Боец «невидимого фронта»
Панночка из Семенова
Не было, пожалуй, в городке перед войной такой яркой дивчины, как Люда Верель. Серые бездонные глаза, густая копна смоляных волос, точеная фигурка. По происхождению она полька. Семья отца, инженера, приехала на Нижегородчину строить железную дорогу Нижний Новгород Котельнич, да так и осталась в Семенове.
Люда после окончания школы стала работать учителем начальных классов, а еще преподавала физкультуру. Жизнь била ключом: подготовка к смотрам, походы с ребятами на Керженец, комсомольские поручения, танцы в местном техникуме…
Мечта была выучиться, стать нужным для страны человеком, совершить чтото важное, может быть, даже героическое. Ведь в ее роду из поколения в поколение передавались рассказы о славных предках, да и отец вошел в историю города Семенова.
Самолеты знали «в лицо»
Людмила пошла на фронт добровольцем, мечтая о героических военных профессиях. Ей сразу объяснили: война есть война, хватит на твою жизнь подвигов, девочка, постарайся жизнь сохранить.
В ее роте, направленной под Смоленск, было 500 девчонок, строгий, но справедливый командиросетин и несколько старичков, состоящих при лошадях. Прямо из землянок девчата по веревочным лестницам поднимались на вышки, спрятанные среди вековых сосен, с биноклем в руках. Немецкие самолеты они знали, как говорится, “в лицо”, и обнаружив их, сообщали на пункт.
Однажды по моей наводке сбили два “мессершмитта”, рассказывает Верель. Душа пела не зря воюю. Хоть мы и бойцы “невидимого фронта”, но свой вклад в победу вносим.
Жили дружно, горе и радость делили пополам. Пайки у “бойцов невидимого фронта” были маленькие несколько сухариков да кусочков сахара. Огонь разводить было нельзя заметят. Место дислокации часто приходилось менять. Шли пешком, за плечами винтовки. Под обстрелы попадали нередко. К смерти подруг Людмила привыкнуть так и не смогла.
А знаешь, какой была самая большая радость на войне? спрашивает она меня. Баня!!! Простояли мы зиму под Смоленском. От одежды одни лохмотья, вши замучили, и вдруг приказ: “Наши взяли Смоленск, едем в баню”. Оказывается, немцы ее для себя натопили, а их из города поперли. Старые наши вещи сожгли, выдали новое обмундирование. И какое это было счастье мыться настоящим мылом, хлестаться веничком!
Где ты, единственный?
Была у меня любовь, большая, настоящая, светлеют глаза женщины. Однажды к нам в роту заехали воздушные десантники. Событие не из ординарных. Мы заветный патефон с любимыми пластинками достали, парни гармонь принесли. И вот подходит ко мне высокий русоволосый парень, сердце екнуло: “Он!” Валентин так его звали. Их часть от нас в тридцати километрах стояла, так он ухитрялся ко мне чуть не через день на свидания бегать. Три года с ним переписывались, а в 1946 году он перестал отвечать. Ждала, долго ждала.
А почему не вышли замуж после войны?
Такого, как он, не встретила. Были женихи, но сердцу разве прикажешь?! Потому одна. Хотя почему одна? Детей сестры воспитывала, мой племянник Павел меня мамой считает, я его сыном, племянница Людочка у меня хорошая. С соседями по даче дружу. В жизни, знаешь, всегда много хорошего, только о болезнях надо забыть, гоношиться побольше, к людям с добром относиться…
После войны работала она и секретарем в райкоме комсомола, и сортировщицей газет, и начальником снабжения швейной фабрики, и в детской комнате милиции, и охранником. Как же ее городу не знать? В 91 год Людмила Верель по утрам делает зарядку, летом сама обихаживает свой огород.
…Нежный запах цветущей черемухи рвется в открытое окно. Может, это и подвигает Людмилу Владимировну на признание:
Иногда не спится, слышу, в соседних домах играет гармошка. И в памяти встает Валентин: нежный, ласковый, заботливый. Жив ли он? Мысленно посылаю ему привет и говорю: “Будь счастлив, моя любовь единственная”.
Светлана БАРМИНА.
Фото автора
и из архива Людмилы Верель.
Семеновский городской округ.