Без вины осужденный
За стеной бурьяна
Одинокое жилье спряталось от чужих глаз за высокой травой и деревьями, поэтому обнаружить его удалось не сразу. Среди крон мелькнула темная крыша, потом показался сам дом — серый, выцветший от времени. Не поверила глазам: неужели здесь кто-то может жить? Со всех сторон избу окружает плотная стена бурьяна.
Николай Александрович, в мышиного цвета древнем ватнике, вышел навстречу. На днях он позвонил в редакцию и рассказал: живу без света в глухой деревне, один-одинешенек. Мягко сказано. Его быт напомнил мне декорации увиденного недавно фантастического фильма. Сюжет его был таков: после глобальной катастрофы мир погрузился в хаос, а на останках цивилизации, лишенные всех ее благ, выживают последние люди. Сам пенсионер иронично сравнивает себя с первобытным человеком.
Все вещи в доме кажутся бесцветными от ветхости. Сквозь тусклые окна в комнатку едва проникает дневной свет. Электричества в деревне нет уже тридцать лет, хотя в 1970 е годы лампочки еще горели в здешних избах.
Внутри прохладно как на улице. Хотя на дворе уже октябрь, «отопительный сезон» Николай Александрович еще не начал. Летом огонь в русской печи он не разводит, пищу готовит под открытым небом. Зимой же, чтобы хоть немного согреться, печь приходится топить постоянно, поэтому сейчас дрова экономит. Впрочем, дом, построенный шестьдесят лет назад, тепло не держит — в студеную пору к утру температура в помещении опускается до пяти градусов.
Припасы время от времени привозит племянник. Кроме того, раз в две недели, летом на велосипеде, зимой — по снежной целине на лыжах, 80-летний человек наведывается в соседнее село, которое находится в часе ходьбы. Берет в автолавке продукты, заряжает мобильный телефон. Сюда же ему доставляют почту.
Николай Катков выписывает «Землю нижегородскую». Кроме радио, для него это, по сути, единственный источник информации. Вернувшись на свой «необитаемый остров», ночами, в полной темноте, надев налобный фонарик, он читает и перечитывает газету. В эти часы тонкий лучик, выхватывающий из мрака печатные строки, становится единственным светом на километры вокруг.
На такое безрадостное существование Николая Александровича обрекла трагедия, случившаяся с ним много лет назад.
Пострадал за Америку
В прошлом Николай Катков был учителем черчения, физики и труда в одной из школ в Донецкой области в Украине. А еще вел авиамодельный кружок. Тема полетов была ему близка: в юности мечтал стать летчиком, но жизнь сложилась иначе.
— Один урок в году я посвящал достижениям космонавтики, — вспоминает бывший педагог. — Однажды ученик задал вопрос: как американцы летали на Луну? На следующем занятии рассказал ребятам о первых шагах Нила Армстронга по лунной поверхности, объяснил устройство американской ракеты. Я считаю, что это подвиг всего человечества. Дети были в восторге…
Этот случай остался бы незамеченным, но вскоре ученики поехали на областную олимпиаду и поспешили поделиться новыми знаниями. Об уроке узнали коллеги, дошло до начальства, и вскоре учителя отстранили от работы. Шел 1973 год.
— Я начал бороться, обратился в суд, — продолжает Николай Александрович, — и он восстановил меня на прежнем месте. Но судебное решение не было исполнено. Преподавать мне не дали, просто не пускали в класс. И вскоре в трудовой книжке появилась запись: уволен за прогул.
Эти три слова стали для него роковыми. Когда бросил попытки вернуться в школу, оказалось, что все двери для него закрыты. Ни фрезеровщиком на завод, ни дворником на рынок его не брали: слишком долго он оставался без работы, пытаясь отстоять свои права. Тунеядец — таким был негласный, незаслуженный, но от этого не менее страшный приговор.
Отчаявшись, оставив жену и двоих дочерей, Николай Катков уехал в родную деревню в Нижегородской области, где жила его мать.
Поселившись в родительском доме, бывший педагог решил податься в колхоз, пасти скот. Но и здесь не пришелся ко двору: был слишком интеллигентным — не пил, не матерился. В пастухи его не взяли.
Николай Александрович занялся разведением коз. Максимум в его стаде было 86 голов. Молоко и мясо сдавал в колхоз. На вырученные деньги жил, а часть средств посылал семье в Украину. Десять лет назад колхоз перестал принимать его продукцию, но несколько коз пожилой человек держит до сих пор. Уход за ними занимает большую часть его времени.
Старая обида
С тех пор как Николай Катков потерял работу, прошло почти сорок лет, но он до сих пор не может смириться с тем, что его лишили права на труд. Он потерял семью, социальный статус, возможность жить в нормальных условиях. Обида глубоко засела в его сердце.
Пожилой человек искренне убежден, что стал жертвой репрессий. Все эти годы он добивался реабилитации. Писал в разные инстанции. Последнее его обращение было в районную прокуратуру. Оттуда Николаю Александровичу пришел отказ. Суть его примерно такова: то, что произошло с ним, нельзя считать политическими репрессиями. Действительно, он не был судим, не сидел в лагерях…
Не государственная машина раздавила его жизнь, а человеческая несправедливость. Но ведь и реабилитация — это восстановление не только юридических прав, но и доброго имени, репутации. Мне показалось, что Николай Александрович больше всего нуждается именно в этом. Хочет добиться признания не только того, что его уволили незаконно, но и самого факта, что с ним обошлись несправедливо.
Деревня жива,
пока жив он
Ветхий домик, сараюшка, по крышу утонувшая в земле (в ней пенсионер держит коз), да две пасеки по соседству — это все, что осталось от крупной, в триста домов, деревни.
— Еще в 1970 е годы этот населенный пункт был признан «неперспективным», — продолжает рассказ его последний житель. — Когда вернулся, здесь оставалось всего семь домов. Но я запомнил ее другой — многолюдной. Она утопала в яблоневых садах. Весной здесь было так красиво. В армии, когда читал текст присяги, этот бело-розовый цвет стоял у меня перед глазами. Я верил, что буду защищать свою малую родину.
Яблони давно уступили место бурьяну, голоса односельчан навсегда затихли в прошлом, но Николай Александрович продолжает заботиться о родной стороне. Он косит траву вокруг памятника погибшим воинам, и от этого белый обелиск выглядит ухоженным, не забытым. А еще он хочет попросить, чтобы вокруг кладбища, на котором похоронены его земляки, поставили новую ограду.
— Это место живо, пока жив я, — произнес старик. — Наверно, мы уйдем вместе.
Признаюсь, мужество этого человека меня тронуло: несмотря на лишения, он не очерствел, не зациклился на своих неурядицах.
И все-таки жить в забытой деревне Николаю Александровичу становится все тяжелей — в 80 лет непросто обходиться без элементарных бытовых удобств. Несчастья, свалившиеся на голову в последние полгода, по признанию пенсионера, и вовсе его подкосили.
— В начале марта, в день выборов президента, я собирался ехать голосовать, — рассказывает Николай Катков. — Натер лыжи свечкой и отошел буквально на несколько минут — собрать сухие веточки, чтобы, вернувшись домой, развести огонь. Замешкался, это меня и спасло. Пока меня не было, в дом вломились трое. Не поленились прийти по снегу. Взяли лыжи, мобильный телефон, старые иконы.
Повстречайся пожилой человек с грабителями, возможно, он не отделался бы так легко. В конце августа его имущество еще раз подверглось нападению. На этот раз пострадали козы. Проезжавший мимо охотник то ли ради развлечения, то ли ради добычи натравил на них собаку, когда те паслись в поле. Три козы погибло. Николай Александрович вызвал полицию, но найти негодяя не удалось.
Спасительный корабль придет?
Три года назад к Николаю Каткову приезжала старшая дочь, предложила переехать к ней, но возвращаться в Украину он не решился.
— Одно время думал перебраться в райцентр, — говорит пенсионер, — но чтобы встать в очередь на получение жилья, нужно было собрать кучу бумаг, да и ждать пришлось бы не один год. В общем, махнул на это дело рукой. Глава сельской администрации, к которой относится моя деревня, предложил мне переехать в другое, большое село, но я отказался…
Скоро наступит зима, и все пути к одинокому жилью завалит снегом. Если с пожилым человеком случится беда, помощь вряд ли успеет прийти вовремя.
Попрощавшись с Николаем Александровичем, я отправилась в райцентр, узнать, можно ли что-то для него сделать. Оказалось, что как раз в тот день в районе проходил праздник, посвященный декаде пожилого человека, и все ответственные лица уехали на торжество в другое село.
На следующий день по телефону связалась с руководителем центра социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов. Та была удивлена, узнав о существовании одинокого пенсионера, — она считала, что деревня давно заброшена. Проверив базу данных, сообщила, что социальная служба ничего не может сделать для Николая Каткова: он не считается малоимущим, а отправить соцработника туда, где нет дороги, она не может.
Позвонила и главе сельской администрации.
— Знаю о его положении, — сказал он. — Когда зимой Николай Александрович долго не выходит на связь, навещаем его на снегоходе.
Сельский глава, который поддерживает пенсионера чем может, сообщил, что, в принципе, Николай Катков может войти в программу переселения жителей из ветхого фонда. Но очередь на получение жилья немаленькая, ждать, скорее всего, придется долго. Он предложил альтернативный вариант: предоставить обещанную ранее квартиру в одном из сел, отремонтировать ее и бесплатно обеспечивать пенсионера дровами. Это могло бы стать выходом из положения, но Николай Александрович не хочет покидать свой «необитаемый остров», прежде чем не реабилитируется в глазах общества. Кто-то скажет, что это блажь, но мне так не кажется — это позиция человека настрадавшегося, и она заслуживает уважения.
Анастасия СЕРГЕЕВА.
Фото автора.
-
Бутурлинский район.
В целях безопасности нашего героя мы не называем деревню, в которой он живет. Мы надеемся, что в районе, пусть даже не в месячник пожилого человека, а после него, найдут возможность помочь Николаю Александровичу — обеспечат дровами, может быть, найдут бригаду подлатать дом, отремонтируют печь по госпрограмме «Старшее поколение» для обеспечения противопожарной безопасности, да просто проявят внимание. Нам всем не чуждо понятие человечности.
А к читателям мы обращаемся с просьбой: если у кого-то есть возможность купить для Николая Александровича мобильный телефон с фотокамерой и диктофоном, сделайте это. Это не прихоть, а необходимость самообороны: если вдруг полезут воры или хулиганы, надо бы заснять и записать их.