Грусть по журавлиным стаям

Осиновый лист
Зимний отпуск только начался, а из избы носа не высунуть: метель! Но жаль, так жаль упускать малейшую возможность побыть наедине с лесом, и я скрепя сердце выхожу.
В поле ложусь грудью на ветер. Если споткнусь и вздумаю упасть вперед лицом на носки широких лыж, ветер остановит меня: передо мной словно стена. Кое-как, сильно отталкиваясь палками, добираюсь до перелеска. Здесь потише, настолько потише, что даже птичка какая-то пробует петь… Вглядываюсь в заснеженные лапы – синица! Вынимаю блокнот, записываю про нее…
Есть голоса как ожиданье
счастья,
И если это птичьи голоса,
То обернется праздником
ненастье,
Когда идешь в знакомые
леса.
А вот какое-то шевеление… В лесочке поляна, на поляне стайка осин и берез: все облетели подчистую. Только на одной из осин единственный листик трепещет, словно птица, привязанная к ветке.
Я освободил из-под рукава наручные часы с секундной стрелкой, прикинул – три молниеносных удара делает осиновый листик за одну секунду. Вычисляю на бумаге: сто восемьдесят ударов в минуту, а в сутки – более четверти миллиона. Кажется, никакой металл, никакая пластмасса не выдержит такой нагрузки! А этот листочек все крутится, бьется, как маленькое сердце. Какая цепкость, какое мужество по­требовалось маленькому Антею, чтобы продержаться до половины зимы и не сложить оружия, не потерять связь с материнской веткой родной земли!
Не сразу я смог оторвать взгляд от осины и снова найти среди заснеженных веток синицу. Она продолжала попискивать… И мне подумалось – не случайно: моральную поддержку ей оказывал трепещущий листик. Ведь они двое на весь словно бы вымерший лес проявляли признаки жизни назло снежной буре – и каждый из них по-своему был прекрасен.
Закон красоты
Так уж получается, что на какие-нибудь ничтожные хлопоты мы тратим куда больше времени и усилий, чем на осмысление красоты, окружающей нас.
Но разве с материнским молоком не переходит в нас счаст­ливая способность радостно улыбнуться от одного только небесного тепла и света? Не говоря уж о бесподобной соловьиной песне в черемуховых зарослях, которые, бывало, чуть не ломятся под тяжестью росы и цветов.
Не открывайте тогда свое окно в черные лаковые эти прутья, не задевайте стеклянными створками светящиеся эти грозди! Волшебный яд черемуховых ароматов нагрезит во сне и наяву столько разного, что вскрикнешь от удивления: на белую, свернувшуюся в кольцо собаку будет похож туман в травянистой пойме реки, отчетливо услышится каждое слово пастушки и каждый выкрик пастуха на том берегу, а черно-пестрые коровы в струящемся мареве покажутся пятнистой березовой рощей, которая вдруг решила перейти на другое место.
Шкатулка
из можжевельника
Кустарник, который имеет свойство тем лучше выглядеть, чем хуже погода, – это можжевельник. Родом он из ценного семейства кипарисовых, обладает целым набором удивительных качеств. Одно из них заключается в его антисептической волшебности, которую давно подметил народ, пропаривая с вересом (местное название можжевельника) корчаги, ушаты, кадушки и бочки под огурцы, соленые грибы и капусту. Можжевеловый аромат – враг всякой плесени.
Из древесины можжевельника в городе Халтурине делают шкатулки, напоминающие своим узором кожу крокодила. А ветка можжевельника, срезанная или сломленная зимой во время лыжной прогулки, в банке с водой
пускает корешки, после чего цепко уживается в цветочных горшках на равных с комнатными геранями и фикусами.
Ко всему этому стоит добавить еще, что плоды можжевельника – лакомое блюдо многих птиц: тетеревов, свиристелей, дроздов, соек…
У нас шутят: можжевеловая ложка настолько вкусна сама по себе, что масла в кашу совсем не требуется.
Липы
Липы загораживали своими ветвями дорожку в городской сад. Дворник принес лестницу-стремянку, острую ножовку и отпилил все, что мешало. Сейчас свежие эти порезы стали как глаза вполне одушевленного существа, например оленя… Будто рогатые деревья-олени всем стадом сгрудились у чугунной решетки и глядят на нас своими золотыми, ореховыми глазами, и не просто глядят, а спрашивают… Разное спрашивают!
Еловая крона
Совсем недавно ученые установили, что прекрасным природным барометром обнаружила себя обыкновенная ель. Она почти за неделю может предсказывать погоду, низко опуская ветки перед ненастьем и, наоборот, резко поднимая их вверх перед погожими, солнечными днями.
Голубая ель
Есть на свете канадская ель – дымчато‑голубая, как небесный мех белки-телеутки.
По весне в наших лесах каждая ель бывает такая голубая. Не зря туристы вятский север называют русской Канадой.
За лентами
Сосна – дорогое строевое дерево, губить ее ради соснового сока было бы кощунством… Но в долинах лесных рек каждый год погибает немало деревьев, подмытых и поваленных половодьем.
Такое дерево (поневоле предназначенное на раскряжевку) освобождается от коры при помощи ножа или топора, затем балалаечной струной загустевший до огуречной хрупкости сок нарезают ровными лентами.
Укладывают ленты обычно в деревянную или берестяную (туеса) посуду с плотной крышкой, иногда пересыпая колотым льдом из погреба. Это старинное лакомство вятичей, коми и устюжан.
Светосила
Весна – всегда обещание. Ее еще нет, но она задумана природой. И это мы все мгновенно поняли, даже не заглядывая в календарь, по неправдоподобной светосиле закатов, по запаху тополиного клея, по крепости настов.
Деревья встрепенулись – и если еще держат на себе снег, то делают это неприязненно, с мечтой стряхнуть его и наконец-то освободиться!
Даже голая акация, напоминающая скорее клубок колючей проволоки, чем живое древесное тело, и та похорошела, из черной, задымленно-чумазой стала смугло-золотой… Березняки покрылись фиолетовым, чернильной яркости налетом, краснотал зажег свои свечи.
Звезды и капли
Эта ночь была удивительно многозвездной. Капли на деревьях в голом лесу при лунном и звездном свете тоже светились.
И светящихся капель, перемешанных со звездами, — настолько, что нельзя было различить, где капли, а где звезды, — было такое множество, что можно было при этом двойном капельно-звездном свете спокойно читать книгу.
Связь времен ощутимее всего чувствуется, когда смотришь на чистое, предутреннее, весеннее, юное и вечное небо!
Трель дятла
Капли на ветках замерзли, не успев упасть, и так по всему лесу. Трель дятла пулеметно звонка. Лес полон птиц. Есть у меня мечта – завести с каждой знакомство и переговариваться на их родном языке. В такую солнечную тишину лес не молчит и не поет, а мурлычет…
Видел следы волков на озимом поле по вязкому грунту, затем схваченному стужей.
Сильное весеннее похолодание. Ветер прожигает насквозь. Выпал снег на траву… Но живучая, как кошка, трава лишь на время затаилась под снегом!
Золотая вода
В наших бескрайних, стокилометровых березовых рощах вода по весне бывает – в лужах, ручьях, реках, озерах – кирпично-золотого цвета, как хороший чай: талая, она настаивается на сухом березовом листе.
С горечью наблюдал гнездо, плывущее по воде в затопленной пойме у Вересников. Новый лист на березе величиной с мелкую ячею рыбацкой сети. Природа как бы на время захлебнулась половодьем. Паводок нынче невиданный, можно сказать, аварийный: в Дымкове вытесненные водой люди живут на крышах. На крышах и чердаках спят, обедают, пьют чай.
Зайцы на дереве
Постепенно, так же, как и река ото льда, освобождается день за днем душа от забот и печалей. Голубь идет по ветке, и головка его при каждом шаге кланяется, бабочка ожила между двойными рамами и теперь затрепетала.
Снега в лесу осталось не больше, чем заячьей шерсти…
В большое половодье, когда припойменные острова и гривы заливает полностью, зайцы лазают по деревьям не хуже белок.
Лыжня на траве
Ходил в заречный парк послушать весенних птиц и подсмотрел: там, где зимой пролегала лыжня, трава до сих пор сохранила ее очертания. Снега нет, но лыжня отпечатана на траве: много лыжников прошло здесь, может быть, вся тысяча – и трава до сих пор не может приподняться… так ее пристукали, прижали к земле.
Летающие цветы
Всякая ощетиненная травинка уже и растет, и стоит отдельно, как звезда в небе, но первые цветы у нас не спешат появиться.
Зато мотыльки и бабочки появляются на зеленых лужайках проталин, когда еще снегу в лесах по горло. Это и есть наши первые летающие цветы.
Черемуха
Так пахнет, может быть, только миндаль! Так горит и брызжет светом, может быть, лишь раскаленная нить в электрической лампочке!
А как ее любят у нас соловьи! Черемуха! До настоящего цветения, пожалуй, больше недели осталось, но уже дрожат бисерной величины бутончики, как будто дожидаясь какого-то сигнала, тока и напряжения… Щелкнет невидимый выключатель – и вспыхнут, дивно раскроются душистые цветы красавицы севера!
Калиновый кисель
Сегодня бабушка варила калиновый кисель на ржаной муке с добавлением солода и сахара, и мне пришло в голову опасение, что скоро могут исчезнуть навсегда, как тайна булатной стали, рецепты многих народных блюд, когда уйдут из жизни те, кто их еще помнит.
(Окончание следует.)

Заречный парк
Видел в заречном парке кусты безобразно обломанной рябины…
Все чаще прихожу к тоскливой мысли о том, что человек (особенно за последние десять – пятнадцать лет) становится по отношению к природе каким-то жуликоватым хищником, практически почти не наказуемым.
Я боюсь за судьбу
Богатейшего в мире народа,
Потому что и смелому
Дрогнуть настала пора:
Лишь слепой не увидит,
Как быстро скудеет природа,
Лишь глухой не услышит
Заносчивый гром топора!
Грибовница
Встать с теплой лежанки, выскочить на крыльцо, умыться снегом, притащить охапку березовых поленьев, бухнуть перед печью, поднять из колодца два ведра жгучей, позванивающей льдинками воды, затопить печь, согреть эту воду, размочить в ней пригоршню сухих белых грибов, отжать их, вывалить в осиновое корытце, изрубить сечкой, очистить и нарезать лук и картошку, положить все это в чугунок, залить водой, бросить напоследок щепоть соли – и ухватом к огню!
С мороза из чулана я приношу каравай ржаного деревенского хлеба, со скрипом режу его, разогрев перед печью. Запах леса и огорода уже рвется из пышущего чела, кажется, уже срывает не только крышку с чугуна, но и крышу с нашего дома – он уносит меня под звезды, в пленительную сказку детства…
Северный виноград
Дни первых инеев и первых заморозков, пожалуй, лучшие для заготовки плодов шиповника впрок.
Если щука по осени любит брать в пасмурные теплые дни с тихими дождиками, то в сухую, холодную и ветреную погоду мертвого бесклевия я ставлю спиннинг под ольху или березу, вынимаю целлофановый пакет и обследую речной обрыв, где в игловых зарослях пламенеют, как рубиновые камни, красные плоды нашего северного винограда – шиповника.
Рыжики
Удивительное по красоте создание рыжик: такое впечатление, будто смотришь через зеркальный цилиндр ружейного ствола на солнце и видишь все до одного самоцветные кольца алмазной сверловки.
Но если еловый рыжик — это, образно говоря, тигренок, то боровой рыжик – настоящий тигр, потому что нередко достигает размеров деревенской ватрушки.
Есть люди, ставящие боровой рыжик выше всех грибов вообще, включая белый гриб. Еще не так далеки те времена, когда Вятка отправляла для самых дорогих ресторанов Парижа маленькие дубовые бочонки с моченой брусникой, молодую конину и… рыжики.
В северных вятских деревнях рыжик используют очень разнообразно. Кроме соления, из него пекут пироги, варят супы (особенно знаменит молочный суп из рыжиков), добавляют в любую грибовницу для запаха три-четыре грибка, жарят, маринуют…
Боровой рыжик тяготеет к траве и молодой сосне, хотя нередко появляется в огромных количествах и в старых борах-беломошниках и особенно в борах на песчаных почвах, любит можжевеловые куртины и сферическую обтекаемость грив, балок и увалов.
Шампиньоны
Обидно, что многие мои земляки, избалованные изобилием лучших грибов, таких как белый, рыжик и груздь, брезгуют собирать шампиньоны, считая их поганками.
Шампиньон – один из моих любимых грибов. Я eго уважаю за тонкий вкус, неприхотливость к жизненным условиям, внешнюю скромность и готовность откликнуться на малейшую заботу о нем.
Человек давно подметил, что шампиньон неравнодушен к аммиаку, который содержится в органических удобрениях. Особенно по душе шампиньону конский навоз. У нас в городе, на месте старого ипподрома, до сих пор любители этого грибного самородка находят шампиньоны в огромных количествах.
«Указатели»
Наиболее ягодные и грибные места, по обыкновению, подсказывают птицы и звери, которые, можно сказать, бывают привязаны: медведь – к малине, глухарь – к чернике, журавль – к гонобобелю и клюкве, белка – к белому и красному грибу, дрозд и свиристель – к рябиновым зарослям…
Компас
У грибника компас в голове: без умения быстро и четко ориентироваться на любой, даже совершенно незнакомой местности грибник так же беспомощен, как охотник, не умеющий стрелять.
Свобода ориентации – качество отчасти врожденное. Но при достаточной любви к лесу и постоянных тренировках можно выработать в себе это ценное в жизни умение.
Начать нужно с тщательного изучения карт, звезд, ветров, свойств растений и простейших примет. Очень помогают ориентироваться просеки, дороги, ручьи и реки. Но главнее всего – его величество Солнце. По солнцу при достаточном навыке можно определить, по существу, абсолютно все, что требуется в лесу: точное время суток (по длине тени), расположение сторон света и нахождение места, куда должен выйти грибник.
Может показаться смешным, но от умения ориентироваться часто зависит то, сколь удачлив будет грибник. Высшая способность грибника и охотника – это почти бессознательное чувство времени и сторон света в любую минуту нахождения в лесу. Вырабатывается это годами любви к лесу, десятилетиями постоянного самоконтроля по времени и месту.
За памятью
Мир так ненаглядно прекрасен, что закричать хочется, как жизнь коротка. Зимний лес сам себя своими тенями нарисовал на снегу.
Иногда в белогрибную березовую рощу, уже по снегу, нарочно возьмешь и зайдешь. Но не за грибами, а за памятью о них, которая часто куда дороже самих грибов.
Не так ли порою бывает и с любовью?
* * *
Удивленью моему
Не было предела:
Птица белого пера
К югу полетела –
Через речку, через лес,
Через радугу небес,
Сквозь завесу непогоды,
Через наши огороды,
Через грязь размытых глин.
Лебединый этот клин
Растянулся вдоль воды:
От зари и до звезды!