ГЛОТОК АЗОТА
Когда-то жителей Нижнего Новгорода привлекало своей таинственностью небольшое зданьице за стеклянным кубом тогдашней Торгово-промышленной палаты, а ныне концертным залом «Юпитер». Окна дома были вечно прикрыты выцветшими шторами. У небольшого крылечка неизменно стояла старая, проржавевшая «Волга» с номером, в котором «единички» чередовались с «нулями». Знатоки автомобильной субординации отмечали несоответствие вида автомобиля статусу его номера. В окнах нижнего этажа круглые сутки горел дневной свет и просматривались ростки каких-то растений. Если бы не стоящая «Волга» и горящий свет, здание можно было бы отнести к разряду необитаемых. Ситуация прояснилась, когда на домике появилась мемориальная доска: «В этой лаборатории с 1965 по 1983 год работал её основатель профессор Волский Михаил Иванович, автор фундаментального открытия биологической роли атмосферного азота». Казалось, всё встало на свои места. Но почему в биолого-химической лаборатории работал профессор водного института, авторитетный специалист… по паровым котлам и машинам. Так что ничего, по сути, не прояснилось, а вопросов возникло больше, чем было.
Эрудиция и страсть
В своей автобиографии Михаил Иванович Волский писал: «Родился я в самой глубинке России, в лесах дремучих Костромской губернии, неподалёку от тех мест, где когда-то простой русский мужик Иван Сусанин совершил подвиг свой достославный, показал пример великого мужества и беспредельной любви к Родине… Отец мой служил дьяконом церковного прихода и я был по счёту 22-м ребёнком». Этакое возможно представить себе? Тут от рук отбиться не мудрено, а не то что учиться с великим желанием и в тридцать лет принять кафедру теоретической механики и сопротивления материалов в только что основанном в Горьком институте инженеров водного транспорта. Было в биографии Михаила Волского ещё одно существенное жизненное событие, которое повлияло на становление характера. Какое-то время в юности он учительствовал в Шуде — есть такое глухоманное местечко в Варнавинском районе. Народ здесь жил, да и ныне живёт работящий, особой настырности, за что и поговоркой одарен: «Шудяка без его воли с места не сдвинешь, а что надо, он разобьётся, но сделает». Вот и Михаила Ивановича можно называть шудяком — настойчив в делах был. Как же рассказать о нём… Поведать о котлах, которые он проектировал для волжских судов и довоенных паровозов типа «СССР» и «Серго Орджоникидзе»? Или взять его исследования напряжений в коленчатых валах двигателей или прочности магистральных нефтепроводов? Не покажется ли это скучным? Да и поймём ли мы ценность этих трудов, которые заслужили государственные награды, в обилии представленных математических формул? Придётся согласиться с тем, что это была повседневная работа профессора, к которой он был призван. Вряд ли отыщешь здесь что-то оригинальное в его жизни. Расскажем о другом. Знакомство общественности города с профессором Волским было весьма оригинальным. В самый первый день августа 1977 года популярная тогда в городе газета вышла с его статьёй «Иван Грозный — писатель или сказитель?» Статья произвела определённый фурор, в научной среде — особо. Профессор Волский сделал вывод: «Беру на себя смелость утверждать, что Иван Грозный не умел писать, а по всей вероятности, и читать. Он был лишь сказитель, писали же и читали за него дьяки». Как рассказывали старшие коллеги, в газете была дилемма: печатать это или не печатать? Прибегли к помощи обкома КПСС. Там настырность профессора Волского хорошо знали и рассудили здраво: времена давние, дискуссия о былом никакой опасности вроде бы не представляет, и всё, что обрушится, пусть принимает на себя семидесятилетний профессор. Учёные-снобы ему посоветовали после выхода статьи: «Загляните в букварь, профессор». Дискуссия переметнулась на страницы «Литературной газеты» и приобрела такой наукообразный характер, что широкому читателю стала не интересна и начала угасать. Хотя доводы Михаил Ивановича были железные, и он, предвидя научную бузу, подстраховал себя графологической экспертизой, сделанной в Горьковской криминалистической лаборатории. Очень было похоже, что Иван Грозный действительно был неграмотным. Но страна тогда жила другими заботами и, как сказывал сам Волский коллегам, ему посоветовали дискуссию свернуть или отдать на откуп историкам, которые до сих пор пребывают в научных сомнениях. Пожалуй, с этих пор профессор Волский стал фигурой заметной не только у себя в институте. Его неизменная форма речника, в которой ходил, узнавалась, но немногие могли знать, что по речному ведомству он числился генералом. А когда Михаил Иванович ушёл из жизни, о нём писали, что это был человек большой научной эрудиции и страсти.
Лишний газ
Вернёмся к тому таинственному домику, с которого мы начали наш рассказ. Напомним, в нём работал Михаил Иванович Волский, автор фундаментального открытия биологической роли атмосферного азота. Кстати, этот домик он выстроил на собственные деньги под свою лабораторию. То, что человеком он был большой научной эрудиции, мы уже знаем, но осталось самое ключевое слово к его биографии — страсть. Биология и стала той самой страстью, которая завладела профессором сопромата. Страсть эта была тайной в прямом и переносном смысле. О работах биолога Волского в лаборатории знало лишь малое его окружение. О страсти знали шире — профессор изучал газ азот. Кто хорошо освоил в школе химию, могут привести пример, как французский естествоиспытатель Антуан Лоран Левуазье извёл десятки подопытных мышей, досконально изучил свойства азота и пришёл к выводу, что живым организмам он не очень-то и нужен. Два века отделяло Левуазье от Волского, и вот будто настало время — был получен сигнал приглядеться к азоту. К этому самому времени Михаил Волский увлёкся медициной: его знакомые — семейство молодых врачей — обратились с просьбой рассчитать периметр эллипсовидной в сечении трахеи. Через десяток лет на свет появилась монография «Новая концепция дыхания». В ней-то Михаил Иванович и обратил внимание на роль газа, который звался «нежизненным». Начал учёный с простых опытов: продувал куриные яйца инертными газами и убеждался в том, что всё в них погибало. Только азот не посягал на жизнь зародышей. Расчёты показывали, что человек с пищей потребляет гораздо меньше белка, чем ему требуется, тогда как покрывается дефицит? К тому же, наступала эра пилотируемой космонавтики. Конструкторам приходилось решать огромное количество задач, связанных с полётами. Одна из важных — какая атмосфера должна быть в корабле и чем дышать космонавту. И в советской, и в американской программе преимущество отдавалось кислороду. Зачем добавлять в него азот, если он считался бесполезным. Азот занимает четверть объёма воздуха, которым мы дышим на Земле, — для космоса это лишний груз. Через многие годы после полёта Гагарина цензура разрешила открыть историю трагической гибели военного лётчика Бондаренко. Он погиб за полмесяца перед стартом Гагарина на тренировке от случайного возгорания в сурдобарокамере, атмосфера которой была перенасыщена кислородом. «Разбор полётов» вёл сам Сергей Павлович Королёв. Он перечеркнул кислородную атмосферу. Американцы оказались упрямее. В 1965 году полёт корабля «Джемени-7» чуть не закончился трагически. Астронавты потеряли работоспособность. Охваченных паникой, их спасла лишь аварийная посадка. Медики пришли к выводу, что человек не может долгое время дышать чистым кислородом. У него происходит ускорение обменных процессов, организм реагирует на это отрицательно. Десять дней летать в этой атмосфере можно, больше — проблематично. 27 января 1967 года на мысе Канаверал началась очередная тренировка астронавтов по отработке лунной программы. Кабину «Аполлона-1» занял основной экипаж. Тренировка закончилась пожаром и гибелью экипажа. Специальная комиссия определила, что катастрофическому распространению огня способствовала атмосфера с избыточным кислородом. В советской космической программе за жизнеобеспечение космонавтов отвечал конструктор Григорий Иванович Воронин. Видимо, он и познакомил Королёва с работами Волского, который к тому времени стал уже доктором биологических наук.
Подаривший атмосферу
Побывав в Горьком, Григорий Воронин убедился, что репрессированный азот стоит реабилитировать и включить в атмосферу космических кораблей. Королёв дал «добро». По всей вероятности, был ещё один разговор. Он нигде не зафиксирован, но его не могло не быть. Воронин должен был рассказать Королёву о дипломе, полученному Волским за открытие под названием «Усвоение азота воздуха животными и растительными организмами, необходимого им для нормальной жизнедеятельности». Это же прорыв в дальний космос — корабли с оранжереями зелёных растений, снабжающих космонавтов белковой пищей. В СССР уже полным ходом шли работы по лунной программе и первые кандидаты на полёт к спутнику Земли приступили к тренировкам. Беспилотные корабли-зонды ушли к Марсу и Венере… Королёв умел заглядывать в будущее. А тем временем, на Земле открытие Волского коллеги подняли на смех. Контрольные опыты, проведённые в других лабораториях, его выводов не подтвердили. Волскому повезло, что ушли уже годы гонений на генетику, кибернетику, психологию, экономику и прочие науки, которые попадали в разряд «продажных девок империализма». Михаил Иванович сохранял спокойствие. Выяснилось, что контрольные опыты проводились с азотом 30-й массы, искусственно полученным и не встречающимся в природе. А вот азотом 29-й массы живая клетка с удовольствием подпитывалась и перерабатывала его в белок. Есть ещё вопросы? Они были, и Сергей Павлович Королёв взял лабораторию Волского под своё крыло. В свою очередь, академик Всеволод Сергеевич Адуевский писал в авторитетном тогда журнале «Коммунист»: «Факты признания необходимости присутствия азота в атмосфере космических аппаратов для нормальной жизнедеятельности их экипажей является принципиально важным, обеспечивающим превосходство отечественной космонавтики по длительности пребывания человека в космическом пространстве, и это бесспорная заслуга Михаила Ивановича и Евгения Михайловича Волских». Слова, сказанные академиком Адуевским в 1980 году, подтвердились. Опыты по растениеводству, неоднократно поставленные на орбитальных космических станциях, убедили в правильности того, что зарождалось у нас в таинственной лаборатории, о которой мы долгое время ничего не знали.
* * *
Давно, с 1964 года храню в своем архиве эту газетную публикацию. Заголовок привлёк внимание, потому и вырезал — «Пища из воздуха». В ней говорилось, что советские учёные близки к получению белка из азота, который входит в состав воздуха. Есть в заметке такая строчка: «Это пока фантастика, но творчески допустимо, что живое существо, вдыхая воздух, перерабатывает азот, находящийся в нём, в белок». Как раз в этом году Михаил Иванович добавил к своей докторской диссертации учёную степень по биологии и готовился к защите докторской по истории… Разве не такие учёные движут науку?
Вячеслав ФЁДОРОВ.
Фото из музея речного флота Волжского госуниверситета водного транспорта.
#газета #землянижегородская #наука #биология #химия #азот #учёный