Любимое варенье Пушкина
Тему подсказывает календарь. Июнь — пушкинский месяц. Исполняется 215 лет со дня рождения поэта. Посетители в эти дни нагрянут и в Болдино, и в Михайловское. Бывали мы там и чаи гоняли. Об этом и рассказ будет.Наши читатели спрашивают: сколько было выпусков “Чайного стола”? Этот четвертый. До конца года еще не раз с вами почаевничаем.
0Нас шумно встречал Семен Степанович Гейченко, знаменитый хранитель пушкинской усадьбы. В делегацию входили молодые писатели и журналисты, поэтому Семен Степанович позволил себе созорничать: изобразил оркестр с торжественным маршем и подарил каждому по цветочку с почти увядших клумб.
Команда «к чаю!» прозвучала как «к барьеру!».
Семен Степанович весело расхохотался:
— Смертоубийства не будет, будет чаенапивательство. Извольте отведать кипяточка и самодельных варений, которые в большом количестве везут экскурсанты.
Мы пили чай из большого пузатого самовара, который, кстати, входил в собрание «водогрейных машин» Семена Степановича Гейченко. Изредка, почистив экспонатам медные бока, выставлял он их на всеобщее обозрение.
Семен Степанович попутно рассказал, что начал собирать, а вернее, «уберегать» самовары от истребления еще в 1950-х годах. Ехал как-то в один колхоз читать лекцию и увидел грузовик, наполненный самоварами. И без вопросов было ясно, что их везли в утиль. С трудом уговорил водителя продать хоть парочку. Потом стал ходить на склады утиля.
— А вот кто задаст вопрос, который всегда задают посетители усадьбы, увидев самовары? — Семен Степанович хитро посмотрел на всех пьющих чай.
Мы все чуть не в один голос:
— Любил ли Пушкин чай?
— Совершенно правильно, только я на него вам не отвечу. Нигде не писал он о своей особой любви к чаю. «Кофей» пивал и писал об этом не раз. Скорее всего, Пушкин следовал петербургской привычке — пить по утрам кофе. Чаи в то время гоняли в Москве. Но уж точно, от «чаев» Александр Сергеевич никогда не отказывался. Чай предполагал разговор, а поговорить поэт любил.
Мы пили густо заваренный кипяток, хвалили варенье, говорили о самоварах, и опять же с хитрецой Семен Степанович задал следующий вопрос:
— А сколько раз Пушкин в своих произведениях упоминает слово самовар?
Тут мы были сильны лишь на пяток ответов, да, казалось, и все.
— Нет, поэт 16 раз упоминает в своих сочинениях самовар. Подсказывать не буду, на досуге поищите.
Самовары для Семена Степановича были побочным собранием, но опытный музейщик и на них заполнял соответствующие реестрики:
«Самовары каждодневные — из людских комнат, парадные, дорожные («Погребец с чайным прибором» — «Капитанская дочка», глава 1), семейные, для одиноких — солитер; для двоих — тет-а-тет, трактирные, монастырские (до 10 ведер), самовары-кухни (для супа, каши), солдатские (были только у немцев)».
Не упомянул тогда Семен Степанович, запамятовал, видимо, что, кроме упоминаний, есть еще и рисунок самовара, который Александр Сергеевич сделал по приезде в Большое Болдино. Сейчас факсимильную копию этого рисунка может видеть каждый посетитель музея-усадьбы Пушкина на черноземной окраине Нижегородской области.
По написании маленькой повести «Гробовщик», окончание которой Пушкин пометил 9 сентября 1830 года, перо поэта изобразило немца-сапожника и главного героя повести, вкушающих чай из стоящего на столе самовара. В повести о чаепитии никаких подробностей…
Александр Сергеевич скуп на описание чайных церемоний, но если внимательно почитать «Евгения Онегина», то мы найдем кое-что о предмете нашего любопытства.
Итак:
Смеркалось, на столе,
блистая,
Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая;
Под ним клубился легкий пар.
Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый чай бежал,
И сливки мальчик подавал.
Этикет той поры предписывал разливать чай хозяйке дома, но та могла уступить это действо дочери, обычно той, которая была на выданье, — смотрите, мол, какая хозяйка растет.
С Татьяной было все ясно, она
На стекла хладные дыша,
Прелестным пальчиком
писала
На отуманенном стекле
Заветный вензель О да Е.
В старых воспоминаниях я нашел признание одной хозяйки салона, которая за вечер налила 138 чашек чая. «Мне чуть не стало дурно!» — призналась она потомкам.
В «Евгении Онегине» можно почерпнуть и чайный рецептик :
Оставя чашку чая с ромом,
Парис окружных городков,
Подходит к Ольге Петушков…
Чай с ромом был любимым напитком военных. Причем, как можно догадаться, многие предпочитали ром без чая.
На этот счет есть анекдотец, который записал П. А. Вяземский.
«Хозяин дома, подливая себе рому в чашку чая и будто невольным вздрагиванием руки переполнивший меру, вскрикнул: «Ух!»
Потом предлагает он гостю подлить ему адвокатца (выражение, употребляемое в среднем кругу и означающее ром или коньяк, то есть адвокатец, развязывающий язык), но подливает осторожно и воздержанно. «Нет, — говорит гость, — сделайте милость, ухните уж и мне».
Когда ром достать стало туговато, военные легко переключились на коньяк. Писатель Михаил Веллер в «Легендах Нев-ского проспекта» описывает своеобразное пристрастие к чаепитию знаменитого адмирала Головко, в войну командовавшего Балтийским флотом. Он угощает «адмиральским чаем» своего друга, драматурга Александра Штейна:
«…Вестовой накрывает стол — серебряные подстаканники, нарезанный кружевом лимончик, балычок-икорка с разных флотов; пьют они коньяк и чай по-адмиральски (а чай по-адмиральски — это так: берется тонкий чайный стакан в серебряном подстаканнике, наливается крепчайшим горячим свежезаваренным чаем, бросается ломтик лимона и сыплется три ложечки сахара; а рядом становится бутылка коньяка. Отхлебывается чай — и доливается доверху коньяком. Еще отхлебывается — и еще доливается. И вот когда стакан еще полный, а бутылка уже пустая — это и есть настоящий адмиральский чай)».
Мы совсем забыли о путешествиях поэта. Пушкин любил дороги, станционных смотрителей, разбитые колеи проселков, поезд-ки далекие и короткие. В «Известиях Всесоюзного географического общества» опубликованы такие данные: Пушкин за свою недолгую жизнь преодолел в путешествиях 34 тысячи 750 километров. Казалось бы, погребец, который он описывает в «Капитанской дочке», где есть посуда для еды и чая, и даже маленький походный самовар всегда должны быть с ним. Но увы!
Однажды пензенский помещик К. И. Савостьянов встретил поэта в станционной избе на станции Шатки. В обеде поэту отказали, сославшись на постный день. Помещик накормил Пушкина, а тот в сердцах сказал:
«Вот я всегда бываю так наказан, черт возьми! Сколько раз я давал себе слово запасаться в дорогу какой-нибудь провизией и вечно забывал и часто голодал, как собака».
Поэт надеялся на постоялые дворы и трактиры, поэтому предпочитал брать в дорогу книги, которые умудрялся читать на ходу.
Вывод напрашивается сам собой: до дорожного ли самовара тут?
И все-таки был в жизни Александра Сергеевича самовар, который частенько притягивал его своим теплом и крепким чаем. Хранится он сейчас в Государственном музее А. С. Пушкина. Это самовар, принадлежавший президенту Российской академии художеств Алексею Николаевичу Оленину, в доме которого, в имении Приютино, Пушкин частенько бывал. Ударом колокола дважды в день там гостей приглашали на чай. Пушкин усаживался за стол и просил хозяйку сделать исключение и разрешить самому открыть позолоченный кран в виде головы орла.
В день смерти поэта этот самовар был навечно запаян, больше из него чай не пили…
Можно себе представить, каким вареньем потчевали поэта в доме Олениных. Раз уж начали мы наш рассказ с чаепития в Михайловском, то и там мы пили чай с любимым вареньем Пушкина.
А больше всего он обожал варенье «крыжовенное».
Мастерицей варить лакомства была мать поэта — Надежда Осиповна. Живя летом в Михайловском, она любила это занятие и в одном из писем дочери писала:
«…Сегодня я пешком ходила в Михайловское, что делаю довольно часто, единственно, чтобы погулять по нашему саду и варить варенье; плодов множество, уж и не придумаю, что делать с вишнями; в нынешнем году много тоже будет белых слив».
Забываем мы, что и у Пушкина была маменька, которая могла побаловать сыночка любимым вареньем.
Вячеслав ФЕДОРОВ.