МУЗА «ЗАМОРСКИХ ЧЕРТЕЙ»
Признаемся себе: об этой нашей землячке мы знаем крайне мало. Самые первые сведения можем почерпнуть из мемориальной доски, которую можно увидеть на здании Мининского университета в Нижнем Новгороде. «В этом здании родилась Александра Викторовна Потанина (1843-1893 гг.). Первая в России женщина-географ, награждённая Золотой медалью Императорского Русского географического общества». Можно было бы еще добавить: «Александра Викторовна Потанина — первая русская путешественница — исследователь Центральной Азии, этнограф и одна из первых женщин в Императорском Русском географическом обществе».
«Я при муже…»
Жизнь Александры Викторовны Потаниной, а в девичестве Лаврской, была предопределена с детства. Дочери священника, ей полагалось после смерти отца сохранить приход, а для этого выйти замуж тоже за священника. Таких, как она, называли «невестой с местом», и уготован ей был для жительства уездный городок Горбатов, где обитало семейство Лаврских. Случись это, мы никогда о ней ничего не узнали бы. Но дал Бог ей одно замечательное пожизненное свойство — тягу к знаниям. В домашнем обучении наставником для неё стал старший брат Валериан. Он увлёк её естественными науками, вместе они ставили физические опыты, собирали гербарии. Когда Валериан стал священником в Самаре, Александра уговорила его занять место отца, и тот согласился. Так обрела она свободу, уехала в Нижний, устроилась там воспитателем в женское епархиальное училище и занялась самообразованием: ходила в университет на лекции, изучала языки, занималась переводами.. Хорошо знавший Александру Викторовну по поздним встречам ученый и путешественник Владимир Афанасьевич Обручев напишет: «В ней жила постоянная мысль и горячая жажда знаний. Она была общей любимицей учениц, а у сослуживцев пользовалась уважением как чрезвычайно прямой, честный и отзывчивый на всё хорошее человек». С личной жизнью не клеилось. Она обрекла себя на стародевичество и смирилась с этим, да и лет-то было уже много. Но опять же случай… Учившийся в Казани младший брат Константин за участие в студенческих волнениях «загремел» в ссылку в малюсенький городок Никольск Вологодской губернии. Она направилась навестить его и познакомилась с приятелем брата по ссылке Григорием Потаниным. Он томился в неволе как революционер необычной специализации — сепаратист. Это движение отмечено в истории, но значение ему придала лишь тогдашняя охранка. Григорий Потанин ратовал за отъединение Сибири от России. «Я люблю родину и сознательно, и инстинктивно, а потому я сделался сибирским автономистом». Ни о каком свержении власти никто из сепаратистов и не помышлял. Они просто хотели заниматься обустройством сибирских земель. На суде он признал, что его деятельность заключалась «в воспитании в сибирском юношестве местного патриотизма». Процесс, на котором судили подобных Потанину, назывался «Делом сибирских областников». Их было человек сорок. Учась в Петербурге, они собирались землячеством, в основном чтобы попеть песни и поразмышлять о будущем Сибири. Постепенно они пришли к выводу, что население Сибири сформировалось в особую «сибирскую нацию, которая демократичнее остального населения России». Прежде чем отправить Потанина в ссылку, его подвергли «обряду» гражданской казни. До него через это позорящее наказание прошёл только Чернышевский. У позорного столба над ним сломали шпагу, и тут же он лишился всех прав состояния. На исходе своей пятилетней ссылки он оказался у своего приятеля и единомышленника в городе Никольске. Здесь и заприметил Александру Викторовну Лаврскую. А вот такой её описал музыкальный критик Владимир Васильевич Стасов: «Она не была красива, но в ней было что-то такое, необыкновенно-притягательное для меня. В её лице была какая-то страдальческая черта, которая делала мне ее необыкновенно симпатичною, хотя мне вовсе не было известно, ни тогда, ни теперь, были ли у ней в самом деле страдания в жизни. Но это были какие-то исключительные черты, глубоко нарезанные на её бледном, серьезном лице, и я не мог смотреть на нее без особенного чувства, совершенно необъяснимого и мне самому. У ней был взгляд такой, какой бывает у людей, много думающих, много читающих, много видевших и проводящих свою жизнь в том, что много видят, много читают и много думают. Иногда этот взгляд казался рассеянным и потерянным, но всё-таки необыкновенно сосредоточенным и углубленным… У них целый день всякое лыко в строку: милого, грациозного порхания и пустяковины у них нет». Через два года Лаврская стала Потаниной. И когда её расспрашивали о занятиях, она всегда отшучивалась: «Я при муже…»
Уравнение прав
И действительно она всегда была «при муже». В истории географической науки их имена стоят рядом. И если Григорий Потанин был постоянно стремящимся в дорогу путешественником, то она оставалась в его тени. Хотя биографы отмечают, что она «была женщиной незаурядной, самостоятельно выбравшей свою судьбу и оказавшей огромное влияние на своего мужа». Григорий Потанин очертил адреса экспедиций: Тибет, Китай, Монголия. Она понимала, что для начала ей предстояло собирать гербарии, вести полевые дневники, следить за провиантом и даже распоряжаться финансами. Она немножко умела рисовать — сгодится и это. Прихваченные в дорогу фотокамеры могут отказывать, она решает взять уроки рисования у художника Ивана Шишкина, и тот помогает ей составить набор необходимых в дороге красок. Специалисты-этнографы называют множественные рисунки, оставленные Александрой Викторовной, одной из самых ценных частей ее наследия. В своих дневниках она вспоминает, что с юных лет пробовала себя в писательском искусстве. И это было то, что надо. При жизни Александры Потаниной было опубликовано около 20 её статей — и научно-этнографических, и художественных. Не так уж и много, за статью о бурятах она получила Золотую медаль Российского географического общества. На что она отшучивалась, мол, медаль «дадена за стирку». И эта обязанность была на ней. Это женщина на корабле — не к добру, а вот в экспедициях Александра Викторовна была кстати. Монголы называли путешественников «янгуйцзами» — «заморскими чертями», чужаками — и относились к ним враждебно. Но когда видели, что в составе экспедиции женщина, отношение менялось. Она могла беспрепятственно изучать семейный быт, делала зарисовки предметов обихода и украшений, лечила детей. Никто из учёных не принимал всерьёз шаманское пение, а ей удалось перевести их песни. Владимир Афанасьевич Обручев напишет: «Александра Викторовна отличалась большой наблюдательностью, делала весьма удачные характеристики и определяла людей сразу… Ее знание жизни и проницательность имели большое значение для Потанина, отличавшегося недостатком практичности и чрезвычайной доверчивостью». В её дневниках можно найти записи о таинственном народе Тибета — тангутах, который поразил её воображение. Она описала их деревни, поля, быт, образ жизни, похожий на русский. Она подметила, что молодые женщины заплетают волосы в тугие косы. Новый год здесь праздновали в начале весны и на Масленицу пекли блины — «балим». В долгих беседах с мужем о тангутах зародилась общая мысль о центрально-азиатской прародине русского народа. Это была фантастика, не доведённая до реальности: а вдруг да и верна эта мысль?.. На эту тему до сих пор ведутся среди учёных незатихающие споры. Возвращаясь из экспедиционных поездок, зимовали супруги Потанины в Иркутске. Правление Русского географического общества единогласно выдвинуло кандидатуру Григория Потанина на место правителя дел Восточно-Сибирского отдела. Так в Иркутске при музее Географического общества появились секции физической географии, этнографии и статистики со свободным посещением всех желающих. Александра Викторовна стала выступать здесь с докладами. О ней вспоминали: «Женщина на кафедре — это было невиданное зрелище для Иркутска. Она очень волновалась, читая, но волновались не меньше и мы, молодые учительницы и гимназистки, чувствуя, что мы словно присутствуем при уравнении человеческих прав женщины». Посмотрели бы эти молодые особы на права женщины в тех труднейших горных экспедициях, в которых приходилось участвовать докладчице. Мы, кстати, в нашем повествовании тоже это упустили. Вернёмся к воспоминаниям Владимира Афанасьевича Обручева, который написал о путешествиях Потаниных книгу: «Александра Викторовна обнаружила замечательную выносливость и неутомимость. В ее слабом теле оказался большой запас нервной энергии, воли и способности преодолевать трудности. Она ездила на равных условиях с членами экспедиции — мужчинами, качалась целый день на верблюде или сидела в седле на лошади… Вечером ночевала в общей палатке или юрте, согреваясь у огонька, довольствуясь скудной и грубой походной пищей, и спала на земле на тонком войлоке… А в этих условиях после дневного перехода, откладывая отдых, нужно было помогать мужу в ведении дневника, в записи наблюдений, в приведении в порядок собранных за день коллекций, аккуратном раскладывании растений в листы гербария». И так каждый день, а экспедиции длились месяцами…
Жизнь после жизни
Она умерла в четвёртой экспедиции. В поход уходила больной — прихватило сердце. Её отговаривали, она настояла на своём… В конце многомесячной поездки в Китай написала матери: «Шла обыкновенно так: шагов десять сделаю да опять сажусь; и то едва поднималась…» Инсульт добил, 23 января 1894 её торжественно погребли в Кахте. Известие о её смерти пришло в Россию только через месяц. Ей было 50 лет. Григорий Потанин оставил путешествия и занялся научными трудами, поселившись в Томске. Ему предстояло быть забытым. Хотя известный писатель Вячеслав Шишков писал: «Потанин пользовался по всей Сибири громадной популярностью, почти такой же, как Лев Толстой в России». Оставаясь неблагонадёжным при царской власти, он был лишен возможности занимать посты, достойные его знаний и энергии. Таким же неблагонадёжным он ушёл из жизни и при советской власти: выступал в печати против коммунистической идеологии и подписал антисоветское воззвание. И не будь его женой первая русская женщина-путешественница, о нём бы точно забыли, хотя и считался он пионером изучения Внутренней Азии и его имя стояло даже впереди имени Пржевальского. Память о Потаниных начали увековечивать коллеги. В начале XX века, исследуя Монгольский Алтай, они обнаружили двадцатикилометровый ледник, который и назвали именем Григория Потанина, а самый крупный его левый приток — получил имя Александры. Где-то в далёком космосе летает астероид 9915-Потанин, а на земле, в Иркутске, есть библиотека, названная в честь Потаниной, основанная на оставшиеся от собранных сибиряками денег на её похороны. Их именами названы улицы в Новосибирске, Омске, Томске, Астане, Нижнем Новгороде. И была у четы Потаниных одна мечта, которая их сближала в работе и жизни. Может быть, не такая уж крупная мечта, как их путешествия, но важная. Они разрабатывали целую систему учебников, которые называли Родиноведением, это когда каждый ребёнок должен узнать и полюбить для начала свой город или село, в котором живёт, окрестности, леса, поля, животных и птиц в соседнем бору и лишь потом — страну. А Максим Горький для нас говорил: «Такие люди, как Потанин, редки. Их надо беречь и любить». Простим ему, что он не поминает имени Александры Викторовны Потаниной. Просто переживший её на 26 лет Григорий Николаевич Потанин был для него известен больше, но мы-то знаем, что она навсегда осталась «при муже».
Вячеслав ФЁДОРОВ.
Фото из открытых источников.
#газета #землянижегородская #история #знаменитости
