Posted in Благовест
25.07.2013

Геннадий ЁМКИН

Где сейчас достанешь книгу поэта. Ошибку исправляем и добавляем десять с лишним тысяч читателей своему земляку.

Геннадий Ёмкин живет в Сарове. Член Союза писателей России. Автор нескольких поэтических сборников, а также публикаций в изданиях России. Воевал в составе ограниченного контингента войск в Афганистане. А дальше — все в стихах.

Волжанин

Я родился не на Волге,

Но не сильно вдалеке.

В день рожденья выли волки,

Выла вьюга налегке.

 

А потом летели сани –

Нес каурый без затей.

А родители и сами

От сохи да от лаптей.

 

В Лукояновском районе

В феврале снега, снега.

А дорога в звезд короне

До Сарова далека.

 

Ничего! Поди, родимый,

По земле нижегородской.

Все под звездами едины:

Лукояновский, саровский,

Деревенский, горожанин –

Корень мы земли одной.

Вот поэтому волжанин

Я, ребята, коренной.

Черное слово

Слово камнем лежало в душе,

Слово черные корни пустило.

Слово телом себя возомнило,

Слово землю шевелит уже!

 

Слово землю пронзило

корнями –

Горы вздрогнули с той стороны!

И из космоса стали видны

Прямо в солнце летящие камни.

 

Это все не мерцающий бред!

А явление темной основы –

Зарождение черных планет

Из обычного черного слова.

***

Утонула деревня в крапиве,

Словно Китеж в озерной воде.

Хлебный дух позабыл эти нивы,

Березняк голосит о беде.

А старинный и милый мой друг

Рвет рубаху и плачет о Китеже.

Эх, родные, вокруг

поглядите же —

Сколько Китежей нынче вокруг!

И полынь все цветущее душит,

Горьким духом полынь зацвела.

И звенят колокольчики глуше,

Словно Китежа колокола.

Флаг

Без заслуг сидят, без званий.

Подхожу на разговор.

— Что такое это, Маня?

— Это, Зина, триколор.

 

Та, что справа, баба Маня,

Так сказала мне: «Сынок!

Эти нонче не обманут?»

И поправила платок.

 

«Эти? Может, не посмеют». —

Я отвел от крыши взор.

Там белеет и синеет.

И краснеет триколор.

 

И вздохнула баба Зина,

Как свидетель славных вех,

И сказала: «Знаешь, сына,

Прежний, красный, краше всех!»

***

Я себе не придумывал Бога.

На хрена огород городить!

Вот он – рядом идет по дороге,

Нам одну сигарету курить.

 

Он хромает на левую ногу,

Как и я, он еще не женат.

На задании – просто Серёга,

А в казарме – товарищ

сержант.

 

Он шагает по пыльной дороге.

Вместо нимба повязка в крови.

И не знает, не знает Серега,

Что сегодня он будет убит…

 

У Серёги такая наколка!

Синий с крыльями парашют!

Мы ходили вчера

в самоволку,

А сегодня Серёгу убьют…

 

А пока матерится Серёга,

Проверяя свой боекомплект:

— На хрена мне придумывать

Бога

В девятнадцать неполные лет…

Поле

Поле в асфальт закатали.

Знаки и линии в ряд,

Где васильки мне кивали,

Все под асфальт, под асфальт.

 

В лязге, в строительной пыли

Мастер решает вопрос,

Чтобы бульдозеры срыли

Все под откос, под откос.

 

В лязге, в строительной

пыли

Люди в каком-то бреду

Полю на грудь положили,

Как на могилу, плиту.

 

Все! Уложились до срока!

Дует в трубу музыкант.

Просто, сурово, жестоко

Мы применили талант.

 

Давит шофер на педали,

Думает что-то свое.

Поле в асфальт закатали,

Русское поле мое…

У Вечного огня

Несут цветы. Огонь горит.

Про жизнь и про победу

«Афганец» с дедом говорит

И спрашивает деда:

 

— Скажи мне, дед,

поведай мне,

Как было на большой

войне?

У нас хреново было:

Ко всем чертям носило,

И пуля пролетала,

Бывало, попадала.

 

И говорит ему в ответ

Седой, как время,

старый дед:

— На нашей всяко было:

Без курева, без мыла,

Шинельку продувало

И тоже попадало.

 

И закурили.

Старый дед

И тот, кому немного лет.

Дымят.

Считают раны.

И оба ветераны!

 

И старого, и малого

По всем огням носило.

Но до конца до самого,

Спасибо, не убило!

 

Посередине улицы,

Как будто бы одни,

Стоят и не накурятся…

Господь их сохрани!