Спасшие Днепрогэс
«В ночь с 29 на 30 дек. 1943 года сов. войска форсировали Днепр. Саперы пробрались через взорванные пролеты плотины к правому берегу, обнаружили и обрезали электрокабели, проложенные врагом к зарядам, которые должны были уничтожить Днепрогэс. Только в нижней части плотины было обнаружено около 100 полутонных авиабомб и 3 т тола. Всего за время разминирования Д. с января по август 1944 года саперами извлечено 66 т взрывчатых веществ, 26 тыс. мин, снарядов и гранат».Энциклопедия «Великая Отечественная война. 1941-1945».Больше никаких подробностей энциклопедия не сообщает. Между тем, для спасения плотины Днепрогэса была разработана специальная операция, участие в которой принимали самые опытные фронтовые саперы. Энциклопедия подводит лишь успешный итог этой операции. Фашистам не удалось взорвать плотину, которую планировалось уничтожить в день наступления наших войск. Огромная масса воды, ринувшая через прораны, смыла бы наступающие войска. Операция по спасению Днепрогэса началась за полтора месяца до наступления. Фронт стоял, ждал ее исхода.
Необходимое предисловие
Речь идет о спасении Днепрогэса, хотя на снимках мы отчетливо видим проран в плотине. Значит, немцам всётаки удалось взорвать ее часть?
История возникновения этого прорана долгие годы держалась военными историками в секрете. Разрушение плотины всегда приписывали отступавшему под натиском Красной армии врагу. Но это совсем не так.
Перенесемся в август 1941 года. Гитлеровцы бросили на прорыв танки и моторизованные войска с целью внезапного захвата Днепрогэса и плотины, по которой рассчитывали ворваться в город Запорожье.
Бывший начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер так описывает события в районе Запорожья: «19 августа 1941 года. 59й день войны. Обстановка на фронте: группа армий «Юг» противник продолжает оказывать сопротивление румынским частям, наступающим на Одессу. В районе Очакова противник предпринял контратаку на участке 50й дивизии. В херсонском порту наблюдается большое количество судов противника. 11я армия сегодня ночью приступила к переправе войск 11го армейского корпуса через Буг. Авиация противника усиленно атакует наши передовые наступающие части в излучине Днепра. 9я танковая дивизия вышла в район 1 км западнее плотины у Запорожья. 14я танковая дивизия ворвалась на плацдарм противника у Запорожья».
По мосту через старое русло Днепра врагу удалось прорваться на Хортицу, приблизиться к Днепрогэсу и начать орудийноминометный обстрел его защитников.
Обороняющиеся подразделения, выполняя «приказ товарища Сталина от 3 июля 1941 года», переключив генераторы ГЭС на самосожжение, отступили на Левобережье.
Бывший начальник строительства Днепростроя Ф.Г. Логинов рассказывает: «Это было 18 августа 1941 года. В тот день Днепрогэс работал с полной нагрузкой, хотя снаряды летели через плотину и машинный зал электростанции. В случае отступления наших войск решено было оборудование станции и плотину вывести из строя, не дать противнику возможности пользоваться Днепрогэсом. Тяжелая, но необходимая операция была поручена главному инженеру Григорию Шацкому…».
Немцы впоследствии также подтвердили разрушение машинного зала работниками станции. В мемуарах Шпеера, который с сентября 1930 года был руководителем военного строительства Рейха, а с февраля 1942го имперским министром вооружения, сообщается: «…Посетил я и взорванную русскими электростанцию в Запорожье. В ней, после того как крупная строительная часть сумела заделать брешь в плотине, были установлены немецкие турбины. При отступлении русские вывели из строя оборудование очень простым и примечательным образом: переключением распределителя смазки при полном режиме работы турбин. Лишенные смазки, машины раскалились и буквально пожрали сами себя, превратившись в груду непригодного металлолома. Весьма эффективное средство разрушения, и всегото простым поворотом рукоятки одним человеком!».
Но турбины не были главной целью уничтожения. Следовало взорвать саму плотину. Немецкие войска были еще на правом берегу Днепра, в районе Никополя и Кривого Рога. О планируемом взрыве Днепровской дамбы никто не был предупрежден ни на самой дамбе, по которой в то время двигались военные транспорты и войска, отходившие на левый берег Днепра, ни население и учреждения города Запорожье (километров 1012 от гидроэлектростанции вниз по течению Днепра). Не были предупреждены и военные части, расположенные вниз от Запорожья в днепровских плавнях, хотя телефонное соединение в то время на Левобережье функционировало нормально.
Изучение документов 157го полка войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности, охранявшего и оборонявшего Днепрогэс до последней минуты, позволяет с точностью до часов установить время подрыва плотины 20.0020.30 18 августа 1941 года.
Именно в это время Днепрогэс, Днепровские плотины, железнодорожный мост через Днепр были взорваны.
Военные транспорты и люди, которые в то время двигались по дамбе, естественно, погибли. В результате взрыва моста и плотины на острове Хортица остался отрезанным полк пехоты, который переправлялся в это время на восточный берег.
В теле плотины образовалась большая брешь, пошел активный сброс воды. В результате возникла обширная зона затопления в нижнем течении Днепра. Гигантская волна смыла несколько вражеских переправ, потопила много фашистских подразделений, укрывшихся в плавнях.
Но вырвавшаяся на свободу вода не разделяла людей на «своих» и «чужих».
Телеграмма
требует
«водяных»
Операция по спасению плотины Днепрогэса началась с авиационной и инженерной разведки. Доклады разведчиков свидетельствовали: в штольни, выбитые в теле плотины, уложена и замурована взрывчатка, подвезенная в 24 железнодорожных вагонах. Подвозили ее и на автомашинах. К взрывным устройствам было подведено два электрокабеля. Их скрыли в пазах, вырубленных в бетоне, и зацементировали. Оборудован пульт управления взрывом, на щите которого красные кнопки, заменяющие рубильник. Под каждой из них надпись «фойер» огонь. Рядом вольтметр.
Пульт управления взрывом был размещен на командном пункте 418го пехотного полка, опечатан и тщательно охранялся. Доступ к пульту имел только командир полка майор Шнейдер. Именно ему фельдмаршал Манштейн поручил взорвать уникальный гидрокомплекс.
Попытки наших разведчиков обнаружить кабель, идущий к роковому пульту, успеха не принесли.
Между тем по указанию Центрального комитета партии аэрофотоснимки ГЭС были направлены в Москву. Верховный главнокомандующий И.В. Сталин потребовал от командования фронтом принять все меры для сохранения плотины. Выполнение этой задачи возлагалось на командующего артиллерией фронта генерала М.И. Неделина, начальника инженерных войск фронта Л.З. Котляра и командующего воздушной армией генерала В.А. Судеца.
Разведка сообщила: каждый устой плотины подготовлен к взрыву, а проводка для подрыва зарядов находится на правом берегу в подземном укрытии. Пробраться на устои плотины даже ночью было невозможно: противник простреливал левый берег мощным артиллерийским огнем, освещал местность ракетами. А время шло.
Руководители необычной операции разработали план спасения Днепрогэса, его утвердил представитель Ставки. Было решено создать видимость форсирования советскими войсками Днепра, взрывами бомб крупного калибра с взрывателями замедленного действия «перепахать» на подступах к плотине на глубину нескольких метров сотни гектаров земли, чтобы порвать провода и предотвратить тем самым разрушение плотины.
Командующий инженерными войсками генераллейтенант Котляр боевую задачу по предотвращению взрыва плотины возложил на командира 19го гвардейского инженерного батальона майора Суворова и его заместителя по инженерной разведке капитана Сошинского. Ждали моряков из ЭПРОНа экспедиции подводных работ особого назначения. Но вначале телеграмма из генштаба ушла на Волгу, в Горький в штаб батальона водников.
Начальник штаба батальона капитан Кошкин красным карандашом подчеркнул в полученной телеграмме слова: «Подберите наиболее опытных». Самым опытным в батальоне был взвод лейтенанта Бориса Поршакова. Помощником у командира был старший сержант Ананий Родионович Соловьёв, семёновский лесоруб, специалист на все руки. Эта война была для него второй. Командир отделения Василий Николаевич Курицын тоже из Семеновского района. Участвовал в походе по освобождению Западной Белоруссии, дрался на Карельском перешейке с белофиннами. Второй была эта война и у Николая Васильевича Староверова, уроженца Лысковского района. Михаил Андреевич Курганов до войны работал в колхозе под Арзамасом, потом стал водолазом. Опытен, на счету десятки погружений.
Да все четырнадцать «водяных», как они себя нередко называли, подпадали под требование, высказанное в телеграмме.
Комендант станции Горький обещал без задержки отправить водолазов к линии фронта и слово свое сдержал.
Перед спуском в неизвестность
Водолазов разместили в комнате чудом уцелевшего барака. Это был несомненный комфорт во фронтовой жизни. Нашлись койки, топчаны и матрасы. Каждый получил персональное место, но водолазам нужны были подсобные помещения для зарядной и ремонтной станций, для просушки снаряжения. Командование 19го гвардейского инженерного батальона, куда прикомандировали водолазов, выделило эти помещения.
Еще не была официально поставлена боевая задача, не раскрыт план действий, но лейтенант Поршаков и вся его команда уже понимали, что им вручается судьба Днепрогэса.
По неписаному закону водолаз, прежде чем пойти на погружение, должен побрататься с водоемом умыться и испить глоток воды. За три дня пребывания в батальоне майора Суворова горьковчане основательно подготовились к штурму плотины. Оборудовали не только зарядную станцию и место просушки водолазных доспехов, но и соорудили у плотины землянку: отсюда предстояло уходить на погружение и сюда же возвращаться для замены кислородных баллонов.
Комбат Суворов видел, как основательно готовились водолазы к подводным работам, и принял решение произвести горьковчан в гвардейцы сделать их не прикомандированными к гвардейской части, а полноправными ее членами. Вручение гвардейских значков было неожиданной и большой радостью.
К тайне, замурованной в бетон
Нужно было найти кабель, идущий к взрывчатке. Но как это сделать без схем и чертежей плотины, ее внутренних железобетонных лабиринтов, потерн и вентиляционных каналов?
Командир водолазов Ананий Родионович Соловьёв на погружение пошел первым. Дав указания страхующему водолазу, он стал опускаться в черную дыру колодца в нижнюю потерну. Он не знал, что она собой представляет и какие таит опасности. Вода скрыла командира, и колодезный глаз замер. Только сигнальная фала продолжала медленно уходить в воду.
Оставшиеся на поверхности с напряжением смотрели на бетонную прорубь. Стрелка часов утомительно медленно скользила по белому циферблату карманных часов. За стрелкой и, уходящей под бетонный панцирь плотины в толщу воды, сигнальной фалой внимательно следил страхующий водолаз ефрейтор Лаврентий Васин. Каждая минута казалась вечностью. Уже целый час находился под водой Ананий Соловьёв. Ребята заволновались.
Тихо! Кажется возвращается! цикнул на водолазов сигнальщик. Он понял это по ослабшей сигнальной стропе. Забурлила вода. И вот уже гвардейцы вытаскивают командира из бетонного жерла.
Слейте воду из ведра. Да аккуратнее, в нём мина. Всем в блиндаж! таково было первое распоряжение командира.
В блиндаже напряженная тишина. Таинственная потерна интересовала всех. Командир рассказал о ней:
Потерна напоминает бетонный мешок. Высота чуть более двух метров. Ширина на раскинутые руки. Завалена разным хламом. Идти трудно. Легко запутаться и наскочить на сюрпризы. А они есть, и сержант достал из ведра цилиндрический предмет, похожий на банку изпод краски. Это мина с натяжным взрывателем. Плотине она не причинит вреда, а для нас это смерть. Поэтому осторожность и еще раз осторожность. Работать будем парами. Сейчас на погружение пойдут сержант Котельников и ефрейтор Кильдяев.
Проверив готовность, командир легко коснулся плеча сержанта. За ним в зияющую пасть колодца шагнул Кильдяев.
Так волжане начали штурм Днепровской плотины. Шли дни и недели. Метр за метром ощупывали водолазы бетонные стены. Каждый шаг давался с большим трудом и риском.
Всё дальше и дальше уходили в тело плотины «водяные». Даже сигнальная стропа становилась помехой: растянувшись на большое расстояние, она скручивалась, цеплялась за посторонние предметы и вводила в заблуждение работающего водолаза и страхующего сигнальщика. Стропы заменили телефонным кабелем.
Нередко, увлекшись поиском, водолазы теряли счет времени и выходили на поверхность без капли кислорода, теряя сознание. А наступал черед, вновь шли на подводную вахту. Поиски нового выхода на поверхность, который бы сократил подводный путь, результатов не дали. Его просто не было.
Ананий Соловьёв перегруппировал силы. Создал специальную группу, которая вместе со страхующим водолазом строго следила за истечением временем нахождения под водой. При необходимости, только заподозрив неладное, не ожидая сигнала о помощи, она самостоятельно шла на погружение и спасала от беды товарищей, уже потерявших сознание. Так вынесли на поверхность Котельникова, Староверова и Алуева.
Легкие водолазные костюмы не обеспечивали длительного пребывания под водой. Ждали эпроновцев: их тяжелые скафандры могли обеспечить длительную работу в затопленных потернах. Однако, возлагая надежды на эпроновцев, упустили тот факт, что их громоздкое снаряжение несоразмерно с узким лазом в потерну.
Из Москвы водолазов ЭПРОНа доставили самолетом. Используя опорную базу волжан, они сразу же приступили к работе. Старшина Петр Масленников, старший группы и самый опытный из эпроновцев, облачившись в мощные доспехи, в которых не раз уходил в морские глубины, шагнул к узкому лазу и силой протиснулся между бетонных стен вертикального колодца.
Все были уверены в успехе. Оборудование эпроновцев, их оснащенность выглядели так прочно и солидно, что горьковчане в своих легких доспехах казались рядом с ними не водолазами, а химикамидегазаторами.
Беду заметили поздно: никто и в мыслях не допускал, что узкие стены повредят ткань. На погружение сразу же пошел Ананий Соловьёв. Он вытащил эпроновца, тот был без сознания. Врачи сделали все, чтобы вернуть старшину к жизни.
Москвичи работы прекратили и вернулись в Москву. Волжане остались, но продолжать работы тоже не могли, остался слишком маленький запас кислорода.
В помощь водолазам были присланы бывшие строители Днепрогэса. Один из них Дмитрий Лукич Гуменюк вспомнил, что в потерне есть возвышение: строители обходили гранитную скалу, она должна быть свободной от воды. Там можно организовать промежуточный пункт для замены кислородных баллонов.
Старшина Соловьев выделил наиболее крепких ефрейтора Кильдяева и рядового Артюкова. Поставил задачу обследовать часть потерны со скалой и определить возможно ли там оборудовать промежуточную базу.
Почти два часа были водолазы под водой. Их подняли на поверхность полностью обессиленными. Рядового Артюкова тут же увезли в госпиталь.
Скалы они не нашли, зато наткнулись на бетонную стену, возведенную фашистами. Она отрезала путь дальнейшим поискам. Зато теперь было ясно, что кабель, идущий к взрывчатке, мог находиться по ту сторону стены. Стена берегла его…
Подводные
альпинисты
Сырая, покрытая инеем стена казалась неприступной. Ни скоб, ни выступов. Только местами торчали прутья арматуры. Сверху спускался стальной трос, обильно смазанный солидолом.
Днепр уже одевался в ледяной панцирь. Наверху, на плотине гулял пронизывающий ветер и гнал поземку, загоняя в укрытие немецкие патрули, несущие службу на самой верхней части плотины. Путь по верху был самым надежным, но и самым невероятным.
Минеры капитана Сошинского решили брать высоту по металлическому тросу. Он был колючим, как ежик, и требовал неимоверных усилий, на которые вряд ли бы решился даже самый опытный верхолаз. Но рядовой Абдрахман Шабанов не только подал эту идею, но и выразил желание осуществить ее. Он выделялся завидной ловкостью, смелостью и… везением. Порой брал такие препятствия, которые со стороны казались непреодолимыми. С кошачьей цепкостью прыгал с одной взорванной опоры на другую, ходил по еле заметным выступам и карнизам. Какаято непонятная сила удерживала его на головокружительной высоте.
Водолазы, накинув на себя плащпалатки, образовали живой чум вокруг паяльной лампы и молча грелись, ожидая, когда минеры проложат им путь на верх плотины, чтобы вслед за ними подняться и вновь спуститься в нижнюю потерну. Здесь же находился и взвод автоматчиков под командованием лейтенанта Фролова, который должен был обеспечить безопасность в случае обнаружения водолазов и минеров немцами. Как только будут закреплены штурмовые лестницы, автоматчики первыми поднимутся на верх плотины и займут огневые позиции.
Привязав за поясной ремень бечевку, Абдрахман зажал зубами финский нож на случай встречи с немецкими патрулями.
Обожди, остановил его сержант Медведев, и подставил свою спину. Забирайся на плечи, хоть на пару метров укоротишь путь.
Проволока размочаленного стального троса прорывала брезентовые рукавицы и впивалась в ладони. Каждый новый рывок вверх отзывался невыносимой болью. Преодолены шесть, семь, восемь метров пути… Еще одно усилие и ефрейтор Шабанов завис на выступающей арматуре. Потянул вверх бечевку со связанной из кабеля штурмовой лестницей.
Первые девять метров покорились.
Спустившись вниз, Абдрахман молча подошел к санинструктору. Протянул окровавленные руки.
Все, кто поднялся наверх, знали свое место по заранее расписанному боевому расчету. Ананий Соловьев повел своих «водяных» к нулевому быку единственному входу в нижнюю потерну. Он знал, что минеры Сошинского уже осматривают надводную часть, и торопил водолазов. Одев доспехи, он и здесь первым ушел в лаз, ведущий вниз к потерне. Она оказалась не полностью заполненной водой. Это облегчило работу водолазов: позволило отключить кислородные баллоны и работать без гидрошлемов.
Всем, кроме часового и дежурного водолаза, вниз в потерну. Гидрошлемы не надевать! отдал приказ старшина.
Фонари хорошо высвечивали воду и стену. Соловьев требовал, чтобы каждая царапина на бетоне была осмотрена.
Гдето здесь прячется тот самый кабель, который они ищут уже 47 дней. Тишина в потерне нарушалась лишь легкими всплесками воды да шорохом ладоней, обшаривающих бетонную стенку. Все работали сосредоточенно, понимая, что наступил решающий момент поиска.
И вот Сержант Николай Староверов, обтирая свой свод, обнаружил еле заметный узор на бетоне. Прожилка тянулась узкой полоской, изгибалась и уходила вниз, в подводную часть стены. Сомневаясь в находке, он еще раз потер ладонью бетон. Нет, неровность заметна, надо проверять.
Товарищ старшина, кажется нашел! прошептал Николай.
Подтянули ведро с инструментом. Начали долбить. Бетон вначале не поддавался, а потом стал крошиться. Лунка углублялась и в ней показалась черная точка. Все сомнения исчезли это был кабель.
Сменяя друг друга, принялись за долбежку. Вырезали больше трех метров кабеля и бросили в воду. Для верности в другой лунке вырезали еще сантиметров тридцать. Этот кусок кабеля взяли на память.
Минерам в надводной части тоже удалось обнаружить тонкую прожилку свежего бетона. Тут уж постарался Абдрахман Шабанов. Пригодилась финка, которую прихватил. Ею он и перерезал кабель в нескольких местах.
Это было 28 октября 1943 года. Основная работа была сделана. Но нужно было проверить еще несколько быков, чтобы убедиться в надежности дела, которое свершили.
Один из минеров Насибулла Ямалов рассказывал:
Ползем с Абдрахманом Шабановым верхом к крайним быкам по рельсам остаткам кранового моста. Это уже территория немцев. Внизу видим два офицера стоят. Шабанов смотрит на них и говорит: «Давай плюнем!» Еле его отговорил. Отчаянный был парень. Я уже после войны узнал, что он погиб в самые последние дни войны в Берлине.
Крах майора Шнейдера
Командир пехотного полка майор Шнейдер был польщен тем, что именно ему было доверено взорвать Днепрогэс. Оставалось получить сигнал, последовательно нажать три красные кнопки и от Днепрогэса ничего не останется. Мысленно он уже представлял, как надо сделать. Оставалось ждать этого часа. Войска русских уже подходили к Днепру. Взорванная ГЭС в одночасье решит их участь.
…Команда капитана Сошинского, выполнив задание, отдыхала. Только теперь, когда жаром дышавшая чугунная печь отогрела ребят, они поняли, как измучены. Не было сил, чтобы раскрыть рюкзаки и развесить на просушку водолазные костюмы. Свалились и заснули.
Раздавшийся оглушительный взрыв прервал сновидения, поднял всех на ноги. Не знали они, что пока спокойно спали, на пульт командира пехотного полка майора Шнейдера поступил условный сигнал.
Майор стремительно подошел к щиту. Вот красные кнопки, которые надо нажать. Шнейдер изо всех сил утопил первую кнопку, но стрелка вольтметра не дрогнула… Сеть была обесточена. Вторая кнопка! Результат тот же. Майор понял, что плотина цела, и его охватил ужас. Он на какоето время забыл про третью кнопку. Наконец, спохватился и утопил ее в гнездо. Стрелка вольтметра вздрогнула. Тяжело ахнул взрыв. Рухнул машинный зал Днепрогэса, стоявший в стороне от плотины. До него разведчики добраться не успели. К тому же он тщательно охранялся и посланные разведгруппы или пропадали без вести, или докладывали о невозможности выполнить задание малыми силами. Тогда и был отдан приказ на форсирование 610му стрелковому полку 203й стрелковой дивизии. Он навязал врагу отвлекающий бой, а тем временем разведчики по урезу реки добрались до энергогородка. Зная, где находится пульт управления взрывом, бесшумно сняли часовых и ворвались в логово майора Шнейдера. Им не хватило какихто секунд, чтобы предотвратить взрыв машинного зала. Майору пришлось поднимать руки вверх. Но теперь уже было ясно, что это первый и последний взрыв на Днепрогэсе. Оставалось только обезвредить плотину от заложенных фугасов, этим уже займутся инженерные части.
«Мин нет!»
Вечерело. Бой удалился и затих. На западной окраине энергогородка еще высвечивались сполохи артиллерийских залпов. Война уползала туда, откуда пришла на запад. Но освобожденная от врага земля нуждалась в энергии Днепрогэса. Без нее было невозможно возрождение таких крупных металлургических предприятий, как Запорожсталь, заводов Днепродзержинска и Днепропетровска.
И вот на пронизанной ветрами плотине появилось сразу пять генералов: начальник Инженерных войск фронта генераллейтенант Котляр, член Военного совета 6й армии генералмайор Тимофеев, начальники кафедр мостов и переправ инженерной академии имени Куйбышева генералмайор Слисевич и Высшей офицерской Инженерноминной школы генералмайор Морин. По их озабоченным лицам можно было судить о сложностях предстоящих работ.
Командира 44й отдельной инженерной бригады специального назначения полковника Василия Бабурина, кстати, он тоже горьковчанин, генерал Котляр принял сразу. Достал из папки два панорамных снимка: на одном из них довоенный красавец Днепрогэс; на втором Днепрогэс, израненный фашистскими вандалами.
Вот, полковник, что натворили мерзавцы. А теперь к делу.
Тупым концом карандаша генерал обвел плотину и прилегающую местность. Получилась вытянутая окружность, охватывающая значительную территорию.
Здесь все нашпиговано взрывчаткой. Она тщательно замурована в бетон, зарыта в землю. Внутренняя часть плотины затоплена водой и забита всяким хламом. Гвардейцы комбата Суворова не позволили взорвать плотину Днепрогэса. Это, считай, первый шаг. Вам, полковник, предстоит сделать второй шаг: удалить всю заложенную фашистами взрывчатку и передать объект для восстановления.
Через день на дорогах, ведущих к Днепрогэсу, появились таблички с надписью «Барс». Это было условное обозначение инженерной части. Лошади и машины, пробиваясь по бездорожью, тащили повозки и прицепы, груженые специальной техникой.
Бабурин приказал начать разминирование с объектов первостепенной важности. С тех мест, где могли быть оставлены мины замедленного действия и фугасы, управляемые по радио. В стенах плотины минеры обнаружили целый штабель авиабомб. Их насчитали более сотни. Извлекли несколько тонн тротила, который должен был служить детонатором. Адская машина.
Вскоре на плотине и зданиях энергогородка стали появляться надписи «Мин нет!»
А война все еще шла. Лилась кровь солдат. Саперы, спасшие Днепрогэс, воевали в передовых отрядах наступающих. В логове врага, в Берлине, 23 апреля 1945 года погиб один из тех, кто рубил электрокабель гвардии сержант Абдурахман Шабанов. Похоронен с воинскими почестями. Его имя можно прочесть на гранитных пилонах Трептовпарка в Берлине. За разминирование Днепрогэса двадцатидвухлетний солдат, уроженец села Кочки Пожарки Кзыл Октябрьского (ныне Краснооктябрьского) района был награжден орденом Красного Знамени.
В боях он заслужил еще два ордена Красной Звезды. Нам удалось найти наградные листы солдата.
«Гвардии рядовой Шабанов работал по оборудованию причала на правом берегу Вислы. Требовалось в минимально короткий срок сделать причал, чтобы обеспечить переправу войск и техники на паромах. Работая без отдыха, не зная усталости на забивке свай, тов. Шабанов не покинул свой пост ни на минуту, несмотря на сильный обстрел авиацией противника. Личным примером, самоотверженностью воодушевлял бойцов».
Это наградной лист от 4 августа 1944 года. А вот, что писали о нем в наградном листе от 12 марта 1945 года:
«На сержанта Шабанова была возложена задача по сопровождению танков через проходы, проделанные в минных полях. Эту задачу пришлось выполнять при интенсивном воздействии вражеской артиллерии и пулеметного огня. Гвардии сержант Шабанов, презирая смерть, боевое задание выполнил. Закрывая проходы в минных полях, он лично под огнем противника уложил 110 противотанковых мин, а его отделение около 500».
Шли по дорогам войны и волжские «водяные», помогая войскам форсировать речные преграды. Дошли до Берлина и расписались на рейхстаге Ананий Соловьев, Григорий Коротков, Василий Курицын, Михаил Курганов, Николай Шатохин, Николай Староверов и Василий Алуев.
Спасенный ими Днепрогэс был восстановлен. В музее славы ГЭС запечатлены имена ее спасителей. Готовя к изданию эту книгу, мы обращались с просьбой прислать нам фотографии героев. Ответом было молчание. К сожалению, пришли времена, когда какаято неведомая сила поссорила нас с Украиной. Будем ждать лучших времен, а наша память остается с нами.
Николай ГУБАНКОВ,Вячеслав ФЁДОРОВ.