«ПОТАЁННЫЙ» КОНСТРУКТОР «ПОТАЁННЫХ» СУДОВ
Он умирал в одиночестве. В комнату, где лежал, не велел входить никому. Тиф. Тринадцатый день весны 1919 года стал для него последним. Ему было отмерено всего 47 лет жизни. До обидного мало. Следующим днём петербургские газеты скромно оповестили о кончине учёного-кораблестроителя Ивана Григорьевича Бубнова. Заслуженный профессор, генерал-майор корпуса корабельных инженеров, блестящий изобретатель, он до сих пор остаётся непререкаемым авторитетом мирового судостроения. Российская морская история называет его одним из отцов отечественного подводного флота. Понятно, что работа над «потаёнными» судами требовала и «потаённости» конструктора. Быть может, поэтому Иван Бубнов не оставил никаких методик, расчётов, пояснительных записок и даже личных писем. Всё, о чём думал и над чем работал, тут же превращал в «потаённые» боевые корабли. Первые 32 российские субмарины — его.
Сквозь препоны
В 1909 году морской министр России принимал доклад: «Морской генеральный штаб пришёл к убеждению, что в настоящее время совершенно невозможно построить подводную лодку, которая могла бы считаться вполне надёжным и целесообразным оружием, но что возможно осуществить лишь такую лодку, которая могла бы оказаться пригодной для боевой деятельности при известных благоприятных условиях». А девятью годами раньше контр-адмирал Витгефт писал командующему морскими силами Тихого океана: «Вопрос о подводных лодках в настоящее время настолько продвинулся вперёд, к кратчайшему его решению, что уже обращает на себя внимание всех флотов. Не давая ещё вполне удовлетворительного решения в боевом отношении, подводная лодка, однако, является уже оружием, производящим сильное нравственное влияние на противника, раз он знает, что такое оружие имеется против него. Русский флот в этом вопросе шёл впереди других и, к сожалению, по разным причинам остановился после первых более или менее удачных опытов». Вильгельм Карлович Витгефт, ныне забытый контр-адмирал, не был непререкаемым авторитетом. Его считали умным, дальновидным, храбрым, но сам он признавался: «Я — не флотоводец». А вот напоминание о том, что русский флот в развитии подводных лодок был «впереди других», интересна. Действительно, идеями строительства субмарин морские ведомства были буквально напичканы. Отмечалось, что авторами «потаённых» судов были монахи и фотографы, отставные поручики и политические преступники, серьёзные инженеры и безграмотные авантюристы. Ещё в 1878 году Россия «в деле подводных судов была впереди всех». Удачными лодками были признаны лодки учёногоизобретателя Степана Карловича Джевецкого и фотографа-изобретателя Ивана Фёдоровича Александровского. До совершенства им было далеко, и это затормозило дело настолько, что «все государства в настоящее время опередили нас и самый вопрос как бы заглох и прекращён, к сожалению, разработкой». Так было записано в справке Морского учёного комитета в 1889 году. Как мы видим по датам, «глухота» морского ведомства длилась продолжительное время. Главный морской штаб делал всё, чтобы скомпрометировать отечественное подводное судостроение. Даже член Морского технического комитета генерал-майор Константин Иванович Константинов, один из создателей боевых ракет, имея артиллерийские наклонности, люто ненавидел саму идею подводного плавания. Он даже не мог предположить, что «потаённые» суда могли бы стать носителями тех самых ракет, за которые он ратовал.
Русская система
Крайне отрицательное отношение к «ненавистным лодкам» предполагало появление кораблестроителей, которые готовы были продираться через все препоны. И они появились. Одним из первых может значиться имя Ивана Григорьевича Бубнова. Несмотря на его большие заслуги, как о человеке мы о нём знаем очень мало. Он мог быть продолжателем рода известных нижегородских купцов Бубновых, но не стал. С детства проявлял самостоятельность. Окончив с отличием реальное училище в Нижнем, перебирается в Кронштадт и поступает в Техническое училище Морского ведомства. Его тоже оканчивает с отличием и в 19 лет становится самым молодым из выпускников корабельным инженером. А дальше — Морская академия и кораблестроительное отделение, где Иван «проявил в учёбе талантливость и выдающееся трудолюбие, одновременно подготовив несколько научных работ». Мало того, оставленный по рекомендации преподавателя кораблестроительного факультета, будущего академика Алексея Крылова при учебном заведении, Бубнов слушает курс лекций по математике, аналитической механике и теории вероятностей в Петербургском университете. Современники отзывались о нём, как о человеке скрытном и замкнутом. Как педагог был «весьма требовательным», ценившим «умения рассуждать в соответствующей области и самостоятельно делать выкладки в общем виде». Вот, пожалуй, и вся его характеристика. Он не злоупотреблял праздной жизнью — всего три раза находился в отпуске. В практической корабельной науке был всеяден. Его послужной список заполнен названиями выполненных работ. Видно по всему, что в кораблестроении для него мелочей не было. Сохранился отзыв академика Крылова о деятельности Бубнова. Прославленный учёный отмечает, что при проектировании линейных кораблей «была также утверждена предложенная Ив. Григ. Бубновым система устройства днища корабля, обратившая на себя внимание и за границею как «русская система». Точно известно, что строительством подводных лодок Бубнов заинтересовался в 1898 году, работая на Балтийском заводе, и здесь же убедился твёрдо в том, что уровень судостроения позволяет строить собственные «водобронные миноносцы». Вскоре в обстановке строжайшей секретности создаётся комиссия по проектированию кораблей, название которых тоже было засекречено. Стали они называться попроще — «полуподводными миноносцами». Председателем этой комиссии стал Иван Бубнов. В помощь получил инженера-механика И.С. Горюнова и лейтенанта М.Н. Беклемишева. Горюнов вскорости отошёл от дел, а вот Михаил Николаевич Беклемишев остался верен новому делу. За это почитаем в городе Алексине Тульской области, откуда родом, как первый капитан первой российской подводной лодки, в проектировании и «делании» которой принимал участие. Секретная комиссия начинает работу с ознакомительной поездки Беклемишева в США, Германию, Англию, Италию. Ни одна из этих стран к тому времени не имела «потаённых» судов в составе флота, были лишь попытки их создания. В Америке ему повезло увидеть погружение лодки американского изобретателя Голланда. Проектирование первого подводного корабля шло в авральном режиме, а Балтийский завод уже ждал заказ на постройку «Миноносца № 113» — так первоначально назывался строившийся «потаённый корабль» в заводской документации. Позже он станет подводной лодкой «Дельфин», от которой российский подводный флот начнёт отсчёт.
Случались трагедии
О Бубнове говорили, что во флоте только он знает, «какую форму должна иметь подводная лодка и какой мощности надо поставить на неё мотор, чтобы сообщить ей требуемую скорость». Корабельных инженеров, принявших новое направление военного кораблестроения, было немного. Во-первых, оно продолжало быть секретным, во-вторых, какой здесь мог быть карьерный рост, если официально офицеры-подводники появились после русскояпонской войны. А между тем, кадры для подплава надо было уже готовить, и Беклемишев, взялся набирать команду на «Дельфин». Требования к матросам были жёсткие: чтоб никто не курил, был здорового сложения, хорошего поведения, технически образован и, главное, не противился служить на подводных лодках. Откровенно сказать, матросы их побаивались. Беклемишев выбрал для себя роль командира. Изначально построенная лодка больше предназначалась для обучения экипажей и «опытовых плаваний». Во время первого погружения удержать лодку на заданной глубине не удалось, она воткнулась в дно. После успешного всплытия вышедшие из лодки Бубнов и Беклемишев сняли фуражки, перекрестились, кто-то из них произнёс: «Ну, вот, слава Богу, и поплавали под водой». Естественно, первые опыты плавания и погружения «Дельфина» были подвергнуты критике. Бубнов же назвал неудачи как «ряд деловых недоразумений, по существу лёгких, но раздражающих». Но случилась и трагедия. 16 июня 1904 года командир лодки Беклемишев отсутствовал по случаю командировки в Кронштадт. По расписанию, должно было состояться учебное погружение, которым должен был командовать заместитель командира лейтенант Анатолий Нилович Черкасов. Он имел опыт управления субмариной во время подводного плавания, но ещё не успел в тонкостях обучиться погружению. Команда просмотрела незакрытый люк, который захлестнула волна проходившего рядом судна. Лодка начала тонуть. Возникла паника. Тело лейтенанта Черкасова нашли в корме, хотя, по железному морскому правилу, он должен был находиться на месте командира. Его поспешили обвинить в трагедии. Но, как оказалось, он бросился спасать матросов и выполнял свой долг до конца. На борту находилось 37 человек. Спастись, выплыв на поверхность, удалось только тринадцати. По указанию императора, всех погибших подводников причислили к участникам русско-японской войны и с воинскими почестями похоронили на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга. Лодку скоро вернули в строй, а имя лейтенанта Анатолия Черкасова, естественно, не особо поминали. Но нам, нижегородцам, не безразличен этот человек. Анатолий Нилович был одним из потомственных военных моряков рода Черкасовых. Когда вам придётся проходить мимо центральной библиотеки в Нижнем Новгороде, обратите внимание на мемориальную доску, на которой увековечено имя Петра Ниловича Черкасова. Он приходился братом Анатолию. Но не будем пока останавливаться на этом, ещё успеем рассказать о славном роде моряков-нижегородцев. А пока вернёмся к «Дельфину».
Прочный расчёт
Лодке удалось принять участие в русско-японской войне в числе имеющихся тогда в наличии отечественных подводных лодок. К концу декабря 1904 года их по железной дороге отправили на восток. «Дельфин» 17 дней провёл в море, в том числе совершил поход продолжительностью 8 суток. Это было серьёзное морское испытание. В открытых боевых действиях лодки не участвовали, однако их присутствие заставило японцев отказаться от морской блокады Владивостока. Как отметил командир корабля «Сом» Трубецкой, «с приходом лодок во Владивосток неприятельская эскадра ни разу к нему не подошла». И сделал вывод: «Лодки есть одно из самых сильных средств береговой обороны. При умении ими пользоваться, подводными лодками можно наносить ужасный вред неприятелю в его же портах и своим там появлением наводить нравственный страх и переполох». Что и делалось. Новые конструкции лодок, разрабатываемые под руководством Ивана Бубнова, совершенствовались и, по замыслу конструктора, не только должны были брать врага «на испуг». В них уже виделось грозное морское оружие. В 80-е годы прошлого века советский флот принял на вооружение новые атомные подводные крейсеры под шифром «Дельфин». Вы думаете, от «потаённого» первенца современным «потаённым» крейсерам досталось на память только название? Ошибаетесь. «По Бубнову» до сих пор рассчитываются пределы прочности конструкций надводных и подводных кораблей, а ещё корпуса космических станций.
Вячеслав ФЁДОРОВ.
Фото из открытых источников.
