УРАВНЕНИЕ С НЕИЗВЕСТНЫМИ
Скупая математика войны
Начальник сельхозуправления Большеболдинского района Геннадий Чернов — давний друг газеты. Ещё будучи в должности главного агронома, он всегда с большим вниманием относился к каждому визиту журналистов, стараясь лично показать все значимые достижения района в аграрном производстве и познакомить с тружениками. Приятно и то, что во время наших встреч Геннадий Анатольевич живо обсуждает не только насущные вопросы сельского хозяйства и развития территорий, но и вышедшие номера, отмечая в них наиболее понравившиеся материалы. В числе любимых он неизменно называет рубрику «Возвращённые имена». В семье Геннадия Чернова есть свой канувший в бездне войны герой — его родной дед Осип Дмитриевич Поваров, пропавший без вести осенью 1941 года где-то на подступах к Ленинграду. Этот выпуск «Возвращённых имён» посвящаем ему.
Возвращаясь к опубликованному
Сразу скажем, в электронных архивах МО РФ по жителю села Сумароково Осипу Поварову 1905 года рождения в открытом доступе имеется лишь один документ, и то послевоенный — это список безвозвратных потерь, составленный военкоматом Горьковской области, где указано имя бойца с пометкой «Возможно считать пропавшим без вести в сентябре 1941 года». Согласно данной бумаге, Осип Дмитриевич был призван на фронт 7 июля 1941-го Большемаресьевским РВК Горьковской области. Вот, практически, и всё. Однако Геннадий Чернов сообщил нам сведения, которые помогли существенно расширить поле поиска. Оказалось, вместе с Осипом Поваровым на фронт ушёл его свояк Пётр Пахомов, и воевали они в одном полку. Исходя из учётных документов Петра Матвеевича, в виду имеется 801-й полк 235-й стрелковой дивизии. Изучив список военнообязанных, призванных на фронт Большемаресьевским РВК 6, 7 и 8 июля 1941 года, мы действительно обнаружили закономерность — большинство направлено под Ленинград, к которому уже устремились фашистские орды. Увы, вернуться домой живыми удалось единицам, что говорит о характере сражений за подступы к северной столице. Когда же речь зашла о 235-й СД, вспомнили, что уже писали о её трагической судьбе. В ноябре 2019 года в газете выходил материал «О ком молчит мемориальная плита», где мы помимо прочего дали информацию, что дивизия начала формироваться ещё накануне войны в соседней Ивановской области из призывников близлежащих регионов. Подготовку бойцы проходили в Гороховецких лагерях. После нападения Гитлера на СССР соединение в составе 41-го стрелкового корпуса выдвинулось в район Пскова и Острова, чтобы прикрыть линию старой государственной границы с Прибалтикой, и с ходу вступило в бой. Однако силы были неравны. К середине июля дивизия отступила к Луге, где создался рубеж обороны. Часть подразделений в числе других войсковых групп заняла позиции здесь, а часть убыла в распоряжение штаба Ленинградского фронта. Для восстановления сильно поредевших в боях полков сюда прибыло пополнение. Вероятно, среди новобранцев как раз и были горьковчане.
Лужская «фабрика смерти»
В середине августа, прорвавшись к Новгороду, немцы зашли в тыл защитников Луги и создали угрозу окружения. С боями начался отход войск Лужской оперативной группы, но котла избежать не удалось. Остатки дивизии и других частей оказались в кольце севернее города в районе станций Дивенская и Вырица. К позициям советских войск, сосредоточившихся в пригородах Пушкина, выйти смогли не более 2000 бойцов и командиров 235-й СД, а также 117-й СД и 24-й танковой дивизии. Те, кто не пал в бою, оказались в плену. Об ужасах концлагерей в Пскове и Каунасе, куда были направлены многие пленённые под Лугой, мы рассказывали в материале «О ком молчит мемориальная плита» в 2019 году. К слову, в 235-й СД воевали также призванные 7 июля 1941 года Большемаресьевским РВК жители села Кильдюшево Лукояновского района. Пётр Логинович Пищаев и Осип Петрович Иншин погибли в плену, другой уроженец Лукояновской земли, Иван Александрович Кабанов, предположительно, погиб в окружении в районе Луги, Семён Прохорович Казаков из села Какино Гагинского района сумел бежать из немецкого концлагеря на территории Польши в январе 1945 года и продолжил бить врага, вернувшись в ряды РККА. Целая сеть фильтрационных лагерей была развёрнута фашистами и в самой Луге. Один из них — Дулаг-320. Здесь среди пленных выявляли комсостав, политработников, коммунистов, представителей власти, евреев, цыган, а потом их расстреливали. Сам лагерь не имел даже бараков и элементарных навесов, а был просто огорожен колючей проволокой. Узники массово умирали от тифа и дизентерии, до 200 человек в сутки. В сентябре 2020 года в СМИ сообщалось, что на территории Лысой горы в Луге, где располагался Дулаг-320, поисковиками было обнаружено захоронение советских военнопленных и местных жителей. В толще земли найдены останки 2 тысяч человек. Однако, по подсчётам историков, за время существования этой «фабрики смерти» фашисты замучили и расстреляли здесь около 11 тысяч наших соотечественников. В каждую яму они сваливали до 80 трупов. Площадь страшных захоронений очень велика. После войны значительная часть этой территории была застроена жилыми домами, поэтому до многих останков уже просто не добраться.
Открывшиеся факты
Следующий шаг в поиске нам помог сделать опять же Геннадий Чернов. С его слов, Пётр Пахомов, сумевший выжить, после войны о судьбе своего свояка Осипа Поварова поведал следующее. Пытаясь вырваться из окружения, они попали в плен. Однажды им и группе товарищей удалось бежать из лагеря. Чтобы миновать посты охраны, беглецам требовалось проползти сквозь сточную трубу. На беду Осип Дмитриевич простыл накануне, и его мучил сильный кашель. Это создавало смертельный риск разоблачения при попытке проскользнуть прямо под самым носом у надзирателей. В случае поимки всех неминуемо ждал бы расстрел. Тогда Осип Поваров велел товарищам спасаться без него, а сам остался в лагере. По учётной карточке Петра Пахомова выходит, что в плену он находился с 17 сентября 1941-го по 21 сентября 1944-го. Пётр Матвеевич добрался до своих и был вновь мобилизован в ряды РККА Ярмавааским РВК Эстонской ССР, куда уже вошли советские войска. Продолжил сражаться, был ранен осколком в голову и, выйдя из госпиталя, служил в военно-распределительной комендатуре в г. Воронеже. После войны, в 1958- м, героя нашла заслуженная награда за участие в освобождении Прибалтики — орден Славы III степени. Из наградного листа мы узнали новые подробности, хотя некоторые даты расходятся: «26 ноября 1941 года под г. Луга Ленинградской области при выходе из окружения был тяжело контужен, в бессознательном состоянии оставлен на поле боя и пленён противником. Находился в лагере военнопленных на станции Тосно Ленинградской области. Под конвоем привлекался на работы по расчистке дорог. Воспользовавшись случаем бомбёжки советской авиации, в марте 1943 года вместе с другими товарищами из лагеря военнопленных бежал и пришёл к советским войскам в 196-ю отдельную стрелковую дивизию г. Нарва, где и прошёл спецпроверку». Тут потребуется одно уточнение. Нарву освободили только 26 июля 1944 года, да и Тосно лишь несколькими месяцами ранее — 26 января. В марте 1943-го 196-я СД ещё принимала участие в обороне Ленинграда. Так что в наградном листе явно допущена какая-то хронологическая ошибка. Известно, что осенью 1943-го немцы вывезли оставшееся население из Тосно в Прибалтику, туда же, наверное, были этапированы и советские военнопленные. Скорее всего, побег Пётр Пахомов и его товарищи совершили уже с территории Эстонии в 1944 году, как и было указано в учётной карточке. Ближайшим к Нарве лагерем был Дулаг-377 в городе Кивиыли с филиалами в приморских населённых пунктах Кохтла и Кукрузе.
Смелая гипотеза
Однако что же случилось с Осипом Поваровым? Немцы, выявив побег, расстреляли всех возможных соучастников, в том числе и его? Он погиб в застенках, не выдержав нечеловеческих условий? После закрытия лагеря в августе 1944-го он вместе с другими узниками был отправлен, скажем, морем в Польшу? Кстати, в документах конца войны нам встретился красноармеец отдельной штрафной роты Поваров И.Д., который 1 февраля 1945 года умер в госпитале от сепсиса на фоне осколочного ранения при освобождении Польши — в сельской гмине Говорово Остроленского повята. Больше никакой уточняющей информации по этому человеку в базах данных нет. Поисковики уточняют, что память бойца на родине, скорее всего, не увековечена. «Но инициалы же совпадают только в отчестве», — возразит читатель. Да, однако Осип — не что иное, как восточнославянская народная форма произношения канонического библейского имени Иосиф, поэтому иной писарь разницы мог и не увидеть. В штрафные части искупать долг перед Родиной кровью (а сдача в плен относилась к воинскому преступлению) направляли не только бойцов и командиров, уличённых в чём-либо порочащем, но и освобождённых военнопленных. По решению армейской комиссии после проведения проверки их могли зачислить в штрафники. В условиях наступательного характера конца войны это позволяло формировать штурмовые группы из тех, кого командование не особо жалело. Версия, что Осип Поваров, записанный штабной канцелярией как Иосиф, погиб в составе одной из штрафрот, имеет, наверное, право на существование, но без подкрепления более конкретными фактами всё-таки остаётся лишь смелой гипотезой. На сайте проекта «Бессмертный полк» мы нашли фотографию Осипа Поварова. Её разместила родная сестра Геннадия Чернова — Наталья Анатольевна Давыдова, ныне проживающая в Курском районе Ставропольского края. Увы, мы не смогли дать точного ответа, где и как обрёл вечный покой запечатлённый на снимке человек, но, надеемся, нам всё-таки удалось хотя бы в общих чертах воссоздать его боевой путь, определённо завершившийся, как и для тысячи советских военнопленных, трагически.
Андрей ДМИТРИЕВ.
Фото из открытых источников.
#газета #землянижегородская #возвращённыеимена #луга #большоеболдино #война
