Главная тайна Юрия Гагарина
О мифах и легендах
Мифов и легенд о Юрии Гагарине и его полете не счесть. Они начали рождаться уже с первых минут после Сообщения ТАСС о старте первого человека в космос. Один из мифов гласил: Юрий Гагарин – это отпрыск (незаконный, конечно!) одного из князей Гагариных, которым принадлежали земли на Смоленщине, где родился космонавт. И хотя сам Юрий сразу же высмеял это утверждение, но потомки рода Гагариных, обосновавшиеся во Франции и Аргентине, утверждали, что это именно так.
Позже пошли уже менее «благородные» легенды.
Мол, Юрий Гагарин не был первым в космосе, до него летали другие, но все они погибли.
Мол, выдержать испытание космосом невозможно, а потому Гагарин был погружен в летаргический сон, из которого он был выведен уже после возвращения…
Мол, Юрий Гагарин лишился разума и конец своей жизни провел в сумасшедшем доме…
У последней легенды были основания: действительно, после 12 апреля 1961 года в психиатрических клиниках число «Гагариных» резко возросло. Потом к ним присоединились «Титовы», «Николаевы» и «Терешковы». В общем, «космонавтов» – из-за популярности, конечно! – стало больше, чем «Наполеонов», «Сталиных» и «инопланетян».
Мифы и легенды продолжают плодиться, и новому поколению подчас трудно определить, где вымысел, где правда.
Правда намного интереснее, волнительнее и фантастичнее, чем любая легенда.
Была ли некая тайна, связанная с полетом человека в космос и с самим Юрием Гагариным?
Безусловно, была.
Ее чуть-чуть приоткрывает характеристика, которая много лет хранилась под грифом «Совершенно секретно». Впрочем, как и многое, что связано с полетом первого человека в космос.
23 августа 1960 года прошла аттестация будущих космонавтов. О Юрии Гагарине комиссия писала:
«Любит зрелища с активным действием, где превалирует героика, воля к победе, дух соревнования. В спортивных играх занимает место инициатора, вожака, капитана команды. Как правило, здесь играют роль его воля к победе, выносливость, целеустремленность, ощущение коллектива. Любимое слово – «работать». На собраниях вносит дельные предложения. Постоянно уверен в себе, в своих силах. Уверенность всегда устойчива. Его очень трудно, по существу, невозможно вывести из состояния равновесия. Настроение обычно немного приподнятое, вероятно, потому, что у него юмором, смехом до краев полна голова. Вместе с тем трезво рассудителен. Наделен беспредельным самообладанием. Тренировки переносит легко, работает результативно. Развит весьма гармонично. Чистосердечен. Чист душой и телом. Вежлив, тактичен, аккуратен до пунктуальности. Любит повторять: «Как учили!» Скромен. Смущается, когда «пересолит» в своих шутках. Интеллектуальное развитие у Юры высокое. Прекрасная память. Выделяется среди товарищей широким объемом активного внимания, сообразительностью, быстрой реакцией. Усидчив. Тщательно готовится к занятиям и тренировкам. Уверенно манипулирует формулами небесной механики и высшей математики. Не стесняется отстаивать точку зрения, которую считает правильной. Похоже, что знает жизнь больше, нежели некоторые его друзья. Отношения с женой нежные, товарищеские».
Столь подробные характеристики были даны каждому из «ударной шестерки», выделенной из первого отряда космонавтов. Всего в нем было 20 человек. Нетрудно убедиться, сколь внимательно присматривались к своим подопечным те, кто готовил их к будущему старту.
Кто же займет место в корабле?
В конце марта 1961 года заведующему отделом обороны ЦК партии из штаба ВВС пришло два набора фотографий. Юрий Гагарин и Герман Титов были сняты как в военной, лейтенантской форме, так и в гражданской. Был приложен и листок с биографиями.
Конечно же, в оборонном отделе определить, кому именно лететь, не могли. Фотографии начали путешествие «по инстанциям». В конце концов они легли на стол Н. С. Хрущеву.
Тому понравился и тот и другой.
«Решайте сами! – сказал он. – Мне нравятся оба!»
Мнение главы партии и правительства немедленно было передано на космодром. И тогда все поняли, что первым лететь Юрию Гагарину – он явно импонировал С. П. Королеву.
Официально основным пилотом «Востока» Гагарин был объявлен 8 апреля.
Вечером 10 апреля состоялось торжественное заседание Государственной комиссии. От технического руководителя ждали, что он подробно расскажет о подготовке корабля и носителя, о комплексных испытаниях. Неприятности были, и еще накануне Королев в довольно резких выражениях отчитывал и рядовых инженеров, и главных конструкторов. Несколько раз звучало знаменитое: «Отправлю в Москву по шпалам!» Да, сейчас ему представлялась прекрасная возможность детально проанализировать все сбои в подготовке к пуску и, невзирая на звание и положение, публично «дать перцу» всем, кто в предстартовые дни доставил немало неприятных минут Госкомиссии.
Сам Сергей Павлович готовился к таким заседаниям тщательно, считая их необходимыми, потому что здесь, в комнате, собирались все, кто имел отношение к пуску. «Наше дело коллективное, – часто повторял он, – и каждая ошибка не должна замалчиваться. Будем разбираться вместе». Что греха таить, заседания Госкомиссии продолжались долго, причем Сергей Павлович никогда не прерывал выступающих, даже если что-то не нравилось в их докладах или их выводы были неверны. На стартовой площадке Королев становился иным: резко отдавал распоряжения, не терпел «дискуссий», требовал кратких и четких ответов на свои вопросы.
И вот теперь председатель предоставил ему слово.
Сергей Павлович встал, медленно обвел глазами присутствующих. Келдыш, который сидел рядом, приподнял голову. Глушко что-то рисовал на листке бумаги. В конце стола – заместители Сергея Павловича, сразу за ними – представители смежных предприятий, стартовики, все затихли.
– Товарищи, в соответствии с намеченной программой в настоящее время заканчивается подготовка многоступенчатой ракеты-носителя и корабля-спутника «Восток», – Королев говорил медленно и тихо. – Ход подготовительных работ и всей предшествующей подготовки показывает, что мы можем сегодня решить вопрос об осуществлении первого космического полета человека на корабле-спутнике.
Сергей Павлович сел. Председатель Госкомиссии, приготовившийся записывать за техническим руководителем запуска, недоуменно поднял на него глаза: «Неужели все?»
Келдыш улыбнулся, кажется, он единственный, кто предугадал, что Королев сегодня выступит именно так. И Мстислава Всеволодовича (через несколько дней в газетах его назовут теоретиком космонавтики) обрадовало то, насколько хорошо он изучил своего друга.
В тишине было слышно, как Пилюгин наливает в стакан воду. Почему-то все посмотрели на него, и Николай Алексеевич смутился.
Королев не замечал этой тишины.
Он смотрел на группу летчиков, но видел лишь одного – того старшего лейтенанта, о котором через несколько минут скажет Каманин.
«Волнуется, – подумал Королев, – конечно же, знает: его фамилия прозвучит сейчас, но еще не верит в это. И Титов знает, и остальные».
Еще ни разу не говорилось публично, что первым назначен Гагарин. Решение держалось в тайне от большинства присутствующих, не это было главным до нынешнего дня. Основное происходило там, в монтажно-испытательном корпусе.
При встречах Сергей Павлович ничем не выделял ни Гагарина, ни Титова, ни остальных. И это выглядело странным, потому что уже при первом знакомстве Гагарин ему понравился.
Именно тогда Попович сказал Юрию: «Полетишь ты». Гагарин рассмеялся, отшутился, но и он почувствовал симпатию Главного.
Конечно же, решение пришло позже. Хотя к самому Сергею Павловичу намного раньше, чем к другим. Еще в декабре, том трудном декабре, каждый день которого он помнит до мельчайших подробностей. Сначала неудача с кораблем-спутником первого числа… Потом аварийный пуск, когда контейнер упал в Сибири и только чудом удалось спасти собачку… Это были жестокие дни…
Космонавты приехали к нему как раз после второй неудачи. Он был благодарен этим молодым летчикам. Они успокаивали его. Им предстояло рисковать жизнью, а этот старший лейтенант с удивительно приятной, располагающей к себе улыбкой говорил так, словно в космос предстояло лететь ему, Королеву.
– Старший лейтенант Гагарин Юрий Алексеевич… – вдруг услышал Королев. – Запасной пилот – старший лейтенант Титов Герман Степанович… – говорил Каманин.
Он рекомендовал Государственной комиссии первого пилота «Востока».
Голос Гагарина прозвучал неожиданно звонко:
– Разрешите мне, товарищи, заверить наше Советское правительство, нашу Коммунистическую партию и весь советский народ в том, что я с честью оправдаю доверенное мне задание, проложу первую дорогу в космос. А если на пути встретятся какие-либо трудности, то я преодолею их, как преодолевают коммунисты.
Что-то было у него мальчишеское. И все заулыбались, смотрели теперь только на этого старшего лейтенанта, которому через два дня предстоит старт.
Неудачная
шутка
За два дня до пуска Попович ночевал в одной комнате с Гагариным.
– Юра, а ты не зазнаешься? – Павел хитро прищурил глаза. – Вернешься оттуда, – Попович неопределенно махнул рукой, – здороваться перестанешь…
– Да как ты мог подумать такое?! – удивился Гагарин. – Ну как ты мог такое сказать! Я же с вами все время. Нет, ты меня не знаешь! Совсем не знаешь!
– Успокойся, я пошутил.
Гагарин повернулся, рванулся к Поповичу, обнял его.
– Понимаешь, обидно такое слышать, – он говорил быстро, проглатывая слова, – очень обидно. Ведь и ты мог быть первым, и Герман, все ребята. Я же не виноват, что выбрали меня.
За два часа до старта Попович рассказал об этом случае Сергею Павловичу. Королев, невыспавшийся, расхаживал по бункеру.
– Главный не в своей тарелке, – сказал один из стартовиков. – Его нужно отвлечь.
Попович вспомнил о своей неудачной шутке – он понимал, что сейчас Королев способен слушать только об одном человеке.
– Значит, обиделся? – Королев улыбнулся. – Да, Юрий Алексеевич совсем иного плана человек. Я таких люблю… Павел Романович, стойте у этого телефона и не подпускайте меня, даже если буду ругаться. Хорошо?
Красный телефон. Если снять трубку и сказать всего одно слово, стартовая команда сразу же прекратит подготовку к пуску. Всего одно слово – «отбой». Немногие имели право подходить к этому аппарату.
Павел понял Королева.
– Хорошо, Сергей Павлович, я не разрешу вам звонить.
Тот усмехнулся и вновь стал расхаживать по бункеру. Поповичу показалось, что, когда объявили об очередной задержке на старте, Сергей Павлович направился к телефону.
Павел преградил ему путь:
– Вы сами приказали не пускать…
Лицо Королева начало краснеть. Наступила тишина, здесь хорошо знали, что характер у Главного крутой.
По громкой связи объявили, что подготовка к пуску вновь идет по графику. Королев сразу успокоился.
Потом уже в Москве он сказал Поповичу:
– Молодцом вел себя там, у телефона. И в космосе надо так же держаться, теперь знаю, что и его выдержишь.
Владимир ГУБАРЕВ.