня, расстреляли. В результате карательной акции в Хатыни было убито 149 гражданских лиц, в том числе 75 малолетних и несовершеннолетних, а также уничтожены все жилые дома. О Хатыни было в своё время рассказано на Нюрнбергском процессе, но трагедия маленькой белорусской деревеньки утонула во всеобщем горе войны. О том, что Хатынь была уничтожена украинскими националистами экскурсоводы Хатынского мемориала всегда предпочитали умалчивать. И понятно во имя чего… Лишь однажды об этом обмолвился всё тот же писатель Алесь Адамович в статье, которую опубликовала «Литературная газета». Украинские каратели были «замаскированы» под предателей, которых фашисты чуть ли не силой заставляли заниматься «черновой работой» — уничтожением белорусских деревень вместе с их жителями. Что было делать — немцы так боролись с партизанами. Как признавался писатель, за эту статью ему «порядочно всыпали» и дальше тему развивать не стали, опять же во имя сохранения единства братских народов. Она осталась открытой на долгие годы. Молчали и про бандеровщину. Помнится у нас в поселке был ветеран войны дядя Вася. На войну его призвали почти мальчишкой, в самый канун победы. В бои он не попал, учился на курсах младших командиров. Когда окончилась война, ждали его скорого приезда. А вернулся он только через десяток лет… Никому ничего не говорил, всё держал в себе. Да особо его и не расспрашивали, у каждого фронтовика были свои воспоминания, разве в компании пытались разгадать тайну его долгой отлучки. Одно говорило, что был он при деле — капитаном вернулся и с орденом Боевого Красного Знамени. Да, в дополнение — пришёл с пепельно-сероватой шевелюрой, по-молодости ещё не поседевшим. Те же фронтовики донимали: что ж ты такого после войны-то повидал? В школу приглашали — отмахивался. Как потом оказалось, то, о чём он мог рассказать, не укладывалось в сохранения единства всё тех же братских народов. Так и унёс навечно с собой дядя Вася свою военную тайну. А узнали мы после его смерти немногое — с «бандировцами» воевал и повидал такое, что иной, вернувшийся с войны фронтовик в памяти своей подобного не сыскал бы. Те злодеяния, которые творили бандеровцы и националисты на оккупированных территориях, вполне могли уложиться в рамки ещё одного военного трибунала. Десятки сожжённых деревень Белоруссии взывали к этому. Более 100 тысяч мирных жителей было уничтожено «нациками» украинской повстанческой армии, и уже после войны 15 тысяч советских военнослужащих стали жертвами бандитов Бандеры.
Сокрытое стало явью
Националисты и бандеровцы стали надолго фигурами умолчания. Покарали ли кого-либо из них за Хатынь? Покарали, но без особого афиширования, сами понимаете во имя чего. На скамье подсудимых оказался начальник штаба батальона Григорий Васюра. Его нашли лишь в 1986 году, и то как заместителя председателя одного из украинских колхозов. Опознал его тот, кому суждено было сгореть. 14 томов дела отразили весь «боевой» путь нациста. Тут уж никакого снисхождения — расстрел. И то с упоминанием в небольшом печатном кусочке газетной хроники. Как ему удалось уцелеть? Да очень просто. Когда советская армия освобождала Украину, батальон пригрела Франция. Там он стал охранным, вполне мирным. А уберечься дальше было делом самого Васюры. И он умудрился стать даже ветераном войны, говорят, что получал пенсию. Почему же его не выдала Франция, зная о его «заслугах»? Такой же вопрос можно задать Канаде, которая приютила девять тысяч украинских националистов и бандеровцев, не выдав ни одного, хотя о деяниях многих «схованых» было хорошо известно. Еще об одном палаче Хатыни проговорилась сама Украина. В ведущем вузе страны — Киевском национальном университете имени Тараса Шевченко издали мемуары некоего Константина Смовского «Моя служба Отечеству». Книгу тут же направили в библиотеки для обязательного прочтения. Некий Смовский. Для нас «некий», а для Института национальной памяти Украины, под чьим патронажем вышла эта книга, биография «некоего» хорошо известна. Одна из строчек её — это служба в 118-м украинском батальоне в качестве заместителя командира. И начинал он свою военную карьеру расстрелом евреев в Бабьем Яре. Опознан был как один из командиров, отдавший приказ к уничтожению Хатыни. Можно себе представить, какую книгу получили читатели, автор которой в конце концов стал американским наймитом и после войны пытался сформировать так называемую «украинскую национальную армию» и идти походом туда, где, казалось бы, всё было зачищено. Но знал он хорошо, что не всё, и надеялся. Советским компетентным органам деятельность Смовского была известна, его пытались заполучить, но американская сторона выдавать убийцу советской стороне отказалась. Казалось бы, в далеком 1960 году он умер в той же Америке в безвестности. Ан нет, его «служба отечеству» продолжилась в старом качестве — нациста. «Вопрос о том, кто может вырасти, следуя примеру такого «героя», можно считать риторическим. В ближайшем будущем Украина, похоже, получит самое искалеченное поколение в своей истории», — так считают аналитики. В списках военных преступников, замеченных в Хатыни, значилось ещё одно имя — Владимир Катрюк. Его много лет бережно, как дорогое сокровище, хранила Канада. Хотя известно, что он «был командиром отделения в полицейском батальоне № 118» и, по признанию сообщников, вел себя особо активно. Несколько раз в его жизни нависал над ним меч возмездия, но власти Канады его отводили. До 93 лет дожил палач, исполнявший последнее время роль пасечника. Буквально за месяц до его смерти Следственный комитет России попросил депортировать престарелого украинца как обвиняемого по статье «Геноцид», но Канада на это не согласилась. Он был последним из живых палачей Хатыни. Казалось бы, всё, колокола Хатыни могли будить только память о прошлом. Но оказалось, рано мы так подумали, они звонят и о сегодняшнем дне. Как-то выписал я слова Александра Солженицына, сказанные им в интервью газете «Московские новости»: «Отчётливо видя, что нынешняя Россия не представляет им никакой угрозы, НАТО методически и настойчиво развивает свой военный аппарат на восток Европы и в континентальный охват России с юга. Тут открытая материальная и идеологическая поддержка «цветных» революций, парадоксальное внедрение северо-атлантических интересов — в Центральную Азию. Всё это не оставляет сомнений, что готовится полное окружение России, а затем потеря её суверенитета». Фронтовиком было сказано. Разведчиком… Это было как провидение. Хорошо вовремя поняли и спохватились.
Вячеслав ФЁДОРОВ.
Фото автора.