Железо нужнее, чем хлеб…
Чем же тогда жила Россия? Чем она была сильна и куда намеревалась двигаться?Нижний Новгород на три года, пока шло строительство выставки, был в центре внимания всего мира.С сегодняшнего выпуска «Краеведа» мы начинаем знакомить вас с ключевыми фигурами выставочного комитета. С теми, на кого легла главная тяжесть устройства всероссийских смотрин.
Важная весть
В субботу, 14 августа 1893 года, нижегородские газеты сообщили:
«Вчера с курьерским поездом прибыл в Нижний Новгород г. министр финансов С. Ю. Витте».
Может быть, только этим сообщением газеты бы и ограничились. Обыкновенный деловой визит. Назначенный в самый первый день 1893 года министром финансов и произведенный в тайные советники, Сергей Юльевич Витте поставил перед собой цель объехать все российские губернии и познакомиться с состоянием дел в каждой. Дело для министра благое. Тем более что в губернаторских отчетах и собственном видении бывали иногда расхождения, и далеко не в лучшую сторону.
В Нижнем Новгороде встретили министра финансов более чем торжественно. Нет, не из-за чрезмерного подобострастия. Сергей Юльевич Витте приехал с важным известием, которого нижегородцы с нетерпением ждали и верили, что именно их городу улыбнется удача и до него снизойдет царская милость. Они желали этого.
Сбылось! Гербовый зал Главного ярмарочного дома был переполнен приглашенными. Газеты отметили, что «около одиннадцати его высокопревосходительство вошел в зал и обратился к присутствующим со следующей речью:
— Милостивые государи! Я рад возможности пробыть здесь несколько дней и, вместе с тем, счастлив объявить высочайшую милость, которую государю императору угодно было оказать как вообще русскому купечеству, так и, в частности, купечеству ярмарочному и нижегородскому.
В 1896 году будет открыта в Нижнем Новгороде Всероссийская промышленная выставка!
В высочайшем соизволении на открытие выставки сказывается попечение государя императора о русской промышленности. Два года подряд Нижний Новгород потерпел от известных вам тяжелых событий: сначала недорода, а затем холеры. Выбор Нижнего Новгорода особенно счастлив, так как выставку можно приурочить ко времени Нижегородской ярмарки. Торговая выставка, какою является ярмарка, сольется с выставкою образцов разнообразных отраслей нашей промышленности, и я полагаю, что это будет иметь тем более значение, что ко времени ее открытия рельсовый путь непосредственно свяжет европейскую Россию со значительной частью Сибири, что даст возможность иметь на выставке многие отделы, которых не было на прежних Всероссийских выставках. Наконец, Нижний Новгород представляет собою средоточение нескольких водных систем, благодаря чему здесь получается связь во взаимных отношениях промышленности различных районов.
Можно заметить, что речь министра финансов была несколько косноязычна и даже грамматически неправильна. Это не оттого, что ее исказили репортеры. Сергей Юльевич Витте именно так и говорил, слова не успевали за мыслью. Длинные речи он произносить не любил, говорил всегда сжато и кратко, пустословие его выводило из себя, и тогда он становился резок до грубости. Может быть, и в Нижнем Новгороде он был бы краток, но уж очень значим был момент.
«Эк, куда Савушка повернул!..»
Речь Витте хорошо понял председатель ярмарочного комитета мануфактур-советник Савва Тимофеевич Морозов. Судя по тому, с какой точностью было передано его ответное слово в нижегородских газетах, репортеры выслушали ее внимательнейшим образом. Вряд ли все приглашенное купечество понимало, о чем так запальчиво говорит их предводитель. Для них это было внове, такого они от Саввы Тимофеевича не слышали.
А Савва вещал продуманно и четко, хорошо представляя, о чем говорит:
«У нас в России распространено ложное убеждение, которое и до сих пор насчитывает немало приверженцев, что Россия может быть только страной преимущественно земледельческой. Сравнивая условия промышленности на Западе с теми, которые мы имеем здесь, невольно приходишь к убеждению, что Россия, благодаря исключительной промышленной сметливости своего населения, благодаря редкой выносливости русского рабочего, может и должна быть одной из первых промышленных стран Европы».
Если после этих слов и раздались аплодисменты, то благодаря паузе, которую точно рассчитал Савва Тимофеевич, знаток театральных секретов. Но это было еще не окончание его речи. Он страстно хотел доказать министру финансов, что купечество, предводителем которого он являлся, во всем поддерживает высокого гостя и даже думает одинаково с ним.
«Если бы русская промышленность не была в том зачаточном состоянии, в каком она находится теперь, а распространялась бы широко по всему лицу русской земли, всюду идя рука об руку с родным земледелием, тогда бы нечего было опасаться будущих неурожайных годов или, по крайней мере, эти неурожайные годы не требовали бы тех громадных средств от правительства и общества, как неурожай 1891 года. Крепкая, хорошо развитая, устойчивая промышленность служила бы регулятором народного благосостояния».
Эвон куда загнул Савва Тимофеевич, кто ж при благом-то состоянии работать станет? При благом состоянии кули с мукой таскать по шатким сходням, надрываясь, никто не возьмется. Или баржи мелководьем волочь, жилясь, упираясь что есть силы в каменистый прибрежный бичевник. То ли говорит Савва Тимофеевич? Может, хитро поддакнет высокому гостю, а отправится тот восвояси, и жизнь воротится на прежние круги. Что дальше «ярманки» ходить, здесь сами себе хозяева. Всем благосостояния не хватит. Кто урвет — то его, а чтобы железо страной правило… Неслыханно о таком.
«Гвоздей есть
не могут!»
Уж в дни работы выставки репортеры могли слышать речи о развитии промышленности из уст профессора Дмитрия Ивановича Менделеева. Но предвыставочные три года так ни в чем и не убедили газетчиков. Фельетонист «Нижегородского листка» с большим сарказмом отреагировал на рассуждения ученого:
«Профессор Менделеев заявляет, что нашему мужику железо нужнее, чем хлеб… Слишком «химическая» точка зрения… Если почтенный ученый научит нас, как превращать железо в камень, а камень в хлеб, то можно будет и согласиться… Пока же мужицкие желудки, хотя они весьма нетребовательны и способны переваривать даже древесную кору и желуди, все-таки гвоздей есть не могут».
Губернская и городская власти понимали, что простым «спасибо» высокому гостю об известии о выставке не отделаешься, все-таки не солидно. Сюрприз был:
«Крестьянин села Безводного В. И. Мальков подал его высокопревосходительству г. министру финансов редкий экземпляр стерляди длиною около двух аршин. Стерлядь отправили со всеми мерами предосторожности в Петербург семейству г. министра».
Но и это мелко, хотя рыбина и крупная.
И тогда городской голова барон Дмитрий Николаевич Дельвиг созвал экстренное заседание нижегородской городской думы, пересказал гласным о встрече с министром финансов и той «великой вести», что привез дорогой гость. А предложение о благодарности было таким:
«Г. министру финансов С. Ю. Витте принести через особую депутацию искреннюю благодарность городской думы за внимание и заботы о пользах и нуждах нашего края и города и как выражение этой благодарности просить его высокопревосходительство принять звание почетного гражданина Нижнего Новгорода».
«Особая депутация», присутствовавшая на прощальном ужине по случаю отъезда министра, выслушала ответ С. Ю. Витте:
«Позвольте исправить некоторую неточность в обращении ко мне. Я не более как простой почтальон, и ваше чрезвычайное расположение ко мне я принимаю лишь как следствие того, что его величеству благоугодно было избрать именно меня носителем приятного для вас известия… Благодарю вас, господа, и поднимаю бокал за процветание Нижнего Новгорода».
13 сентября прошение думы было удовлетворено, и подпись государя Александра III скрепила его согласие на присвоение министру финансов, тайному советнику Сергею Юльевичу Витте звания почетного гражданина города Нижнего Новгорода.
Великую честь оказали нижегородцы «простому почтальону», но свадебным генералом Сергей Юльевич Витте не был. На него тут же были возложены обязанность председателя выставочной комиссии и все заботы по организации XVI Всероссийской художественно-промышленной выставки в Нижнем Новгороде. Между тем от текущих государственных дел его никто не освобождал.
Веское слово
Веское слово — «быть выставке в Нижнем» — изрек государь Александр III. Решение было принято в конце июня 1893 года, а затверждено только в августе. Все это время не утихали споры — тот ли город выбран?
До этого Всероссийские выставки проходили в трех городах: Москве, С.-Петербурге и Варшаве, тут же предложен губернский город. Витте сразу же был за Нижний Новгород. Без возражений оппонентов не обошлось. Высказывались аргументы: удаленность от Москвы, кто поедет в провинцию, где взять зрителей, как коммерческое предприятие выставка не состоится. Предлагалось насытить ее ресторанами, увеселительными и игровыми заведениями. Вполне серьезно выдвигалась идея организации на выставке боя быков.
В одном из своих выступлений Сергей Юльевич Витте высказал свое мнение, которого придерживался до окончания всероссийских смотрин:
«Стремление как можно более привлечь публики основано на распространенном у нас ошибочном мнении о мнимо общественном значении масс; о важности многих дел напрасно судят по числу голосов и мнений «за» и «против», тогда как настоящее дело, двигая вперед жизнь государства, делает не масса, но отдельные лица, и вот для меня один человек, который научится на выставке чему-либо полезному или укажет сам что-либо новое, лучшее прежнего, имеет большее значение, нежели тысячи случайных фланеров».
Витте в самом начале работы выставочной комиссии решительно отверг сугубо коммерческие подходы к делу:
«…За места, отводимые для выставляемых предметов, за пользование для такого размещения однообразною выставочною мебелью и за общее декорирование отделов никакой платы с экспонентов не взимается. Комиссия войдет в рассмотрение, какие могли бы быть сверх того оказаны экспонентам льготы для облегчения им участия на выставке».
В итоге более девяти тысяч экспонентов заявилось для участия во всероссийских смотринах.
Александр III одобрил идею Сергея Юльевича Витте превратить XVI Всероссийскую выставку в смотр развивающейся российской промышленности. То, что она стала еще и художественной, это скорее «завлекаловка» для посетителей. Хотя словосочетание «художественно-промышленная» более чем странно. Было бы логичнее назвать ее торгово-промышленной, но торговой уже была Нижегородская ярмарка. Оставить одно определение — «промышленная»?..
От кустаря к…
Само слово «промышленность» в те годы отторгало всяческий интерес публики к подобным выставкам. В журналах то и дело разгорались дискуссии о судьбе России и ее будущем. Из всех видов промышленности признавалась только кустарная, «она ближе подходит к условиям русского быта». Россия берегла свою патриархальность.
Пример такого бережения исходил от русских царствующих особ. Они никак не могли отказаться от вековых государственных «потех» — парадов, смотров войск и вечного, однообразного помещичьего земледелия. Вот уж куда не было допущено ничего нового. Александр III не стал примером царя-разрушителя этих патриархальных привычек, но он рискнул дать волю тем деятельным людям, которых поставил вести хозяйство России.
Интересно знакомство Витте и Александра III. Вначале оно было заочным. Будучи управляющим Юго-Западными железными дорогами, Витте потребовал увеличить на три часа время следования состава императорского поезда по южным дорогам. С той же скоростью, которая ранее была назначена, состав должны были двигать два паровоза, а сейчас один, это дополнительная нагрузка на рельсы. В машинисты нанимали любителей молодецкой езды. Витте не мог гарантировать безопасное прохождение состава на такой скорости. Требования его удовлетворили, что вызвало раздражение государя. Витте он запомнит, а уроком ему послужит скорое крушение царского поезда, когда чудом уцелел сам Александр III и его семья. Тут же последовало назначение Сергея Юльевича Витте директором департамента железнодорожных дел министерства финансов.
Сам Сергей Юльевич не особо стремился покидать свою хорошо оплачиваемую должность на железной дороге и менять ее на чиновничью. Когда ему сказали, что этого желает император, он смирился с судьбой.
Один из коллег отозвался о его назначении: «Да, это хорошая голова».
«Простой почтальон»
Сергей Юльевич Витте… То, что он был когда-то почетным гражданином Нижнего Новгорода, нам и неведомо. Имя его в нашей истории упоминалось крайне редко. Реформатор! Само это слово вызывает сейчас крайнее отторжение. Мы сыты доморощенными реформаторами. Историки говорят, что и Сергей Юльевич был не очень удачным реформатором. Рассматривать его деятельность на этом поприще мы не будем, это в нашу задачу не входит. Для нас важны его дела по устройству Всероссийской выставки.
Как мы уже знаем, в Нижний Новгород Витте прибыл в чине министра финансов, но «простым почтальоном». Теперь, после государева решения об устройстве Всероссийской выставки в этом волжском городе, надо было подыскивать деятельных помощников.
За время службы в
С.-Петербурге у него сложилось четкое представление о людях, которые заполнили департаменты и министерства:
«Они отличаются от обыкновенных людей не столько большими положительными качествами, как большими качествами отрицательными. На свете, конечно, много есть алчных людей, даже большинство людей алчно, так как это чувство до известной степени есть закон природы, это есть самозащита, — у знати чувство же это в сто раз больше, чем у обыкновенных людей. Если обыкновенный человек эгоистичен и алчен, то он эгоистичен и алчен вследствие сознания, что ему нужно жить, что иначе он, а если не он, то его семейство, — умрет, что нужно обеспечить жизнь своего семейства. У знати же алчность очень часто является из-за любви к богатству, из-за любви к роскоши, из-за любви к власти внешней, которую это богатство дает. Мне приходилось видеть таких знатных лиц, которые при различных высочайших выходах, высочайших балах держат себя так важно, что со стороны кажется, что к ним подобраться нельзя, а между тем эти же самые лица в моем кабинете из-за какой-нибудь денежной выгоды — из-за 10 тысяч или 100 тысяч рублей — готовы ползать чуть ли не на коленях, оказывая мне всякое уважение и проявляя всякое подобострастие.
Я не говорю это в отношении всех лиц; между ними, конечно, есть много лиц и семейств в высокой степени порядочных, благородных и честных, вполне достойных того высокого имени, которое они носят, но многие из них величайшие лицемеры, подлецы и негодяи, а в особенности жадны бесконечно!
…Несчастье русской жизни, что у нас выдвигают людей или за выслугу лет, или по табели о рангах. У нас везде нужна справка о прошлом, протекция, выслуга чинов. Отсюда недостаток в талантливых людях и невозможность творить. Меня самого могут обвинить в чем угодно, но никто не скажет, что я избегаю людей талантливых».
Сергей Юльевич Вите назначает вице-председателем выставочного комитета своего ближайшего помощника, директора департамента торговли и мануфактур, действительного статского советника Владимира Ивановича Ковалевского.
«Тень» министра
В нашем повествовании мы бы могли спокойно обойтись без этой фигуры, будь она заурядной. Владимир Иванович Ковалевский продержался в тени Витте все дни работы выставки, он был совершенно незаметен и во время подготовки выставки, разрываясь между С.-Петербургом и Нижним Новгородом. Должностных обязанностей с него тоже никто не снимал. Нижегородские газеты пытались оповещать своих читателей о визитах директора департамента на строящуюся выставку, но они были настолько частыми, что эту затею газетчики отставили. За ним не уследишь.
Витте назначил Ковалевского вице-президентом не потому, что он являлся фактически его заместителем, а потому, что он мог стать «единственной настоящей трудовой пружиной».
Витте позже напишет о Ковалевском:
«Свою практическую деятельность, особенно на посту директора департамента торговли и мануфактур, Ковалевский рассматривал не просто как посильное служение делу экономического развития России, но и как напряженную борьбу против консервативных сил в правительственных сферах».
Историки определили роль Ковалевского: «он стоял у руля первой индустриализации России».
Сам Ковалевский считал, что «страны исключительно земледельческие в конечном своем результате обречены на бедность и политическое бессилие. Мириться с положением колоний и житниц можно лишь под давлением жесткой необходимости. Поэтому исключительная земледельческая идеология должна быть, под углом зрения народного хозяйства, отвергнута как сулящая нам печальное будущее».
Кто царица бала?
Только заступив на пост директора департамента торговли и мануфактур, Владимир Иванович Ковалевский представляет Витте широкомасштабную программу торгово-промышленного развития России на длительный период. За неполные десять лет в России удвоился объем промышленного производства. Это был шок для государства, которое панически боялось появления рабочего класса.
«Сообщество нескольких сот или тысяч мастеровых, и живущих, и работающих всегда вместе, не имеющих никакой собственности, питает в них дух буйства и мятежа», — предупреждал еженедельник «Дух журналов».
Молодой Максим Горький, аккредитованный на Всероссийской выставке и вконец запутавшийся в промышленном рывке России, писал, что «выставка народного труда — не народна и что народ в ней никакого участия не принимает». Тогда чей же труд лежал в основе выставки, если было категорически воспрещено принимать в качестве экспонентов иностранных промышленников. Горькому еще предстояло в этом разобраться. Ему было еще далеко до признания, что «машина является нервом крупной промышленности».
А для Сергея Юльевича Витте и Владимира Ивановича Ковалевского была понятна направленность выставки и программа их действий.
Один из выставочных репортеров заметил, что «Царицей бала была на выставке Российская Промышленность». Значит, все получилось, как задумывали.
Современники отмечали, что Ковалевский обладал редким даром убеждения, который был совершенно необходим в трудных переговорах с купцами и фабрикантами. «Он мог кого угодно обворожить медовыми речами». Но не только, он досконально знал промышленность, банковское дело и высказывал любовь к сельскому хозяйству.
Но как ему работалось со своим шефом — Сергеем Юльевичем Витте?
«Работать с ним было и приятно, и легко. Усваивал он новый предмет, что называется, на лету. К ближайшим сотрудникам относился с большим доверием и предоставлял им широкую самостоятельность и большой почин. За час — полтора времени проходило в его кабинете немало докладов. Шаблонные он пропускал либо молчаливым кивком головы, либо лаконичным «дальше». К возражениям Витте, вообще говоря, относился терпимо; основательные доводы и твердая, по его убеждению, защита на него действовали. Нервность у него проявлялась разве в тех случаях, когда он связывал себя словом дать определенное направление делу, а между тем встречал возражения со стороны своих товарищей по работе».
Был третьим
Витте и Ковалевский — связка двух чиновников. Можно верить, а можно и не верить в их единомыслие. За ними стоял царь, волю которого по организации выставки они исполняли. Все трое людьми были неординарными. Но чего-то в этой связке не хватает, а, вернее, кого-то. Этого человека долго искать не надо — Дмитрий Иванович Менделеев. Удивительный человек, которого мы преимущественно знаем как ученого-химика. А если сказать, что он был другом Владимира Ивановича Ковалевского, то все встает на свои места и недостающее звено найдено.
Но зачем ученому с мировым именем было взваливать на себя тяжелую ношу руководителя фабрично-заводской экспертной комиссии? Да и лет к тому времени было уже немало — за шестьдесят. Суета, заботы, волнения… На общей фотографии экспертной комиссии, которую сделал нижегородский светописец Максим Петрович Дмитриев, у Дмитрия Ивановича Менделеева уставший вид. И это естественно, сколько экспонатов прошло перед глазами, сколько споров пришлось выдержать, убеждать, пояснять, доказывать…
Узнавать,
разбирать,
мыслить
Дмитрий Иванович Меделеев любил подобные выставки, он называл их «парадами». Только перед выставкой в Нижнем Новгороде он побывал на индийской, которая проходила в Лондоне, и на берлинской.
Было бы наивно думать, что отправлялся он на подобные «парады» ради развлечений. Его даже считали шпионом, иначе бы зачем ему в мельчайших подробностях вникать в производственные процессы, далекие от химических. Но он был еще и политиком, одобряя выставку в Нижнем Новгороде за то, что она «коренится на том всеобщем интересе, который царствует ныне в отношении к азиатскому востоку».
5 июля 1896 года, в самый разгар работы XVI Всероссийской художественно-промышленной выставки, в газете «Новое время» появилась статья Дмитрия Ивановича Менделеева с впечатлениями о том «параде», который ему пришлось увидеть в Нижнем Новгороде.
Он не без иронии писал:
«Жизнь России, очевидно, взошла за последнее время в переходную эпоху, если в народно‑государственном быту различать, кроме первичной доисторической, эпохи: охотническо-кочевую, земледельческую и промышленную как конечную и сложную».
А конкретно о выставке:
«Смотреть нашу выставку — значит узнавать, учиться, разбирать, мыслить, а не просто «гулять», смотреть и отдыхать. Словом, это труд немалый, даже по размерам занятого пространства, на каждом шагу которого встречается все новое, иное неожиданное, поучительнейшее, притом свое и часто передовое…»
Уж коль мы забежали несколько вперед, то побежим еще дальше.
Из тех перечисленных людей, которые принимали самое активное участие в организации всероссийских смотрин, наша история накрепко сохранила лишь одно имя — Дмитрия Ивановича Менделеева, и то как ученого. То, что Витте и Ковалевский стали организаторами многих технических школ, — молчок.
«Вся Россия покроется сетью школ! Как они будут называться, все равно. Но это школы. Школы! Главное!»
Одна из созданных этой тройкой «школ» стала Санкт-Петербургским политехническим институтом. Кроме этого, было открыто 100 профессиональных школ различного типа, 73 коммерческих училища, несколько художественно-промышленных училищ, около 35 училищ торгового мореплавания.
Начало забвению Сергея Витальевича Витте положил молодой император Николай II. В день смерти Витте он не выразил никакого соболезнования вдове и семье, а через десяток лет откровенно признается:
«Смерть графа Витте была для меня глубоким облегчением. Я увидел в ней также знак Божий».
Забвение Владимира Ивановича Ковалевского было несколько другим. Даже каким-то странным. Он дожил до ноября… 1934 года. При советской власти занимал пост председателя Сельcкохозяйственного ученого комитета Наркомзема, по сути, научного центра страны по агрономии и сельскому хозяйству, почетного председателя ученого совета Государственного института опытной агрономии. Ему было присвоено звание «Заслуженный деятель науки и техники РСФСР». В 75 лет был председателем научно-технического совета Первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки в Москве. Лишь этот факт его биографии был отмечен в одной из сносок третьего тома Полного собрания сочинений Ленина, вышедшего в 1957 году. И всё, как и не было человека, хотя в юности он состоял в революционном обществе «Народная борьба» и отсидел девять месяцев в Петропавловской крепости, правда, посвятив все свободное время изучению языков. Был выпущен с клеймом «политически неблагонадежный» и с лишением права занимать государственные должности. Сколько преград в жизни он преодолел, и только государственное забвение оказалось непреодолимым!
«Честь вам
и хвала!»
В июне 1894 года «Нижегородские губернские ведомости» сообщили о начале работ по строительству Всероссийской выставки. Государственной казной было отпущено 1,5 миллиона рублей, на следующий год предполагалось выделить еще 2,5 миллиона.
Как и полагалось, в фундамент первого строящегося здания заложили металлическую доску с памятной надписью:
«В лето 1894‑е, июня 16 дня. В благополучное царствование Его Величества Государя Императора всея России Александра Третьего, с благословения преосвященного Владимира, епископа Нижегородского и Арзамасского, в бытность министром финансов тайного советника Сергея Юльевича Витте совершена сия закладка сооружений Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде в присутствии директора департамента торговли и мануфактуры, действительного статского советника Владимира Ивановича Ковалевского, нижегородского губернатора генерал-лейтенанта Николая Михайловича Баранова и городского головы барона Дмитрия Николаевича Дельвига.
Работы по возведению зданий выставки производились при заведовании техническою и строительною частями инженера путей сообщения Эмилия Карловича Циглера старшим производителем работ академиком, архитектором Владимиром Петровичем Цейдлером по проектам профессора архитектуры Александра Никаноровича Померанцева».
По случаю закладки памятной доски как свершившегося важного события для 400 рабочих полагался праздничный обед с чаркой водки.
Делопроизводитель строительного управления г. Яворовский прочитал стихотворение, написанное им самим:
Там, где, как сестра с сестрою,
Волга‑матушка с Окою
Дружно обнялись,
Исполин земли низовой —
Город наш Нижний Новый —
Вырос вширь и ввысь.
И к себе, так долго жданных,
Он зовет гостей желанных
На великий пир:
В честь труда, искусства, знанья,
В честь великого желанья,
Чтоб был всюду мир.
И кипит, кипит работа…
И одна теперь забота —
Дать гостям приют.
Дружно, разом, грудью, смело!
И тогда — готово дело,
Все возможет труд.
Слава русскому народу!
Чтоб от году и до году
Мощь его росла!
Слава знанью и науке,
И мозолистые руки —
честь вам и хвала!
Беда пришла неожиданно. 1 ноября 1894 года в Крыму скончался российский император Александр III. Причиной смерти стал хронический нефрит с последовательным поражением сердца и сосудов, а также геморрагический инфаркт в левом легком. Врачи пришли к выводу, что император заработал болезнь почек после железнодорожной катастрофы в 1888 году. Царь, по словам очевидцев, на своих плечах держал обрушившуюся крышу вагона, пока не подоспела помощь.
Нижегородской депутации, выехавшей на похороны царя, велено было добиться аудиенции у молодого наследника и испросить его позицию по Всероссийской выставке. Попасть к новому царю Николаю II было невозможно: потрясенный преждевременной смертью отца, он никого не принимал. Выручил входивший в состав нижегородской депутации Николай Александрович Бугров. Не раз бывавший в царском дворце, он знал начальника царской охраны генерала П. А. Черевина. Тот пообещал посодействовать и слово свое сдержал. Молодой царь приказал «в точности исполнить волю родителя».
Вячеслав ФЕДОРОВ.
Вячеслав ФЕДОРОВ.