Атомный фронт
Накануне Второй мировой войны некоторые европейские ученые пришли к выводу о том, что реакцию деления ядер урана можно использовать для производства оружия невиданной ранее разрушительной силы. Эксперименты в этой области активно велись, в частности, в нацистской Германии. Венгерский ученый-атомщик Лео Сцилард, бежавший в США от преследований нацистов, убедил проживавшего там Альберта Эйнштейна направить письмо американскому президенту Франклину Рузвельту. В своем письме великий физик предупреждал об опасности появления в Германии смертоносного оружия.По указанию президента все упоминания о работах в области ядерной энергии исчезли со страниц американской научной печати. На это обстоятельство обратил внимание молодой сотрудник советской научно-технической разведки Леонид Квасников.Тогда он еще и не догадывался, что в самом начале Великой Отечественной войны будет «призван» на самый секретный фронт, который разведчики назовут «атомным».
Путь в разведку
Жизненный путь Леонида Романовича Квасникова начинался так, что он мог стать педагогом, ученым, крупным инженером в промышленности. Но ему суждено было иное — сыграть исключительную роль в истории становления и развития научно-технического направления деятельности внешней разведки Советского Союза, руководить разведчиками, которые добыли для нашей страны сверхсекретные материалы по американской атомной программе. И слова Игоря Курчатова о том, что «советская разведка оказала неоценимую помощь при создании советского ядерного оружия», можно отнести непосредственно к Леониду Романовичу.
Родился Леонид Квасников 2 июня 1905 года в семье железнодорожника, которая в то время жила на небольшой станции Узловая Тульской губернии.
Трудовую деятельность начал с 17 лет чернорабочим на строительстве моста Сызранско-Вяземской железной дороги в Пензе. После окончания в 1926 году Тульского железнодорожного техникума работал помощником машиниста паровоза, с 1928 года — техником-чертежником. В 1929 году стал машинистом паровоза на Московско-Курской железной дороге.
В 1930 году Леонид Квасников поступил на механический факультет Московского института химического машиностроения. Окончил его с отличием.
Распределение молодой инженер получил на Чернореченский химический комбинат в городе Дзержинске.
Тогда это было одно из крупнейших химических предприятий страны. Он активно включился в работу. Проявляет себя как рационализатор. Включается в активный творческий поиск по улучшению качества выпускаемой продукции.
Его склонность к научной деятельности заметили, когда он поступил в аспирантуру Московского института химического машиностроения. Он принимает участие в работе специальной комиссии Наркомата оборонной промышленности СССР по обследованию заводов, выпускавших боеприпасы. Так он оказывается в разряде «секретных», и его переводят на работу в органы государственной безопасности. Здесь он проходит обучение в Школе особого назначения (ШОН), готовившей кадры для внешней разведки. По окончании ШОН некоторое время работал в американском отделении 5-го отдела ГУГБ НКВД. Затем был назначен старшим оперуполномоченным отделения научно-технической разведки.
Стена секретности
В 1939-1940 годах Квасников входил в состав Советско-германской контрольно-пропускной комиссии. Неоднократно выезжал по линии этой комиссии в командировки в Германию и в немецкую зону оккупации бывшей Польши для выполнения разведывательных задач. В феврале 1941 года назначается начальником отделения научно-технической разведки.
По роду своей деятельности Леонид Романович не порывал связей с наукой и внимательно следил за появлением новых научных достижений. Не прошел он и мимо открытия в 1939 году цепной реакции деления атомов урана-235, ведущей к созданию атомного взрывчатого вещества и оружия с его использованием. В этот же период он обратил внимание на тот факт, что со страниц американских научных журналов полностью исчезли имена видных ученых и какие-либо упоминания об их работах в области ядерной физики и атомной энергии. Появились и другие настораживающие моменты. В частности, внешней разведке органов госбезопасности СССР стало известно, что в Германии ведутся работы по созданию «сверхбомбы» с использованием энергии деления атомов.
Несколько позже Центру стало известно, что 11 октября 1939 года эмигрировавший в США немецкий физик-ядерщик Альберт Эйнштейн направил президенту Франклину Рузвельту письмо, в котором указал на возможность появления у Гитлера новых сверхбомб на основе атомной энергии, обладающих огромной разрушительной силой. Рузвельт немедленно поручил своему адъютанту Уотсону связаться с заинтересованными американскими ведомствами и научными учреждениями для изучения письма ученого, которое поначалу показалось ему фантастическим. Заключение специалистов было обтекаемым: создание подобного оружия в принципе возможно, однако в более позднее время.
Рузвельт принимает решение создать Совещательный комитет по урану, который должен заняться этой проблемой. О своем решении американский президент проинформировал британского премьер-министра Уинстона Черчилля. По взаимной договоренности Черчилль и Рузвельт поручили своим разведслужбам изучить возможность «срыва методами тайной войны усилий нацистских ученых и одновременного обеспечения за Англией и США приоритета в разработке атомной бомбы». Оба руководителя приняли решение координировать усилия в работе над созданием нового оружия и обмениваться информацией и учеными в данной области.
Следует отметить, что проблема расщепления атомного ядра и получения нового источника энергии интересовала и советских ученых, которые вели соответствующие исследования. Так, в 1934 году советский ученый Николай Семенов создал общую количественную теорию цепных реакций, за что позже был удостоен Нобелевской премии. Его идеи применительно к делению атомов урана-235 были использованы в 1940 году ленинградскими физиками Яковом Зельдовичем и Юлием Харитоном. Вместе с тем в вероятность создания атомной бомбы в СССР в те годы мало кто верил. К тому же еще в 1936 году на сессии Академии наук СССР сотрудники Физико-технического института в Ленинграде были подвергнуты резкой критике за то, что их исследования в области ядерной физики якобы «не имеют практической перспективы».
Об этом, разумеется, было известно молодому руководителю советской научно-технической разведки. Тем не менее незадолго до вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР Леонид Квасников становится инициатором направления в ряд резидентур внешней разведки, в том числе в Лондон, Нью-Йорк, Берлин, Стокгольм и Токио, письма-ориентировки, предусматривающего проникновение в ведущие центры ядерных исследований и добывание информации о работах крупнейших физиков-атомщиков. Одновременно в документе содержалось указание приступить к получению сведений о возможных работах на Западе по созданию атомного оружия.
Проблема эта была новой, неизвестной для советских разведчиков, работавших за рубежом. Однако первые же результаты подтвердили: Квасников дал очень точную ориентировку. Уже в сентябре 1941 года лондонская резидентура НКВД сообщила, что идея создания «урановой бомбы» приобретает в Англии реальные очертания. От одного из ее агентов поступили документальные данные о том, что английское правительство серьезно прорабатывает вопрос о создании бомбы большой разрушительной силы.
Эти сведения содержались в докладе Уранового комитета от 16 сентября 1941 года, предназначенном британскому премьер-министру Уинстону Черчиллю. В документе говорилось о начале работ по созданию в Великобритании и США атомной бомбы, о ее предполагаемой конструкции и о перенесении в США центра тяжести исследований и производства в связи с военной обстановкой в Европе.
Согласно информации лондонской резидентуры, Урановый комитет получил кодовое наименование «Директорат Тьюб-Эллойс». Научной работой британских физиков в области атомной энергии руководила специальная группа ученых во главе с известным физиком Джорджем Томсоном.
Данные, полученные советской разведкой в Лондоне, были направлены на экспертизу в 4-й специальный отдел оперативной техники НКВД, располагавший собственным научно-исследовательским центром и соответствующей производственной базой. Несмотря на тяжелую военную обстановку, они были исключительно оперативно рассмотрены и оценены сотрудниками 4-го спецотдела.
Уже 10 октября 1941 года его начальник Кравченко докладывал Берии: «Материалы представляют безусловный интерес как свидетельство большой работы, проводимой в Англии в области использования атомной энергии урана для военных целей».
В свою очередь, нью-йоркская резидентура НКВД в ответ на запрос Квасникова направила 24 ноября 1941 года в Москву телеграмму, в которой говорилось, что, по имеющимся у нее сведениям, в Лондоне находятся американские ученые, которые работают над изобретенным ими взрывчатым веществом огромной разрушительной силы. В телеграмме отмечалось, что они изучают возможности регулирования силы этого взрывчатого вещества. Проверка поступившего сообщения через возможности лондонской резидентуры показала, что в Лондоне действительно находились американские профессора Юри, Брагг и Фоулер для ознакомления с ходом работ в Англии над созданием атомной бомбы и определения перспектив заключения соглашения с английскими учеными о совместной работе в области атомных исследований в будущем.
В конце 1941 года из Лондона поступила информация о том, что США и Великобритания приняли решение координировать свои усилия в работе по атомной энергии. Позднее была получена информация о том, что 20 июня 1942 года во время переговоров в Вашингтоне Черчилль и Рузвельт договорились строить атомные объекты в США, поскольку Англия подвергалась постоянным воздушным налетам германской авиации. В оперативной переписке советской разведки проект создания атомного оружия в США и Англии получил кодовое название «Энормоз». Американцы же называли работы над атомной бомбой «Манхэттенским проектом».
На основании поступившей из лондонской резидентуры НКВД информации, касающейся проекта «Энормоз», и заключения 4-го спецотдела оперативной техники НКВД от 10 октября 1941 года возглавляемое Квасниковым подразделение научно-технической разведки подготовило в марте 1942 года за подписью наркома Берии спецсообщение для Сталина «О проводимых в Англии, США, Германии и Франции интенсивных научно-исследовательских работах по созданию атомной бомбы». В документе, в частности, говорилось:
«С целью получения нового источника энергии в ряде капиталистических стран в связи с проводимыми работами по расщеплению атомного ядра было начато изучение вопроса об использовании атомной энергии урана для военных целей.
В 1939 году во Франции, Англии, США и Германии развернулась интенсивная научно-исследовательская работа по разработке метода применения урана для новых взрывчатых веществ. Эти работы ведутся в условиях большой секретности.
Из прилагаемых совершенно секретных материалов, полученных НКВД СССР из Англии агентурным путем, следует, что английский военный кабинет, учитывая возможности успешного разрешения этой задачи Германией, уделяет большое внимание проблеме использования энергии урана для военных целей.
В силу этого при военном кабинете создан комитет по изучению проблемы урана, возглавляемый известным английским физиком Джорджем Паджетом Томсоном. Комитет координирует работу английских ученых, занимающихся вопросами использования атомной энергии урана, в отношении как теоретической, экспериментальной разработки, так и чисто прикладной, то есть изготовления урановых бомб, обладающих большой разрушительной силой.
Исходя из важности и актуальности проблемы практического применения атомной энергии урана-235 для военных целей Советского Союза, было бы целесообразно:
1. Проработать вопрос о создании научно-совещательного органа при Государственном комитете обороны СССР из авторитетных лиц для координирования, изучения и направления работ всех ученых, научно-исследовательских организаций СССР, занимающихся вопросом атомной энергии урана.
2. Обеспечить секретное ознакомление с материалами НКВД СССР по урану видных специалистов с целью дачи оценки и соответствующего использования этих материалов.
Примечание. Вопросами расщепления атомного ядра в СССР занимались: академик Капица — в Академии наук СССР, академик Скобельцын — в Ленинградском физическом институте, профессор Слуцкин — в Харьковском физико-техническом институте и другие».
Однако Берия, к которому поступил этот документ, не стал его подписывать и Сталину не доложил. Лишь 6 октября 1942 года за № 1720/Б документ был направлен в Государственный комитет обороны. Это произошло после того, как на состоявшемся у председателя ГКО 28 сентября совещании с участием советских ученых Иоффе, Семенова и Капицы Сталин сказал, что и Советскому Союзу надо работать над созданием атомного оружия. На этом же совещании было принято постановление ГКО за № 2352 «Об организации работ по урану», подписанное Сталиным. Оно обязывало Академию наук СССР в лице Иоффе возобновить работы по исследованию атомной энергии и представить в ГКО до 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания атомного оружия или уранового топлива.
В том же году было поддержано предложение научно-технической разведки о создании специального органа по координации наших научных сил в этой области. В результате по решению советского правительства была создана так называемая лаборатория № 2 Академии наук СССР, которой поручалось заниматься вопросами атомной энергии, и в первую очередь созданием атомного оружия. Возглавил лабораторию Игорь Васильевич Курчатов, с которым в дальнейшем внешняя разведка тесно сотрудничала многие годы. Лично ему без задержек направлялись все полученные разведкой сведения по данной проблеме.
22 декабря 1942 года из Лондона в Москву поступил добытый резидентурой подробный отчет об исследованиях по «Энормозу», которые велись как в самой Англии, так и США. Однако получить какие-либо материалы об американских исследовательских работах непосредственно в США разведке в то время не удавалось. Это объяснялось в первую очередь тем, что американские спецслужбы создали вокруг ученых, инженеров и техников, работавших непосредственно в Лос-Аламосе, где располагался американский центр ядерных исследований, прочную стену секретности, преодолеть которую было непросто.
Командировка в США
В конце 1942 года руководство разведки принимает решение о направлении Леонида Квасникова в командировку в США. Ему поручалось наладить добывание информации об атомном оружии. Одновременно Квасников должен был возглавить резидентуру научно-технической разведки в Нью-Йорке. В середине января 1943 года он выехал к новому месту работы.
В ноябре 1943 года на имя главного резидента внешней разведки в Нью-Йорке Василия Зарубина поступила телеграмма из Центра, в которой сообщалось о том, что в США для работы по «Энормозу» выехала группа ведущих английских ученых. В сообщении говорилось, что среди них находится известный физик, немецкий политический эмигрант, член Компартии Германии Клаус Фукс. Ранее он занимался исследованиями в области быстрых нейтронов в Бирмингемском университете и был завербован Главным разведывательным управлением (ГРУ) Генерального штаба Красной армии, а затем передан на связь внешней разведке НКВД. К тому времени ГКО принял решение, согласно которому военная разведка должна была сосредоточить все свои усилия на получении информации относительно военно-политических планов гитлеровской Германии и не отвлекать силы и средства на научно-технические вопросы, которые становились исключительно прерогативой научно-технической разведки органов государственной безопасности. Резидентуре Квасникова предстояло установить связь с Фуксом и поддерживать ее во время его пребывания в США.
Фукс прибыл в США в декабре 1943 года. К этому времени в Лос-Аламосе уже начался монтаж оборудования и полным ходом шел набор персонала. По решению Центра для поддержания контакта с Фуксом был выделен агент-связник нью-йоркской резидентуры. В первых числах февраля 1944 года он установил связь с Фуксом и стал получать от него секретную информацию о ходе строительства завода в Ок-Ридже, а также секретные материалы делегации британских ученых.
Благодаря усилиям Квасникова и его коллег информация научно-технической разведки органов государственной безопасности стала играть важную роль в практической деятельности лаборатории № 2, возглавляемой Курчатовым. Он, в частности, отмечал, что сведения, добытые разведкой, «заставляют нас по многим вопросам пересмотреть свои взгляды и установить три новых для советской физики направления в работе».
Квасников рассказывал, что «над всеми, кто работал в ведомстве Берии, висело страшное слово «дезинформация», которое было чревато быстрым отзывом в Москву и немедленным попаданием в подвалы Берии. Поэтому надо было настолько ориентироваться в проблеме, чтобы не пропустить в Москву те данные, которые вызвали хотя бы малейшее сомнение».
Курчатов подчеркивал, что получаемая разведкой информация «создает технические возможности решения всей этой проблемы в значительно более короткие сроки». Главной задачей разведки по «Энормозу» в тот период было информировать советских ученых о реальных результатах ведущихся в США работ по созданию атомного оружия. И эта задача была успешно решена во многом благодаря Квасникову и сотрудникам его резидентуры, которые активно работали с находившимися у них на связи источниками и в первую очередь — с Клаусом Фуксом.
С весны 1944 по январь 1945 года Клаус Фукс работал непосредственно в секретном американском центре ядерных исследований в Лос-Аламосе, где трудились 45 тысяч гражданских лиц и несколько тысяч военнослужащих. Созданием первой атомной бомбы в этом центре занимались двенадцать лауреатов Нобелевской премии в области физики из США и стран Европы. Но даже на их фоне Клаус Фукс выделялся своими знаниями, ему поручалось решение наиважнейших физико-математических задач.
В первых числах июня 1945 года состоялась очередная встреча с Клаусом Фуксом. От агента была получена подробная документальная информация по устройству атомной бомбы. Он проинформировал советскую разведку, что в июле 1945 года состоится испытание первой американской атомной бомбы. Эти сведения были исключительно важными, и резидентура немедленно сообщила их в Центр, а тот направил в виде спецсообщения Сталину. И когда 16 июля близ Аламагордо (штат Нью-Мексико) ядерный взрыв был произведен — это событие не застало врасплох советское правительство.
6 и 9 августа 1945 года американская авиация сбросила две атомные бомбы, «Малыш» и «Толстяк», на японские города Хиросиму и Нагасаки. В Москве поняли, что это предупреждение адресуется прежде всего Советскому Союзу, и сделали из этого вывод о необходимости ускорения работ по созданию собственного атомного оружия.
Руководитель внешней разведки Павел Фитин писал в рапорте на имя наркома госбезопасности Всеволода Меркулова: «Практическое применение американцами атомной бомбы… открывает новую эпоху в науке и технике и несомненно повлечет за собой быстрое развитие всей проблемы «Энормоз»…
Все это ставит «Энормоз» на ведущее место в нашей разведывательной работе и требует проведения немедленных мероприятий по усилению технической разведки».
В сентябре 1945 года Клаус Фукс вышел на очередную встречу. Помимо технических данных по испытанию атомной бомбы он передал в Центр копию меморандума ассоциации ученых Лос-Аламоса американской администрации. С тревогой говоря об атомном оружии как о «сверхразрушительном средстве ведения войны», ученые настаивали на необходимости создания международной организации для контроля над использованием атомной энергии и предлагали ознакомить другие страны с секретами ее получения. Они подчеркивали, что через несколько лет другие страны будут в состоянии произвести атомное оружие, и соревнование в этой области даст самые бедственные результаты. Однако Трумэн, в апреле 1945 года сменивший Рузвельта на посту президента США, не собирался делиться ни с кем атомными секретами. Кроме того, он не очень доверял словам ученых о том, что другие страны через несколько лет сумеют создать атомное оружие: Советский Союз лежал в руинах, и никто за океаном даже не предполагал, что через четыре года будет положен конец монополии США в этой области.
Помимо работы по проекту «Энормоз», Квасников в Нью-Йорке занимался также организацией получения научной и военно-технической информации. Из резидентуры НТР в Центр в большом объеме поступала секретная документальная информация и образцы техники по авиации, радиолокации, химии, медицине, представлявшие значительный интерес для отечественной промышленности, работавшей на фронт.
Снова в Москве
В конце 1945 года завершилась командировка Квасникова в США. В ноябре на американском пароходе «Натан Тоусон» он отплыл на родину. Возвратившись в Москву в декабре 1945 года, Квасников продолжил работу в центральном аппарате разведки.
С 1948 по 1963 год Леонид Романович являлся руководителем отдела научно-технической разведки, который впоследствии был преобразован в управление. В этой должности широко проявились его блестящие организаторские способности. Под руководством Квасникова научно-техническая разведка добилась серьезных успехов в решении стоявших перед ней задач. При реализации разведывательной информации он поддерживал тесные контакты с нашими виднейшими учеными-атомщиками, в том числе с Курчатовым, а также с министрами и руководителями промышленных предприятий.
После испытаний советской атомной бомбы в 1949 году большая группа ее создателей была отмечена государственными наградами. В списке награжденных было представлено шесть разведчиков, работавших за рубежом по линии научно-технической разведки. Квасников получил орден Ленина.
Когда Квасников работал начальником НТР, ему в первые годы пришлось тратить много сил и энергии, чтобы отбиваться от некомпетентных указаний Лаврентия Берии. Нарком, например, потребовал от него представить полные списки агентуры по линии НТР с указанием имен и адресов, что категорически запрещается законами разведки. Леонид Романович всячески саботировал выполнение этого нелепого указания, словно не понимал, о чем идет речь. В ответ злопамятный Берия приказал сократить аппарат НТР наполовину, а затем эту половину сократил еще на 50 процентов.
Уволенные Берией работники, однако, получали зарплату по отдельному списку, а не в кассе. В результате к тому времени, когда Берия был отстранен от власти, Квасникову удалось сохранить 70 процентов сотрудников научно-технической разведки. Он отдавал себе отчет в том, что разогнать кадры НТР, состоявшие из высококлассных специалистов, дело нехитрое, однако на восстановление ее разведывательного потенциала потребуются многие годы и значительные средства.
С 1963 по 1966 год Квасников работал старшим консультантом при начальнике ПГУ КГБ (внешняя разведка) по научно-технической разведке. В декабре 1966 года вышел на пенсию.
Помимо ордена Ленина, почетный сотрудник госбезопасности полковник Квасников был награжден двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудным знаком «За службу в разведке».
Скончался Леонид Романович 15 октября 1993 года.
За успешное выполнение специальных заданий по обеспечению государственной безопасности в условиях, сопряженных с риском для жизни, проявленные при этом героизм и мужество, указом президента Российской Федерации от 15 июня 1996 года Леониду Романовичу Квасникову было посмертно присвоено звание Героя России.
Владимир АНТОНОВ,
ведущий эксперт Зала истории внешней разведки, полковник в отставке.
(«НВО».)