ИЩУЩИЙ БОЯ
Только что миновала знаменательная дата на календаре боевой славы нашей армии. 8 июня исполнилось 100 лет со дня рождения трижды Героя Советского Союза Ивана Никитовича Кожедуба. Мимо этой даты мы пройти не могли. Вроде бы Иван Кожедуб не наш земляк. Он родился в Черниговской губернии на Украине. Он никогда не жил и не работал в нашей области. Но напоминаем мы об этой юбилейной дате не только ради уважения к военному лётчику-асу. В его военной лётной биографии есть строчка, которая дорога нам. Этот лётчик всю войну воевал на самолетах авиаконструктора Лавочкина, которые выпускал Горьковский авиационный завод. Он любил эти машины, виртуозно на них летал и ни разу не был сбит. На свой же счёт он записал 62 поверженных самолёта врага. Последний победный его Ла-7 находится в Музее авиации в подмосковном посёлке Монино. Мы предлагаем вам отрывки из воспоминаний Ивана Никитовича Кожедуба о том, как он воевал на горьковских самолётах.
В феврале 1943 года в городе Иваново формировался 240-й истребительный авиационный полк. Правильнее бы сказать переформировывался. Полк вывели из-под Сталинграда, где за месяц ожесточённых боёв были потеряны почти все самолёты, а в строю осталось лишь несколько лётчиков. Полк получал новенькие самолёты с Горьковского авиационного завода — три эскадрильи по 12 именных самолётов. Среди лётчиков, получавших новые машины, был и Иван Кожедуб. Ему с трудом удалось вырваться из Чугуевской военной школы, где он служил инструктором. Вот как описывает этот момент Иван Никитович Кожедуб в своей книге «Верность Отчизне»: «Шел февраль 1943 г. Нам всё чаще говорили, что скоро вылет на фронт. Однако самолётов, на которых мы тренировались, было недостаточно. — Не беспокойтесь, скоро прибудут новенькие, прямо с завода. На них-то мы и полетим воевать, — однажды сказал старший инженер полка. А через несколько дней морозным утром в небе появились «лавочкины». Уж не к нам ли? Так и есть: начали приземляться. Вот новенькие Ла-5 стояли стройным рядом, поблескивая крыльями. Воздух наполнялся запахом свежей краски. Читаем на бортах самолетов: «Эскадрилья имени Валерия Чкалова». Нам даже не верилось, что это наши самолёты. Немного погодя нас собрал командир. — Эти самолёты построены на сбережения земляков Чкалова. Это дар трудового народа… Земляки великого лётчика нашего времени Валерия Павловича Чкалова прислали нам наказ: быть такими же бесстрашными, каким был он. Вот такие самолёты нам доверены! И наш долг — отлично воевать на них. За каждым лётчиком закрепили машины. Мне достался Ла-5 № 75». Боевой дебют лётчика был неудачен. Во время боя он не смог удержаться за ведущим. Пара немецких асов, видя это, атаковала самолёт Кожедуба. Молодой лётчик сумел уйти из-под атаки и дотянуть на израненной машине до аэродрома, но, как определили на земле техники, самолёт восстановлению уже не подлежал. Разбор полёта был суровым. Иван Никитович Кожедуб вспоминал, что он получил урок, который запомнил на всю жизнь: в полёте надо прежде всего выполнять то задание, которое поставлено, а он оставил ведущего лётчика без прикрытия. Командование полка выводов делать не стало, понимая, что это был первый боевой вылет молодого лётчика. Только после сорокового боевого вылета на фюзеляже самолёта Кожедуба нарисовали первую победную звездочку. Молодому лётчику пришлось вести воздушные поединки с асами из отборных авиационных гитлеровских эскадр «Мальдерс», «Ас-Пик», «Рилтгофен», «Удет». На фюзеляжах этих воздушных разбойников были намалеваны драконы, тузы, чёрные кошки… Шесть боевых машин сменил за войну лётчик Кожедуб, и все они были построены на Горьковском авиационном заводе. Надо признаться, лётчики не очень-то любили самолёты, на борту которых имелись надписи. Они привлекали внимание немецких асов, и те устраивали охоту, понимая, что, уничтожив такой самолёт, они одерживают не только боевую победу, но еще и моральную, доказывая, что нет у советских лётчиков неуязвимых машин. Иван Никитович Кожедуб почти всю войну летал на именных машинах и ни разу не был сбит.
* * *
Из 62 звёздочек, нарисованных на фюзеляже хранящегося в музее самолёта, есть одна особая. Это победа была одержана над фашистским реактивным истребителем Ме-262. Первая победа советского лётчика над новой вражеской машиной. Разница в скорости у встретившихся в небе самолётов была почти в 200 километров. Реактивный истребитель мог уйти от Ла-7, который вёл Иван Кожедуб, но был сбит именно на догоне. И вот как это происходило: «…Тактика борьбы с реактивными самолётами ещё не была выработана. Но нас предупредили: главное — своевременно заметить «Мессершмитт-262», если представится удобный случай — атаковать до конца, используя боевые качества своих машин. …19 февраля Дмитрию Титаренко и мне довелось встретиться с немецко-фашистским реактивным самолётом. Дело было так. Мы вели воздушную охоту невдалеке от линии фронта. Внимательно слежу за воздухом. С юга, со стороны Франкфурта, на высоте 3500 метров внезапно появился самолёт. Он летел вдоль Одера на скорости, предельной для наших «лавочкиных». Да это же реактивный самолёт! Быстро разворачиваюсь. Даю мотору полный газ, преследую врага. Лётчик, очевидно, и не смотрел назад, полагаясь на большую скорость. Выжимаю из машины максимальную скорость, стараясь сократить дистанцию и подойти с небольшим снижением под «брюхо» вражеского самолёта. Хочется подробно рассмотреть его, если удастся — открыть огонь и сбить. Титаренко не отстает. Зная, что он может поспешить, предупреждаю: — Дима, не торопись! Подхожу со стороны хвоста на расстоянии 500 метров. Удачный маневр, быстрота действий, скорость позволили мне приблизиться к реактивному самолёту. Но что это? В него летят трассы: ясно — мой напарник всё-таки поторопился!.. Но его трассы нежданно-негаданно мне «помогли»: немецкий самолёт стал разворачиваться влево, в мою сторону. Дистанция резко сократилась, и я сблизился с врагом. С невольным волнением открываю огонь. И реактивный самолёт, разваливаясь на части, падает».
* * *
В самом конце войны американцы попытались показать, кто главный в небе над Германией. Участились случаи провокаций. Эти случаи после войны, по понятным причинам, замалчивались — всё-таки мы были союзниками. Но наглость американских лётчиков поражала. Столкнулся с ней и Иван Никитович Кожедуб. Случилось это 17 апреля 1945 года. Лётчики его звена вылетели встречать американские «летающие крепости», которые летели бомбить последние цели общего врага. От бомбардировщиков пришлось отгонять назойливых «мессершмиттов». Звену Кожедуба это удалось, но совершенно неожиданно его машина была атакована американскими истребителями прикрытия, которые где-то отстали от бомбардировщиков. Кожедуб понял это по трассам снарядов, которые прошли рядом с самолётом. Описания этого боя нет в воспоминаниях Ивана Никитовича Кожедуба. Но его рассказ удалось записать: «Кому огня? Мне?! — спустя полвека с возмущением вспоминал Кожедуб. — Очередь была длинная, с большой, в километр, дистанцией, с яркими, в отличие от наших и немецких, трассирующими снарядами. Из-за огромного расстояния было видно, как конец очереди загибается вниз. Я перевернулся и, быстро сблизившись, атаковал крайнего американца (по количеству истребителей в эскорте я уже понял, кто это), в фюзеляже у него что-то взорвалось, он очень сильно запарил и пошел со снижением в сторону наших войск. Полупетлёй выполнив боевой разворот, с перевернутого положения, я атаковал следующего. Мои снаряды легли очень удачно, самолёт взорвался в воздухе. Когда напряжение боя спало, настроение у меня было совсем не победным, я ведь уже успел разглядеть белые звёзды на крыльях и фюзеляжах. «Устроят мне… по первое число», — думал я, сажая машину. Но всё обошлось. В кабине «мустанга», приземлившегося на нашей территории, сидел здоровенный негр. На вопрос подоспевших к нему ребят, кто его сбил (вернее, когда этот вопрос сумели перевести), он отвечал: «Фоккевульф» с красным носом…» Не думаю, что он тогда подыгрывал; не научились еще тогда союзники смотреть в оба… Когда проявили плёнки ФКП (фотокинопулемёта), главные моменты боя оказались зафиксированы на них очень чётко. Плёнки смотрели и командование полка, и дивизии, и корпуса. Командир дивизии Савицкий, в оперативное подчинение которому мы тогда входили, после просмотра сказал: «Эти победы — в счёт будущей войны». А Павел Фёдорович Чупиков, наш комполка, вскоре отдал мне эти плёнки со словами: «Забери их себе, Иван, и никому не показывай».
* * *
К тем 62 воздушным победам, что были отмечены на самолёте Ла-7, хранящемся в Монинском авиационном музее, можно было добавить еще две звёздочки за сбитых американцев. А вообще военные историки не согласны с числом сбитых Иваном Никитовичем Кожедубом самолётов. Они считают, что их было за сотню. Многие сбитые машины сам ас отдавал товарищам. Он никогда не участвовал в разборках: кто сбил «спорный» самолёт? А с американцами ему пришлось столкнуться в Корее, куда он был направлен командиром дивизии советских лётчиков, но без права летать. Это был, конечно, удар для Ивана Кожедуба. Ему пришлось командовать лётчиками, пересевшими на реактивные самолёты. Но никто ему не запрещал участвовать в учебных воздушных боях. Здесь он вновь встретился с самолётами Горьковского авиационного завода — МиГ-15. Дивизия была одной из первых перевооружена на новейшие реактивные истребители. За три месяца отобранные пилоты (набирались только добровольцы с военным опытом) налетали по 55 часов. Отрабатывались бои на предельно коротких дистанциях, выход из штопора и другие приёмы экстремального пилотирования. Учил комдив опытных уже пилотов тактике воздушного боя. «Сбив самолёт, особенно ведущего, деморализуешь вражескую группу, почти всегда обращаешь её в бегство. Этого я и добивался, стараясь завладеть инициативой. Надо стараться атаковать врага молниеносно, захватить инициативу, умело использовать лётно-тактические качества машины, действовать расчётливо, бить с короткой дистанции и добиваться успеха с первой атаки. И всегда помнить, что в воздушном бою на счету каждая секунда». Трудно себе представить, чтобы Кожедуб, повинуясь жёсткому приказу командования, оставался на земле. Через много лет лётчики признались: летал и сбивал самолёты, записывая их на товарищей. Американцы обещали 100 тысяч долларов за перегон новейшего МиГ-15 и столько же за выкраденного советского лётчика. Почти за год лётчики Кожедуба «приземлили» 216 (по другим данным, более 260) самолётов противника, потеряв 27 своих. «Безупречный боец, лётчик и командир, убеждённый бессребреник, он не обладал «вельможными» качествами, не умел и не считал нужным льститъ, интриговатъ, лелеятъ нужные связи — и не сделал карьеры на военно-чиновничьей лестнице, хотя и получил на закате жизни маршальские звёзды». Так писали о нём биографы. Трижды Герой Советского Союза Иван Никитович Кожедуб ушёл из жизни 8 августа 1991 года.
Подготовил Вячеслав ФЁДОРОВ.
#газета #землянижегородская #возвращённыеимена #авиация #покрышкин