Особо важное задание
Именно танковыми клиньями сминалась оборона советских войск. Удары наносились неожиданно и в разных местах. Противодействовать им артиллерией было невозможно, прорывы были непредсказуемы, и артиллеристы не успевали развернуть орудия навстречу атакам. Стальные коробки шли лавиной, сметая все на своем пути. Это был, по сути, танковый марш, во многом беспрепятственный. Первые дни войны выдались жаркими, без дождей, бездорожья, которое бы остановило танки, не предвиделось. Со всех направлений в Ставку Верховного командования шли донесения о танковых прорывах врага и о нехватке артиллерии, чтобы их остановить. Надо было срочно принимать какие-то меры. Еще в 1940 году устав пехоты РККА предлагал создавать группы истребителей танков со связками гранат и зажигательными бутылками для борьбы с прорвавшимися танками.
6 июля 1941 года Ставка Верховного командования повторила слова устава пехоты уже в приказе:
«…В целях активизации борьбы с танками противника немедленно создать в полках и батальонах роты и команды по истреблению танков противника. В эти команды выделить наиболее смелых, храбрых и инициативных людей. Команды вооружить противотанковыми гранатами, бутылками с горящей жидкостью, пакетами с взрывчатыми веществами и при наличии огневых точек — огнеметами легких танков».
7 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны принял постановление «О противотанковых зажигательных гранатах (бутылках)», в котором говорилось:
«Обязать Наркомпищепром СССР организовать с 10 июля с. г. снаряжение литровых бутылок вязкой огнеметной смесью (по рецептуре НИИ-6 НКБ) в количестве 120 000 штук в сутки».
Любители военных фильмов сразу поняли, что речь идет о так называемом «коктейле Молотова». Этот способ борьбы с танками был забыт сразу же после начала победных наступлений. И после войны о «коктейле» знали лишь фронтовики. Слишком уж примитивным казалось оружие, и о нем не вспоминали. Его заслонили сокрушающие броню пушки и танки. В них была сила, и им предназначалась добытая в боях слава. А тут…
Но теперь вдумаемся в цифру — 120 тысяч бутылок с зажигательной смесью надо было поставлять фронту ежесуточно.
Срочный заказ из Москвы поступил на многие тыловые химические заводы, в том числе и на Чернореченский химический завод в Дзержинске, который после войны стал «Корундом».
Всегда возникает вопрос, почему бутылки с зажигательной смесью названы в честь председателя Совнаркома и министра иностранных дел СССР Вячеслава Михайловича Молотова? Каким боком он был к ним причастен? Да никаким!
Легенда, в правдоподобности которой трудно сомневаться, утверждает, что название «коктейль Молотова» появилось во время советско-финской войны. Правда, это уже искаженное переводчиками название. В оригинале оно звучит как «коктейль для Молотова». Бутылки с зажигательной смесью были хорошо известны в финской армии. Первоначально они назывались просто как «зажигательные бутылки». Но началась война, и в бой вступило советское пропагандистское оружие. Столица Финляндии Хельсинки подвергалась налетам советской авиации, которая применяла кассетные бомбы. Молотов в одном из своих радиовыступлений опроверг это и сказал, что советская сторона доставляет продовольствие голодающим финнам. В ответ финны обозвали кассетные бомбы «хлебной корзиной Молотова», а бутылки с зажигательной смесью — «коктейлем для Молотова». Дальше дело было за иностранными журналистами, и они обозвали финские зажигательные бутылки почему-то «коктейлем Молотова». Но, как вы сами понимаете, такое название в окопах советских солдат не прижилось. Было не принято поминать советских вождей всуе, и бутылку с зажигательной смесью стали называть просто «горящей бутылкой».
Те, кто воевал в Испании, тоже знали о «горящих бутылках», но там они наполнялись простым бензином и перед броском поджигалась заткнутая в горлышко бутылки тряпочка. Но бензин стекал с брони и особого урона танку не наносил, если только горящая жидкость не попадала в моторный отсек. Вот тогда танкисты стрелой вылетали из люков, но попадали под винтовочные выстрелы.
Военные историки утверждают, что бутылки с керосином полетели во врага еще в 1895 году, когда кубинские повстанцы воевали за свою независимость. Они применяли это секретное оружие против осажденных гарнизонов испанцев. Но так далеко уходить в историю мы не будем.
Внося требования о применении зажигательных бутылок в устав пехоты РККА, военные специалисты изучили их арсенал. Как оказалось, существует множество их разновидностей. К уставу пехоты прилагались инструкции не только по применению зажигательных бутылок, но и по их изготовлению. Оружие это относилось к откровенно кустарному. Чтобы превратить его в настоящее боевое и эффективное, необходимо было разработать рецепт воспламеняющейся жидкости и специальных запалов, а еще лучше — самовоспламеняющейся смеси. Эти жидкости и должны были принять на вооружение, а бутылки под них сгодятся всякие.
За дело взялись химики. В ход пошли все жидкости, что горели. Появились смеси № 1 и № 3, состоявшие из бензина, керосина, лигроина и других нефтепродуктов. К жидкостям добавляли специальные порошки, которые их делали более густыми. Но от главного недостатка избавиться не удалось. Горючие смеси из разбившейся бутылки надо было каким-то образом поджигать. И тогда к бутылкам стали крепить специальные спички и прилагать терки.
Химиками А. Качугиным и П. Солодовником была решена задача по самовоспламеняющейся жидкости. Они нашли такое соотношение фосфора и серы, которое при контакте с воздухом моментально поджигало горючую жидкость — бензин или керосин. Эта смесь и была принята на вооружение, получив индекс «КС».
12 августа 1941 года народный комиссар обороны И. В. Сталин поставил свою подпись под «Инструкцией по применению зажигательных бутылок».
«Зажигательные бутылки — одно из самых простых и безотказных средств для уничтожения танков, броневых и транспортных машин, складов, самолетов на аэродромах и живой силы противника, расположенных в укрытиях и населенных пунктах. В руках смелых бойцов зажигательная бутылка является грозным оружием. Они способны при внезапном и умелом применении не только нанести поражение, но и вызвать панику, внести расстройство в боевые порядки противника».
К осени зажигательные бутылки перестанут быть «достоянием» только истребительных групп, и обращению с ними станут обучать весь личный состав Красной армии.
В истории Чернореченского химического завода есть страницы, посвященные войне. Остановимся вот на этой, рассказывающей, как на фронт начала поступать горючая жидкость КС, производство которой было освоено в короткие сроки.
«Было так. Жаркое дыхание боя обдавало лица людей гарью. Трава на брустверах окопов пожухла, выжженная солнцем и порохом. Березовый лесок впереди жалко щерился срезанными у самых ветвей стволами. Над большой поляной перед окопами стлался рыжий дым, смешанный с мелким песком и пылью. Только что отбита атака фашистских танков, и грохот боя затихает вдали за березовой рощей, изуродованной снарядами.
Но каждый знает, что с часу на час начнется новая танковая атака, и надо стоять насмерть.
— Ребята, получай боезапас!
По ходу сообщения, пригнувшись к земле, тянется цепочка подносчиков боеприпасов. Они с трудом протискиваются в узких щелях, с необычной осторожностью подтаскивая решетчатые ящики с бутылками.
— Опять посудины? К черту, гранат давай! — слышатся громкие, злые голоса, но высокий и очень худой командир с двумя кубиками на петлицах гимнастерки, потирая слезящиеся от дыма и пыли глаза, спокойно покрикивает:
— Бери, бери, ребята, новые это, не с бензином, «КС» называются!
Недовольные, бойцы разбирают из ящиков крепко заткнутые резиновыми пробками бутылки. В них темноватая жидкость, холодно мерцающая за зеленоватым стеклом.
Бутылки с зажигательной смесью не вызывают доверия. Но гранат мало, все лето батальон с тяжкими боями откатывался в глубь страны, а фашистские войска прут и прут, пробивая оборону Красной армии стальным бронированным кулаком. И вот уже отступать некуда: позади Москва. Снова вдали слышен гром. Он неумолимо приближается, накатывается на остатки березовой рощи, вспарывая пропитанный гарью воздух, заставляя бойцов вжиматься в стенки окопов. Идут…
И вдруг — чудо! Черно-оранжевыми кострами вспыхнули сразу три танка, остановились, повернули назад. Другие надвинулись на самые брустверы окопов, но, облепленные змейками пылающей жидкости, стали слепо тыкаться в стороны, а потом сползать задним ходом на поляну, к остаткам стволов березовой рощи, на изрытую воронками дорогу.
С треском и глухими взрывами нерасстрелянных боеприпасов горят немецкие танки, все гуще и багровее вздымаются хвосты огромных костров. И опять затаились в окопах люди, крепко сжимают согревшиеся в ладонях бутылки. Бой еще не кончен, враг опять вернется. Но теперь в руках бойцов грозное оружие, и надо стоять насмерть, потому что позади Москва и вся родная страна.
Их было много, простых фронтовых писем в помятых конвертах без марок и солдатских треугольников с воинскими штампами.
«Когда ваши бутылки прибывают в часть одновременно с кухней, то мы в первую очередь спешим запастись вашими гостинцами».
Это было лучшей благодарностью всему коллективу завода».
Рекомендации по использованию бутылок с огнесмесями были просты: подпустить вражеский танк на расстояние до 30 метров и забросить бутылку под погон танка или на решетчатую крышку моторного отсека. Танки были негерметичны, и горящая жидкость затекала внутрь.
В инструкции рекомендовалось бросать бутылку из окопа, это было безопаснее. Понятно, что для этого от бойца требовались хорошая меткость и недюжинная храбрость.
К этому времени оружейники создали специальную винтовочную мортирку, которая при помощи холостого выстрела выбрасывала пол-литровую бутылку на расстояние в 80 метров. Но для такой стрельбы были пригодны не все бутылки, а только толстостенные. В войска поступили специальные мортиры, которые значительно увеличивали дальность выстрела, но прицельной стрельбы не получалось, и от мортир быстро отказались.
Осенью 1941-го под Москвой «коктейли Молотова» были впервые применены в качестве огневых фугасов. Наши саперы стали «комплектовать» мины бутылками с зажигательной смесью. При взрыве мины выбрасывался огненный столб высотой до десяти метров.
Командир 1-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор И. Н. Руссиянов в своих воспоминаниях приводит слова пленного германского ефрейтора-танкиста, испытавшего на себе психологическое воздействие огненного всплеска:
«Если бы я знал, что у русских такое мощное зажигательное оружие, я бы повернул обратно».
Но непросто давалась наука владения «карманной артиллерией». Учеба шла непосредственно в боях. Вот как вспоминает об этом комиссар дивизии народного ополчения Д. Ф. Медведев:
«…Начали собирать бутылки с горючим, сформировали группу из 18 человек, и меня послали с этими людьми подрывать танки. Пошли вправо, к реке, где был ров. Там должны были, по нашему предположению, переправляться танки. Мы их должны были там поджигать.
Когда мы подползли к перекрестку, немцы заметили, открыли по нам бешеный огонь из танков… Мы успели спрятаться в противотанковой щели. На одном из наших людей пуля зацепила бутылку с горючим. Он загорелся. Пришлось срывать с него всё и оставить совершенно голым. Там мы пробыли дотемна. Один боец подлез и бросил бутылку. Бутылка загорелась. Но танк повернул на ветер, дал ход, и ветром огонь сдуло. Повредить танк не удалось. Так мы постигали опыт владения новым для нас оружием — зажигательными бутылками».
Но мы отвлеклись. Вернемся в июль 1941 года, когда на Чернореченский химический завод под Дзержинском поступил срочный заказ по изготовлению зажигательной смеси «КС».
Чернореченский завод в те годы был огромной опытной площадкой зарождающейся отечественной химии. Чего, казалось бы, легче: разработал установку и гони эту самую жидкость для нужд фронта в большом количестве, что в общем-то и требовалось. Но химики понимали, что жидкость «КС» с наступлением зимы станет непригодной. При охлаждении ее способность к воспламенению снижалась, а при минус 15 градусах она просто замерзала.
Разработку новой рецептуры обычно поручали научным исследовательским институтам, но дело было срочным. Предложили включиться в работу и заводским химикам.
Заводской лабораторией Чернореченского химического завода руководил Григорий Михайлович Стронгин. Годы показали, что это был уникальный человек, которому под силу было все. В первый раз на Чернореченском заводе он появился как студент-практикант Ивановского химико-технологического института. Это был и последний раз — ему предложили остаться на заводе и работу над дипломом закончить без отрыва от производства. Он согласился. Получив звание инженера, работал механиком, техноруком, руководителем технологической группы проектно-конструкторского отдела. К этому времени он овладел несколькими иностранными языками, постоянно следил за научными разработками химиков всего мира. Успел сформировать «химическую» библиотеку из нескольких сотен книг.
Его трудно отнести к «чистым» химикам, занимавшимся теоретическими разработками. На заводе он считался лучшим рационализатором.
За несколько дней до начала войны Григория Михайловича назначают начальником центральной заводской лаборатории. Он еще не вошел в курс дела, и тут такое задание.
Вот как вспоминал о том далеком времени сам Григорий Михайлович спустя много лет в своем очерке «Особое задание»: «…Шел двенадцатый день войны… Я собрал всех сотрудников лаборатории, рассказал о задании — разработать способ получения и освоить производство незамерзающей самовоспламеняющейся жидкости на основе фосфора. Срок исполнения — не более трех месяцев. Стали прикидывать варианты, разделились на две смены, каждая работала по двенадцать часов. Мы понимали, что известное нам не годится. Военные наведывались каждый день, не торопили — видели, что подталкивать никого не надо. Состояние души было тягостное…
Решение было найдено неожиданно. Машинально взял с полки брошюру о полимерах, и вдруг мысль: надо попробовать ввести полимер, ведь полимеры замедляют кристаллизацию!
Не знаю, было ли это озарением или результатом напряженной работы, когда уже достаточно ничтожного усилия ума, чтобы свернуть с места всю глыбу проблемы. Логически обосновать и объяснить эту идею я не мог и предварительно ее опробовать тоже… С благословения директора завода Акима Михайловича Климахина прямо под открытым небом построили установку с маленьким металлическим реактором, провели полимеризацию. Полученную смесь разлили по бутылкам, и — в холодильник. Не замерзает!
Следующий этап — испытание на самовозгорание. На специально оборудованном полигоне, где находились листы котельной стали и ванна с водой, чтобы можно было броситься в нее в случае неожиданного возгорания одежды, начали бить бутылки с нашим вариантом «КС». Какое огромное чувство радости мы испытали, увидев, что получилось жидкое, незамерзающее и самовозгорающееся при низких температурах вещество!
Но получить искомое в лабораторном реакторе одно, а перенести это даже на опытную установку — совсем другое. Из списанного оборудования сотворили первую модель реактора, предусмотрительно сделали ее в отдельном помещении, отгородив кирпичной стеной с окном для наблюдения… Неожиданно температура в котле начала быстро расти, крышка слетела, раздался взрыв…
Решили делать вторую установку, реактор непрерывного действия, в котором компоненты смешивались бы постепенно. Через двое суток поняли — это и есть надежный путь. Со дня получения задания прошло примерно полтора месяца. Этот срок сейчас кажется фантастическим… В первых числах октября 1941 года мы сдали первую промышленную партию представителям Главного военного химического управления, и противотанковая жидкость начала бесперебойно поступать на фронт. Жидкости дали новое название «КСТ»…»
Дополнительная буква «Т» обозначала, что жидкость термическая, незамерзающая.
Боевой устав пехоты 1942 года требовал от каждого бойца «уметь поражать танки. Если танки наступают без пехоты, необходио поражать их противотанковыми гранатами, бутылками с горючей смесью, вести огонь по смотровым щелям, подбрасывать связки гранат и противотанковых мин под гусеницы, огнем уничтожать танкистов… Если танки наступают с пехотой, борьбу с танками должны вести только специально назначенные бойцы, а все остальные обязаны поражать огнем и гранатами пехоту».
Мастерство в уничтожении танков бутылками с горящей смесью у наших бойцов крепло. Листовки, «боевые листки», фронтовые газеты рассказывали о бойцах, проявивших в боях умение борьбы с танками. Так, рядовой 50-й стрелковой дивизии Р. С. Смищук в бою у горы Роглой под Яссами поджег бутылками шесть танков противника.
С течением Великой Отечественной войны актуальность «кустарного» зажигательного оружия стала уменьшаться. Да и оборонные предприятия смогли наладить массовый выпуск более серьезных и безопасных ручных боеприпасов. Поэтому начиная с 1943 года выпуск «коктейлей Молотова» стал снижаться, пока не достиг своего минимума.
После победы производство таких зажигательных боеприпасов было прекращено и больше никогда не возобновлялось.
За годы войны, по имеющимся данным, при помощи бутылок с огнесмесями было уничтожено порядка 2500 единиц бронетехники, 1200 долговременных огневых точек, 2547 блиндажей и других оборонительных сооружений, порядка 800 автомобилей, 65 складов и несколько тысяч солдат и офицеров противника.
Подготовил
Вадим ЕГОРОВ.