Едет Древницкий!
Героем этого события стал уже известный к тому времени воздухоплаватель Юзеф Древницкий. Это имя нам ни о чем не говорит. Не найдете его и в энциклопедиях. Нет ни строчки о нем в истории города. Нам показалось это несправедливым.Сегодня мы возвращаемся на 120 лет назад и попытаемся рассказать вам, что же происходило в Нижнем Новгороде в ту пору.Восстановить события тех лет помогут старые газеты и архивные документы. А еще наше воображение. Представим себе, что мы с вами превратились в репортеров и оказались в эпицентре событий.
1
1896 год, июль… За Окой шумит Всероссийская художественно-промышленная выставка. Нижний полнится гостями.
В это самое время нижегородские газеты сообщили своим читателям, что в городе вот-вот появится Юзеф Древницкий. Кто таков? Пока не будем задавать такие вопросы. Репортер должен делать вид, что все знает. Наше дело, развернув газету и мельком глянув на рекламку, которая изображала маленького человечка с огромным зонтом в руках, хмыкнуть со значением и проговорить: «Юзеф в своем репертуаре! Смельчак!»
В кратеньком газетном объявлении, правда, была выложена и более подробная информация о визитере. Сообщалось, что это «известный русский воздухоплаватель-парашютист» и что он «совершит полеты на воздушном шаре со спуском с высоты 5000 ярдов при помощи парашюта (зонта)».
Так вот что это за огромный зонт в руках человечка — это и есть парашют.
Нижегородцы в более подробном сообщении не нуждались, Юзеф Древницкий год назад уже посещал Нижний Новгород и удивлял горожан своими прыжками.
Представим, что на выставке репортеры мы не местные, приехавшие из другого крупного, но тоже провинциального города, и нам это имя ни о чем не говорит, и прыжков его мы не видели. Но репортерское любопытство уже взыграло.
Итак, 1896 год, июль… Проявив собственную инициативу, в городе появляется Юзеф Древницкий. И, надо сказать, как нельзя кстати: для горожан это готовое развлечение, для гостей выставки — удивление.
А вот теперь самое время ответить на вопрос: кто же таков этот смельчак Юзеф Древницкий?
Историками воздухоплавания отмечено, что в конце 90‑х годов XIX столетия в Варшаве наблюдается необычное явление: находятся смельчаки, которые щекочут нервы публике доселе невиданными прыжками с воздушных шаров. Опускались они на землю «с помощью огромных матерчатых зонтов, значительно замедлявших их падение». Газета «Варшавский дневник» зафиксировала первую дату такого спуска — 19 мая 1891 года. Имя смельчака было Юзеф Дзиковский.
Скоро от имен его последователей стало тесно на газетных страницах: Эдвард Лискевич, Вячеслав Шиделькевич, Степан Булинский, Яков Райнер. Появляются в этом списке и имена двух братьев — старшего Станислава и младшего Юзефа Древницких.
И если для многих смельчаков опасные прыжки стали лишь эпизодом их жизни, то для братьев Древницких они составили полную жизнь.
Но не будем считать поляков первопроходцами в этом деле. В 1889 году в России появился американец Шарль Леру, который демонстрировал то же самое, что и смельчаки поляки. Прыжки Леру видели в Петербурге, Москве, Харькове, Одессе. Многие предрекали, что он рано или поздно «допрыгается». И это случилось в Таллине. Жизнь его трагически оборвалась: парашют отнесло к реке, и он, запутавшись в стропах, утонул. Многие считали, что после гибели Леру больше никто не отважится на опасные прыжки с парашютом.
Но кто же остановит смельчаков? Древницкие становятся гастролирующими смельчаками.
Не везде гастроли воздухоплавателей-парашютистов Древницких вызывали восхищение. Ростовская газета «Донская речь» писала: «Все эти воздушные подъемы с опусканием на парашютах, хождения по канату и другие головоломные номера, сопряженные с опасностью для жизни «штюкмейстеров», должны быть запрещены».
Насколько известно, хождением по канату Древницкие не занимались, значит, огульно попало и цирковым гастролерам.
«Тамбовские губернские ведомости» тоже не жаловали Древницких: «Не уподобляется ли подобное зрелище битве гладиаторов в Древнем Риме, бою быков в Испании, осуждаемому всем цивилизованным миром, или нашим кулачным боям?»
В Вильно попытались подойти к полетам Древницких с практической стороны: «И то сказать, какое практическое или научное значение могут иметь эти полеты на миткалевых монгольфьерах? Ровно никакого. Это, так сказать, абсолютно бесполезный спорт».
Не блистала печать глубокой российской провинции даром предвидения. Запретить все, даже то, что до сих пор было не видано — не видели и не надо… Тихим российским городкам, дремлющим под мерное цоканье конных экипажей по мостовым, не нужны были потрясения…
2
Юзеф Древницкий первый раз появился в Нижнем Новгороде в августе 1895 года.
Горожане встретили его с долей хорошего любопытства. Нарождающееся племя любителей воздухоплавания знало из газет, что Юзеф Древницкий в июле пережил трагедию — потерю брата. Станислав Древницкий погиб в Витебске. При взлете шар налетел на телеграфный столб, и воздухоплаватель, сидевший на трапеции, упал с высоты двадцати метров к ногам зрителей. Прибежавшие врачи ничем помочь уже не могли.
Гибель брата не повлияла на гастрольный график Юзефа Древницкого.
Не особо освещая опасное «штюкмейстерство» Юзефа Древницкого, нижегородская пресса его не бранила и уж тем более не пыталась запретить прыжки. Горожане, купив очередной номер любой местной газеты, могли узнать, где будет проходить подъем воздушного шара, и спешили пощекотать себе нервы ожидаемым зрелищем.
А зрелище было действительно захватывающим. И если нижегородские газеты не проявляли особых эмоций, то местная газета в Казани не удержалась: «Невольно содрогаешься при виде человека, оторвавшегося от шара и камнем летящего вниз. Нужно обладать сильной волей и дешево ценить свою жизнь, чтобы решиться на такие подвиги».
Но обыватели Нижнего Новгорода были потрясены не этим. В один из дней в газетах появилось объявление, что полеты на воздушном шаре и прыжки с него будет совершать… Ольга Древницкая. Это была жена третьего из братьев, который был абсолютно равнодушен и к воздухоплаванию, и к рискованным экспериментам.
Как же проходили полеты и как реагировала на них публика? Репортер «Волгаря» оставил нам память об одном из полетов:
«- Летает?
— Летает. И таково занятно: ухватится за веревку, скомандует «пускай!» — и взовьется стрелой… Большая смелость нужна — того и гляди со смертью встретишься.
Вон опять орудует.
За театром Лубянского сада, на лужайке, обнесенной веревкой, сделан из кирпича очаг, около него навалена куча ржаных выбитых снопов, а по земле раскинут громадный из плотной материи чехол с надписью крупными буквами: «А. Катык». С такой же надписью болтается на шесте флаг.
…Толпа все знает, она оживленно обсуждает каждый шаг тех людей, которые ходят по огражденной площади, и знает, что сегодня Древницкий полетит по-всамделишному, без «трюков».
Фирма сделала шар и расписалась на нем в видах рекламы. Фирма «завоевывает» воздух. Правда, «завоевывает», как сказал кто-то из толпы, с негодными средствами; но они негодные для Древницкого, который каждую минуту может учинить себе об обывательский дом или крышу харакири или сесть на острый шпиль, потому что у него нет никакой гарантии и весь он в распоряжении ветра; а фирма своего уже достигла, о ней говорят.
В 5 часов дня чехол при помощи солдат приподняли на веревке на воздух, одним концом материя закрыла очаг, и туда под материю к очагу нырнул служитель. Вскоре затрещала солома, запахло дымом.
— Надувают!
Томительно идут минуты. Толпа сначала иронизировала по адресу Древницкого, а к шести часам стала зевать. Некоторые пробовали гулять по саду, но там в одиночестве еще скучнее, и возвращались с вопросом:
— Надувает?
— Надувает…
— Эх, рано пришли. Когда полетит-то?
— В семь часов.
Чехол стал округляться. Солдаты держали его вокруг очага, а Древницкий то и дело покрикивает:
— Иван! Пусти побольше пламя!
Иван откликается и жжет сноп за снопом, поливает камни водою.
Появились артисты Лубянского сада, садовая администрация, осмотрели цветной парашют; обошли вокруг надувающегося чехла, пошутили с Древницким, который нет-нет, да и крикнет:
— Иван! Самое сильное пламя!
— Есть!
А стрелки медленно передвигаются по циферблату.
Около семи часов чехол, наконец, был наполнен нагретым воздухом.
Перед этим пустили два детских шара, которые полетели к гордеевской церкви.
— Узнают, куда ветер будет, — вслух догадывается толпа.
Древницкий суетится, говорит солдатам:
— По команде «встать» вы подниметесь в рост, подадите шар сюда, затем, когда я скажу: «Раз, два, три», вы его пустите.
От очага шар несут к Древницкому. Шар накреняется на толпу, и она шарахается в разные стороны. И не успевает толпа оправиться, как Древницкий командует: «Раз, два, три». Шар моментально взмывает кверху, Древницкий сначала бежит за ним несколько шагов, затем виснет в воздухе и летит на Гордеевку. Видно, как дергает веревку, чтобы оторвать парашют, как это ему удается, и парашют, распустившись зонтиком, красиво опускается на землю.
Толпа усиленно хлопает и хвалит Древницкого и его рыдван.
Через короткий промежуток Древницкий появляется в саду, и толпа устраивает ему овацию.
— Молодчага!»
Почти каждый день газетные объявления звали:
«Юбилейный 250-й воздушный полет знаменитого русского воздухоплавателя Юзефа Древницкого. После полета на сцене в зале ресторана большой разнохарактерный дивертисмент».
«Воздушный полет знаменитой воздухоплавательницы г-жи Ольги Древницкой. В случае ненастной погоды полеты отменяются».
3
В третий раз Юзеф Древницкий появился в Нижнем Новгороде в августе 1913 года. Он был совершенно уверен, что за семь лет отсутствия его здесь не забыли. А стоит ему дать коротенькое объявление: «Едет Древницкий!» — его тут же вспомнят. Он так и сделал. Конечно же, его вспомнили, репортеры навострили перья, а публика с нетерпением стала ждать первые полеты.
Нет, это была уже не та публика, что встречала его семь лет назад. За эти годы произошел резкий воздушный прорыв, и на свет появилась авиация. Нижний Новгород видел полеты первых российских пилотов, получивших дипломы авиаторов во Франции, которая держала монополию на подготовку пилотов. Над ярмарочным ипподромом летали Сергей Уточкин, Александр Васильев, Николай Попов, Михаил Ефимов, Виссарион Кебуров. В городе окрепло Общество любителей воздухоплавания, и молодежь, составляющая его, критически подходила к каждому визиту пилотов. В газетах были раскритикованы осторожные полеты Сергея Уточкина. Некто Пилот писал в «Нижегородском листке», что Уточкиным восхищались лишь дилетанты из той самой публики, которая жаждала зрелищ.
«Авиатика еще далеко не приспособлена для служения военным целям. Мы видим в ней пока скорее «безумство храбрых», если говорить об аэропланах, чем холодную расчетливость».
Гастроли Уточкина по городам и весям могли сослужить авиации, становившейся на крыло, дурную службу, превращая ее в цирковое зрелище на потребу публики.
Молодой артиллерийский поручик Петр Нестеров, мечтавший познакомиться с пилотом Сергеем Уточкиным, увидев его 15‑минутный полет, был полностью разочарован: он понял, что популярный «король воздуха» не очень-то и владеет аэропланом или не хочет рисковать на потребу публики.
Похвалы и признания нижегородских фанатов авиации были удостоены Михаил Ефимов и Александр Васильев. Последний приехал в Нижний Новгород прямиком из Парижа, где обучался летному делу. Он считал, что его дебютный полет в России должен начаться именно с этого города.
Перед отъездом из Парижа его полеты смотрел сам конструктор монопланов Луи Блерио. Ему принадлежат слова: «Вы смелый летчик. Предсказываю вам блестящую карьеру».
В Нижний Александр Васильев ехал воодушевленным. В дороге он задумался над главным: «Почему небольшая Франция стала авиационной законодательницей, а в нашей стране только-только, как робкие, неумелые струны, начинают звучать в высоте голоса моторов и пропеллеров? Обидно! Надо изменить существующее положение!»
Самые преданные любители воздухоплавания полностью бы согласились с мыслями Александра Васильева, за короткое время ставшего их кумиром. Чтобы посмотреть полеты приглянувшихся им пилотов, фанаты авиации отправлялись на всевозможные соревнования и следили за рекордными перелетами.
24 сентября 1910 года группа молодых нижегородцев прибыла в Петербург на первый Всероссийский праздник воздухоплавания, который, согласно пригласительным билетам, проходил на Коломяжском скаковом поле, переименованном в Комендантский аэродром. День, начавшийся захватывающими полетами авиаторов, закончился трагедией. Погиб пилот, капитан Лев Мациевич. Его «Фарман» начал разрушаться на высоте 400 метров. Авиатор выпал из аэроплана и, кувыркаясь в воздухе, полетел к земле.
Сидя на трибуне, свидетелями трагедии стали известный гастролирующий воздухоплаватель Юзеф Древницкий и пока неизвестный в авиационных кругах петербургский актер Глеб Котельников. Древницкий в тот же вечер совершил прыжок с парашютом, а потрясенный Глеб Котельников окончательно уверовал в пользу своего изобретения. Имена этих двух людей должны стоять рядом, но по каким-то причинам имя Юзефа Древницкого вообще забыто.
После трагедии на аэродроме «Петербургская газета» опубликовала интервью с ним, где Древницкий говорил:
«Применение парашюта в аэроплане — моя заветная мечта. Еще до гибели Мациевича я задавал себе вопрос: что может помочь авиатору, если произойдет воздушная катастрофа? В этом случае парашют незаменим. С 1892 года я безуспешно боролся с косностью лиц, стоящих у нас во главе официального воздухоплавания, смотрящих на спуск с парашютом как на акробатическое упражнение. Они никак не могли уразуметь, что даже при полном завоевании человеческим гением воздушной стихии необходимо будет иметь спасательный прибор, который мог бы сыграть подобную же роль, какую играют пробковые пояса на кораблях. Таким спасательным прибором на воздушных кораблях, может быть, будет только парашют».
Древницкий своими прыжками доказал это. Но он же и понимал, что к аэроплану парашют веревочкой не привяжешь. Задумайся он тогда, как сделать по-другому, возможно, стал бы изобретателем авиационного парашюта. Но за него это сделал Глеб Евгеньевич Котельников, упаковав парашют в компактный ранец.
25 декабря 1911 года еженедельник «Вестник финансов, промышленности и торговли» оповестил своих читателей о получении Глебом Евгеньевичем Котельниковым охранного свидетельства «на спасательный ранец для авиаторов с автоматически выбрасываемым парашютом».
Средство спасения для авиаторов есть. Тут бы великому князю Александру Михайловичу, начальнику Российских воздушных сил, обрадоваться и принять все меры к скорейшему выпуску парашютов, чтобы обезопасить своих воздушных асов. Но что происходит на деле? Газета «Волгарь» подвела итог 1913 года:
«Закончился авиационный год. Много успехов, много удач он принес. Но за все это он потребовал и многих искупительных жертв.
В то время как за весь 1908 год погиб один авиатор, в 1909 году насчитывалось уже 4, в 1910 г. — 29, в 1911 г. — 74, в 1912 г. — 128. И, наконец, в 1913 году — 154. Россия считается самой неблагоприятной страной: 1 жертва на 36 авиаторов. Англия, 1 — на 65 авиаторов, самая счастливая».
Тут никаких выводов делать не надо. Парашют был просто необходим пилотам, чтобы не быть теми «искупительными жертвами, которых требовала развивающаяся авиация». Но Великий князь Александр Михайлович соизволил рассудить по-другому, написав:
«Парашют вообще в авиации — вещь вредная, так как летчики при малейшей опасности, грозящей им со стороны неприятеля, будут спасаться на парашютах, предоставляя самолеты гибели…»
4
Отвлекшись на рассуждения о зарождении российской авиации, мы совсем забыли, что в Нижний Новгород пожаловал Юзеф Древницкий и нас ждут его зрелищные выступления с полетами на воздушном шаре и прыжками с парашютом.
16 августа 1913 года газета «Волгарь» опубликовала первый отклик:
«Вчера в Лубянском саду летал аэронавт Ю. Древницкий.
Полет был совершен на самом примитивном шаре, наполненном дымом и горячим воздухом. В воздухе аэронавт должен был броситься с шара и, распустив парашют, спуститься на землю.
Этот полет прошел не совсем удачно. Древницкий никак не мог отцепить парашют от шара и спустился вместе с ним на кладбище. Публика, конечно, толпою бросилась туда и произвела опустошение, ломая деревья, кресты, ограды. В воздухе Древницкий был не более 15 минут.
Эти полеты имеют больше общего с эквилибристикой, чем с авиацией. Для любителей сильных ощущений и головоломных трюков они, безусловно, интересны».
Последние слова заметки можно отнести к прошлым приездам Юзефа Древницкого в Нижний Новгород, но только не к этому визиту, хотя и тогда только лишь показом «головоломных трюков», «эквилибристикой», «кунштюками» и «штюкмейстерством» он не занимался. Цель его была другой: он демонстрировал средства спасения воздухоплавателей, а теперь вот и авиаторов. Наряду с полетами он читал лекции о прыжках с парашютом. Все это осталось неведомом репортеру. Прошло уже два года, как русский изобретатель Глеб Котельников создал парашют, но где он? Военное ведомство, как всегда, медлило с серийным выпуском отечественных парашютов и «вооружало» российских авиаторов французскими новинками. Вот о чем надо было писать, а репортеры все хватались за спасительные соломинки провинциальных сенсаций, нагнетая газетные страсти.
«Волгарь», 26 августа 1913 года:
«Бенефисный» полет Древницкого из Лубянского сада не удался. Шар был наполнен горячим воздухом и дымом, все было в исправности, аэронавт уже скомандовал солдатам-помощникам «отпустить», но, к огорчению публики, шар взлетел в воздух один, Древницкий же вместе с парашютом оторвался в момент подъема и остался на земле. Оказалось, что один из солдат не вовремя дернул веревку механизма, прикрепляющего аэростат к парашюту. Публика осталась недовольна».
Седьмой, прощальный полет Юзеф Древницкий назначил на 27 августа и назвал его «бенефисным».
День прощального полета выдался прохладным и ветреным. Качающийся шар с трудом наполнялся горячим дымом. Аэронавт заметно нервничал. Тут еще публика начала гадать, полетит шар или не полетит. Хорошо хоть до спора не дошло, а то бы и пари стали заключать. Аэронавт выжидал момент пуска. Ветер раскачивал шар. Но уже пора было лететь, терпению публики пришел конец. Древницкий скомандовал: «Пускай!» Шар рванулся вверх, а ветер бросил его на электрические провода…
Репортер «Волгаря» отыскал Юзефа Древницкого в ярмарочной Купеческой лечебнице и с трудом пробился в палату № 6, где тот лежал:
«Забинтованы рука и голова. У изголовья сидит жена.
— Несчастье со мной случилось потому, главным образом, что я не уловил момента между сильными порывами ветра для подъема шара. В тот момент, как я скомандовал «пускай», ветром отбросило шар в сторону между театром Лубянского сада и открытой сценой. Я был привязан к парашюту ременным поясом, кроме того, держался рукою за кольцо. Меня потянуло на электрические провода. Один тонкий провод я оборвал туловищем, но тут же попались два очень толстых провода, в которых я так крепко запутался, что не мог двинуться дальше. Между тем шар тянул меня за собой, а я почувствовал, как пояс режет мне тело. После смертельной боли (ремнем оказалось переломано бедро) я упал, так как лопнула веревка, на которой можно было слона повесить и которая прикрепляла меня к парашюту.
Я не терял сознания, но было больно и сразу охватила слабость.
При падении он получил ссадины рук и виска.
— Еще только накануне, — продолжал он, — мои дети уехали в Казань и о несчастье ничего не знают.
У г. Древницкого четверо детей (старшему 11 лет), двое из них учатся в казанской гимназии.
Г. Древницкий убежденный аэронавт. Он 23 года летает на аэростатах и горячо говорит о будущности дирижаблей.
— Будущее принадлежит дирижаблям, а не аэропланам. Аэропланы — для увеселения, для соискания призов, но управляемый аэростат, «воздушный корабль», будет служить для нужд человечества.
У дирижаблей единственное «но» в виде опасности взрыва того состава, которым они наполняются. Когда это «но» будет уничтожено, дирижабли будут совершеннейшими «воздушными кораблями».
Г. Древницкий думает выйти из больницы в первой половине сентября и устроить полет в Сормове.
— Вот только что с моим шаром, говорят, хулиганы пообрезали веревки.
Оказывается, шар — собственность Древницкого, и фирма Катыка платила аэронавту лишь за рекламу.
Г. Древницкий окончил среднее учебное заведение, несколько лет сотрудничал в периодической печати (главн. обр. в Баку и Москве) и эту работу в воздухоплавании считает своею страстью».
Репортер «Волгаря» поспешил успокоить Древницкого. Действительно, шар унесло в город, и он упал в поле у строившейся тюрьмы. Хулиганы, естественно, на него набросились и стали рвать на куски. Но вовремя подоспели солдаты, отобрали шар и перевезли его в Лубянский сад.
Что касалось мечты Древницкого покинуть больницу в первой половине сентября и устроить полет в Сормове, то до ее воплощения было еще далеко. К тому же закрывалась ярмарочная больница, и Древницкого сопроводили в Москву. Репортеры тут же прознали об этом, и в газете «Раннее утро» появилось сообщение:
«На днях из Нижнего Новгорода привезен в Москву потерпевший катастрофу популярный авиатор Древницкий. У него перелом правой ноги и сильное кровоизлияние. За отсутствием необходимых средств пострадавший авиатор до сих пор не помещен в больницу».
К сожалению, неизвестно, как развивались события дальше, но уже 5 октября, меньше чем через два месяца после катастрофы, он прыгал с парашютом в Вильно.
Нижегородцы больше Юзефа Древницкого не видели. Его жизнь растворилась в бурных событиях начавшейся Первой мировой войны. И сегодня не совсем ясно, как закончилась его жизнь. По словам сына, Юзеф Маврикиевич Древницкий скончался в возрасте 50 лет в психиатрической больнице от чудовищного нервного переутомления. Произошло это летом 1917 года. Похоронили его на Ваганьковском кладбище в Москве. Могила затерялась…
Могло затеряться и имя. Но память о нем хранят старые газеты, в которые мы крайне редко заглядываем. Сегодня мы перелистали их, и история Нижнего Новгорода пополнилась именем и деяниями еще одного смельчака, штурмовавшего воздушный океан.
Вячеслав ФЕДОРОВ.