«Ищу невесту. Никола Питерский»
Электронные «малявы»
В книге замечательного писателя Сергея Довлатова «Зона» рассказывается, как в 1970-е годы заключенные переписывались с «заочницами». Осужденные были просто корифеями эпистолярного жанра! Вот пример: «Люда! Пишет тебе бывший упорный домушник, а ныне квалифицированный водитель лесовоза Григорий. Карандаш держу левой рукой, ибо правая гноится от непосильного труда…»
Немало в таких письмах было цинизма, притворства, рисовки. Но писатель, работавший в далекие годы надзирателем, делает вывод о том, что такая переписка для тех, кто тянул срок, была в нелегком бытии источником света, предметом проявления бескорыстной любви, пусть даже глупой и притворной.
Увы, современные заключенные в общении с женщинами с воли все чаще ищут не источник света, а способ обогатиться и обобрать их до нитки. Всепоглощающая корысть для них гораздо предпочтительнее «глупой» любви. Но писем они уже не пишут, предпочитая пользоваться современными средствами связи — сотовыми телефонами.
Еще в 2010 году троих заключенных исправительной колонии № 16, находящейся в с. Просек Лысковского района, поразила страсть к поиску невест. Надо заметить, двое были осуждены на десять лет, один — на восемь. Сроки получили за грабеж, один еще и за мошенничество, другой, ко всему прочему, нанес человеку тяжкие телесные повреждения.
Так вот, Андрей Трифонов, Александр Соколов и Алексей Кочетков, собравшись раз вместе, придумали рассылать на нижегородские телеканалы брачные объявления. Хочу-де в целях создания семьи познакомиться с женщиной, и — номер сотового телефона. Вскоре к ним стали поступать первые SMS- «малявы»: «Готова к знакомству с тобой», «Позвони по моему номеру!», «Пришли фотку!». Фотографию женихи с зоны посылали сразу же, но одну на всех, причем чужую.
Выбрали снимок одного заключенного, вышедшего на волю. Дамы не могли устоять перед выразительными глазами и мужественными скулами и начинали звонить «женихам», а те — им.
Если в 1970-е годы адресаты из зоны представлялись невестам домушниками, мелкими хулиганами и прочими, то наших героев старые методы не устраивали.
«Маша, должен сразу же сообщить тебе, что я отбываю срок в колонии за убийство. Лишил жизни насильника своей жены, желая отомстить за нее. А когда посадили — она нашла другого!» — говорил тот или иной жених первой «заочнице».
Вторая от жениха слышала следующее: «Я сижу «за решеткой в темнице сырой» из-за того, что убил поставщика наркотиков в наш город. Не было сил терпеть, когда наркоторговец довел до смерти моего друга!»
Третьей «заочнице» жених с болью в голосе произносил: «Я лишил жизни врача, из-за халатности которого во время родов погибли моя жена и неродившийся ребенок». — «И что потом?» — спрашивала «Маша», едва сдерживая слезы. «Срок дали большой, да мне и не жалко, ведь на свободе у меня не осталось ни одной родной души. Вот если бы ты меня стала ждать — появилась бы цель в жизни. Я как увидел твою фотку, так сон и покой потерял!» «Бедный ты мой! — восклицала «Маша», чувствуя, как ее захлестывают сострадание и любовь. — Что сделать для тебя? Что привезти на свиданку — какой еды, сколько сигарет?»
Без почтения к Кодексу
Вопрос «что сделать?» был главным. Перед тем как ответить на него, колонистские женихи звонили невестам по нескольку раз, говорили, что их теперешняя жизнь паскуднее, чем у брошенной собаки, клялись, что любят избранниц. Особенно старался Соколов, у него обнаружился настоящий артистический талант по обольщению представителей прекрасного пола.
Но ни он, ни его «компаньоны» ничего не просили, а как бы невзначай информировали, что могут освободиться досрочно — если нанять хорошего адвоката и дать взятку начальству колонии. Вот бы где деньжат добыть…
И тогда невесты в порыве нежных чувств восклицали: «Я готова отдать все свои сбережения!» Или: «Продам все ценные вещи!» Или: «Сниму с себя единственные сережки, чтобы быстрее быть с тобой, долгожданный ты мой! А куда и кому их отдавать?»
На этот счет у женихов был свой план. У Трифонова в Нижнем Новгороде жила хорошая знакомая Ирина, которая вступила с троицей в сговор. В предстоящем мероприятии ей отводилась довольно важная роль. По этическим соображениям мы решили не называть фамилию, потому что помогать мошенникам женщину заставила жестокая судьба. У Ирины было сильно обожжено лицо, и она решила подзаработать на дорогостоящие пластические операции.
Невесты должны были передавать ей деньги и ценные вещи. И пожертвования на «доброе дело» начались. Не сразу, а частями одна невеста принесла Ирине для своего возлюбленного в колонии 33 тысячи рублей, другая — 82 тысячи, третья — 118, четвертая — 135… Но большинство избранниц передавали по 200, 300 рублей или обещали передать, но не успели, а всего обольщенных невест, если верить признанию на суде Соколова, оказалось примерно полторы тысячи!
На всякий пожарный случай подельники пользовались несколькими телефонами, меняли SIM-карты. Их привозила на свиданки Ирина.
В основном невесты были из нашей области. Вот какой у нас дефицит мужчин, если дамы даже для малознакомого уголовника готовы выложить деньги. Причем на «взятку начальству колонии». Судя по всему, «декабристки» тоже не питали особого почтения к Уголовному кодексу.
И вот выяснилось, что никаких красавцев женихов в природе не существует, они — плод совместного творчества троих заключенных, которые решили обеспечить себе безбедное существование, когда выйдут на свободу. Трифонову, например, оставалось «чалить» совсем немного.
«Капуста» на другом поле
«Косить капусту» (по тюремной терминологии — «делать деньги») при помощи брачных объявлений хитроумным обитателям колонии показалось мало. Трифонов с Кочетковым параллельно задумали второе выгодное дельце. Судя по приговору суда, Соколов в нем не участвовал: наверное, все силы бросил на облапошивание невест.
Итак, двое осужденных создали в колонии настоящий синдикат по вымогательству. Мотая срок, они многое узнали о своих сокамерниках, а именно: есть ли у них или членов их семей деньги на счетах в банке, в домах и квартирах — ценные украшения, ноутбуки, хорошая бытовая техника… И эти знания стали применять на практике.
Трифонов был старшиной в отряде и… председателем секции дисциплины и порядка в колонии, то есть имел сильные рычаги влияния на заключенных. А Кочетков в силу характера мог держать сокамерников в железном кулаке. Под разными предлогами, а также при помощи угроз, устрашения и даже применения физической силы страж дисциплины и «авторитет» стали вымогать у «собратьев» деньги и ценные вещи.
Жертвы, например, писали доверенности на распоряжение их вкладами, а Ирина выезжала в Лысково к нотариусу, оформляла там заявления на выдачу доверенностей от имени заключенных, получала их на свое имя или на имена родных и знакомых, снимала деньги со счетов. Принимала на дому и ценные вещи.
Об особом цинизме говорит то, что жертвами вымогателей в колонии становились даже сироты и инвалиды.
Путем мошенничества и вымогательства были совершены хищения средств более чем на 1,5 миллиона рублей.
Ловкая деятельность троих заключенных и их сообщницы была пресечена в июне 2011 года, она длилась около двух лет. На сбор доказательств ушли долгие месяцы! Всего в этом деле 12 томов, один приговор занимает 400 страниц.
Зимой было несколько заседаний суда, а в начале весны Лысковский районный суд вынес приговор колонистским «артистам» и их активной помощнице из областного центра. С учетом ранее назначенного, но не отбытого до конца наказания Трифонов получил 6 лет в колонии строгого режима и 200 тысяч рублей штрафа, Соколов — 8 лет в колонии общего режима, Кочетков — 7 лет в колонии общего режима, Ирина — 5 лет условно со штрафом 200 тысяч рублей, еще одна женщина из Нижнего, которая тоже оказалась втянута в аферу с невестами, — 2 года условно.
Приговор еще не вступил в законную силу, так как со стороны обвинения и от осужденных поступили апелляционные жалобы в Нижегородский областной суд, но это в судебной практике типичная картина.
За решеткой — как дома?
Парадоксальна эта история! Там, где за осужденными должен быть строгий надзор, где они должны были исправляться, они, наоборот, совершенствовались в преступном мастерстве. Получали с воли телефоны, SIM-карты, звонили, когда захотят, хотя в исправительных учреждениях это запрещено.
Государственный обвинитель призвал суд вынести частное определение в адрес ГУФСИН России по Нижегородской области, в котором обратить внимание должностных лиц на обстоятельства, способствовавшие этому преступлению, потребовать принять меры, после которых подобное здесь стало бы невозможным. Но суд такое определение не вынес.
Гособвинитель еще сказал, что необходимо наладить техническую систему, чтобы в колонию не поступало телефонных звонков, — надо заглушать, затруднять прием сигналов сотовой связи. Автор этих строк позвонила в колонию, чтобы узнать, планируется ли что-то делать в этом плане. «Увы, на это необходимо немало средств, а у нас они отсутствуют», — ответили там.
Так что легковерным дамам на всякий случай надо держать ухо востро!
Галина ТЮЛИНА.
Информацию для материала предоставила заместитель прокурора Лысковского района Наталья Маслова.