Бунтующий капитал
Одного человека мы все же пропустили, решив рассказать о нем особо. Личность это легендарная, масштаба государственного и в то же время авантюрная.Савва Тимофеевич Морозов… Шесть лет подряд он был фактическим руководителем Нижегородской ярмарки. Это была выборная должность, и кандидатура Морозова проходила при большинстве голосов. Собственно, вот и все для вступления.
Человек Москвы
1905 год. Май… Только на пятый день до Нижнего Новгорода добралась эта трагическая весть.
Газета «Волгарь» сообщила:
«13 мая в Каннах (а не в Ницце, как принято считать. — Авт.), во Франции, скончался мануфактур-советник Савва Тимофеевич Морозов на 44‑м году жизни. Выехав за границу для поправления здоровья в начале Пасхи, С. Т. приехал в Канн и там, как нам сообщают, скончался внезапно вследствие быстро развивающейся болезни сердца.
Покойный был чрезвычайно популярен во всех общественных сферах. Будучи человеком широко образованным, он живо интересовался не только промышленностью, но и вопросами общественной и художественной жизни. К его мнению прислушивались в очень влиятельных сферах, и без его мнения не решался, пожалуй, ни один вопрос, касающийся тех или других законоположений в промышленном мире».
На 20 мая в помещении канцелярии Нижегородского ярмарочного комитета была назначена панихида.
Для нижегородского купечества Савва Тимофеевич Морозов был непререкаемым авторитетом. Два срока — шесть лет — он состоял председателем Нижегородского ярмарочного биржевого комитета. Приняв эту почетную выборную обязанность, двадцативосьмилетний «человек Москвы» не ограничил себя полномочиями «свадебного генерала». Газеты тех лет отразили активное участие Саввы Тимофеевича в делах ярмарки. Небольшие заметки сообщали о частых его визитах в Нижний: «Прибыл… убыл… приехал… отъехал…»
Репортеры писали:
«В Нижнем его положительно боготворили».
Бесполезно искать в майских номерах нижегородских газет за 1905 год некрологи в память о Савве Тимофеевиче Морозове. Их там нет. И трудно сказать почему. Некролог был обычным газетным жанром, последним благодарственным словом ушедшему из жизни. Никто из нижегородцев не сказал этого слова Савве Тимофеевичу Морозову. Даже всесильные толстосумы не сбросились на газетную площадь и не выразили никакой благодарности своему «купеческому воеводе». Молчали и репортеры, хотя уже дошли сенсационные слухи, что «быстро развивающаяся болезнь сердца» — это выстрел из браунинга…
Нижний хранил молчание. Вернее, ждал, что скажет Москва. Вдруг да неугоден ей был уже Савва Тимофеевич, смерть-то успокоила его прыть: ведь высказывался о необходимости покончить с самодержавием. Крамольные речи говорил. Промолчит Москва — и нижегородцам молчать придется. Так и промолчали.
Лето 1896 года для Саввы Тимофеевича Морозова стало звездным. На XVI Всероссийской художественно-промышленной выставке он оказался в эпицентре всеобщего купеческого внимания.
Репортер «Московской газеты» дал ему такую характеристику:
«С. Т. Морозов — тип московского крупного дельца. Небольшой, коренастый, плотно скроенный, подвижный, без суетливости, с быстро бегающими и точно смеющимися глазами, то «рубаха-парень», способный даже на шалости, то осторожный, деловитый коммерсант-политик «себе на уме», который линию свою твердо знает и из нормы не выйдет — ни Боже мой!.. Образованный, энергичный, решительный, с большим запасом той чисто русской смекалки, которой щеголяют почти все даровитые русские дельцы.
…В С. Т. Морозове чувствуется сила. И не сила денег только — нет! От Морозова миллионами не пахнет. Это просто даровитый русский делец с непомерной нравственной силищей».
Писателю Александру Валентиновичу Амфитеатрову Савва Тимофеевич Морозов показался таким:
«Морозов… был не только представителен, но, в буквальном смысле слова, главою всероссийского купечества, и в умной, честолюбивой молодой голове его бродили мысли и планы замечательные. Ему откровенно мечталась политическая роль, и он совершенно серьезно и с большою последовательностью принял было выковывать из именитого русского купечества «третье сословие».
Купеческую рознь он железной рукой подбирал, человека по человеку, сплачивал в дружное единство…»
Для репортеров на Всероссийской выставке в Нижнем открылся новый мир купечества. Промышленного…
К этому времени уже сложился карикатурный тип купца-торгаша, самодура, кутилы, который высмеивался драматургами, осуждался писателями, изображался художниками в сатирических журналах и журналистами — в иронических газетных заметках.
Примерно такой же взгляд на русское купечество бытовал и на Западе. В конце 70‑х годов XIX столетия вышла в свет книга английского журналиста Маккензи Уоллеса «Россия». Вот что он писал о купеческом сословии:
«Двумя большими недостатками в характере русских купцов как класса, согласно общему мнению, являются их невежество и бесчестность. Относительно первого разных мнений быть не может. Что же касается бесчестности, которая, как говорят, столь обычна у русского торгового класса, то здесь составить точное мнение трудно. В том, что происходит огромное количество бесчестных сделок, нет сомнения, но нужно считать, что в этом деле иностранец является излишне строгим и забывает, что торговля в России только выходит из примитивного состояния, в котором твердые цены и умеренный заработок были неизвестны».
Поведение Саввы Морозова и его окружения уже не укладывалось в эти рамки, было чем-то новым, требующим к себе внимания. В газетах уже появилось и определение этим людям — «бунтующий капитал под командою Саввы Морозова».
Под большие колокола не пошел
Как весела и интересна выставка и как предполагаемо скучен начинающийся IV Всероссийский торгово-промышленный съезд. Но, увы, нам предстоит посетить и его. Таков удел репортеров. Только наша задача — уловить в нем интригу, иначе это будет действительно скучное сидение.
Для начала летопись подобных съездов.
Первый состоялся в 1870 году в Петербурге, где проходила мануфактурная выставка. Съезд был многолюден, председательствовал на нем герцог Лейхтенбергский — особа императорской фамилии. Но представителей промышленности было крайне мало. Объяснили это тем, что купцы-промышленники еще не «уяснили себе своих нужд».
В 1872 году на очередной Всероссийской выставке второй промышленный съезд не состоялся. Промышленность на этой выставке вообще не была в почете.
Зато в 1882 году состоялось аж два съезда сразу: «Общества для содействия русской промышленности» и «Императорского русского технического общества». И вновь представителей-промышленников было мало. Присутствовали на съезде чиновники, интеллигенция, профессора технических школ, статистики и даже литераторы.
Сюда стоит присовокупить еще одну дату — 1893 год. Разгорается таможенная война с Германией. Обе стороны повышают таможенные пошлины. Готовясь к этой войне, министр финансов Сергей Юльевич Витте выслушивает промышленников в Москве и на Нижегородской ярмарке. Собрание уполномоченных под руководством Морозова приняло постановление: «Ходатайствовать перед его императорским величеством о том, чтобы при обсуждении торговых договоров с Германией были вызваны сведущие люди из торгового сословия».
Пришлось министру финансов выслушать и горячую речь Саввы Тимофеевича, в которой были слова:
«Россия благодаря громадным своим естественным богатствам, благодаря исключительной промышленной сметливости своего населения, благодаря редкой выносливости русского рабочего класса может и должна быть одной из первых по промышленности в Европе».
И как итог:
«Мы твердо убеждены, что экономическая независимость от других народов не приобретается без тяжелых жертв, и мы тем охотнее готовы нести эти жертвы», поскольку «богато наделенной Русской земле и щедро одаренному русскому народу не пристало быть данником чужой казны и чужого народа».
Министр финансов был такого же мнения.
Московское купечество тут же рекомендовало выдвинуть кандидатуру Саввы Морозова на пост московского городского головы. Но, как пишет В. А. Амфитеатров, «под большие колокола (Морозов. — Авт.) не пошел и купить удовольствие головить на Москве отступничеством от веры отцов своих наотрез отказался».
Его уговаривали оставить свою старообрядческую веру и принять православие ради дела, ради будущих дел. Он отказался:
«…Прекрасная вера-с. Как отцы, так и мы. Очень хорошая вера-с. Купеческая».
Кто победил на съезде?
И вот четвертый по счету съезд. Две недели работы. Около тысячи участников. Съезд, как и три предыдущих, поделился надвое. Историки называют промышленников и аграриев. Ну, с промышленниками ясно, а почему аграрии? Считалось, что в этот лагерь ушли крупные землевладельцы и производители зерна, которые отстаивали свои интересы по увеличению экспорта сельскохозяйственной продукции. Пошлины, налоги — вот о чем была их первая забота.
Историк московского купечества, сам в прошлом купец, Павел Афанасьевич Бурышкин писал в своих воспоминаниях:
«Характерно, что лидерами были не землевладельцы и не фабриканты, а интеллигенты — представители науки. Аграриев возглавлял профессор Л. В. Ходский, промышленников — профессор Д. И. Менделеев».
Если имя Дмитрия Ивановича Менделеева нам хорошо известно, то стоит пояснить, кто такой Леонид Владимирович Ходский. В свое время его тоже хорошо знали. Экономист, юрист, статистик, публицист… Человек хорошо эрудированный, профессор финансового права Санкт-Петербургского университета. Выступая на выставке с докладом, он в пух и прах разнес торгово-промышленную политику Витте. Было заметно, что профессор хорошо знал настроение общества, «восторженно рукоплескавшего всякому выражению протеста». Он сыграл на этом, заполучив в лагерь аграриев просто поклонников, превративших съезд в противостояние, где победила политика торговцев, а вовсе не аграриев.
Выступил на съезде и Савва Морозов. Он напомнил собравшимся о политике государя Александра III, который ввел покровительственные пошлины, чтобы иностранные товары не были опасными конкурентами для нарождающейся российской промышленности. И это сразу же сказалось на ее развитии. Она уже ничуть не уступала странам Европы.
— Итак, с благодарностью пользуясь плодами мудрого государственного решения, действующего вот уже пять лет, мы вместе с тем обязаны подумать и о дальнейших шагах, которые способствовали бы укреплению российской промышленности. Как вам известно, господа, некоторые наши фирмы, и в числе их Никольская мануфактура, каковую я имею честь представлять, не только выдерживают конкуренцию с иностранными фирмами на внутреннем рынке, но и завоевывают рынок внешний. Могу сослаться на примеры Персии, Китая, где нашими тканями вытесняются английские товары.
А теперь позвольте спросить: что мешает российским фирмам по машиностроению, добыче угля, производству металла — я имею в виду не только местоположение этих фирм в пределах империи, но и преобладание в них нашего национального капитала, — что же мешает таким фирмам конкурировать с фирмами, кои полностью подчинены капиталу иностранному?
И, как всегда, у Саввы Тимофеевича было в заначке деловое предложение:
— Думаю: нам нужны кредиты! Долгосрочные! И в первую очередь на ярмарку будущего года, чтобы показать: русские люди строят свое государство на железных балках, в новый, двадцатый, век Россия, в отличие от Китая и Персии, подчиненных иностранному капиталу, вступит как держава промышленная, вооруженная техникой… Потому и прошу вас, милостивые государи, ходатайствовать перед министром финансов о новых кредитах, обязательно долгосрочных.
Аграрии победили на съезде, но за этой победой были лишь слова. Долгосрочные кредиты выбили промышленники. Из Министерства финансов пришел положительный ответ.
Ай, гуляй, купец, с победой! Гуляй, аграрий ты или промышленник! Гуляй да не загуливайся! Дело назавтра тебя ждет.
Вячеслав ФЕДОРОВ.