«Возобновить сию память…»
России оживитель
Об усыпальнице нашего земляка Кузьмы Минина, когдато находившейся в СпасоПреображенском соборе Нижегородского кремля, неоднократно говорилось в дореволюционной и современной краеведческой литературе. Тем не менее до сих пор нет полной истории этого уникального сооружения, имеются лишь отрывочные сведения, касающиеся отдельных моментов строительства и реставрации в разное время.
Останки спасителя России неоднократно переносились по мере перестройки собора. Особого надгробия над могилой Минина в течение двух столетий не существовало.
Автор первой стихотворной надписи на могиле Минина петербуржец Николай Степанович Ильинский обратился к епископу Нижегородскому Павлу и местной городской думе с просьбой поставить памятник на могиле нашего земляка.
Сам Ильинский так описывает причину, побудившую его к написанию стихотворения о Минине:
«В бытность мою в прошедшем году в Нижнем Новгороде по порученной мне комиссии узнал, что сей славный муж Козьма Минин погребен в тамошнем соборе на левой стороне за первым столбом. Но воображая знаменитый его подвиг, прискорбно мне было, что нет на том месте ни памятника, ни надписи, и потому рассудил возобновить сию память следующими стихами, кои напечатаны и поставлены на том месте, где он погребен».
Обращение, видимо, было воспринято епископом Павлом с одобрением, и, по свидетельству авторитетного знатока истории нижегородских церковных древностей архиепископа Макария, мининская гробница «устроена уже в 1797 году на деньги (200 рублей), присланные от московского купечества к нижегородскому епископу Павлу Пономареву».
Известный дореволюционный нижегородский краевед А. И. Звездин писал, что «это небольшое надгробие, имевшее форму деревянного гроба с крышкою», было выкрашено «в красный цвет, украшено золоченой резьбой и помещалось на катафалке о двух ступенях». Над надгробием с лицевой стороны возвышался балдахин на четырех колоннах с резными позолоченными пилястрами.
На гробнице находилась табличка с надписью XVIII столетия:
Избавитель Москвы,
Отечества любитель
И издыхающей России
оживитель,
Отчизны красота, поляков
страх и месть,
России похвала и вечна
славы честь:
Се Минин Козма здесь
телом почивает –
Всяк, истинный кто росс,
да прах его лобзает.
Граф Д. И. Хвостов, посетивший Нижний Новгород в 1821 году, тоже оставил нам свидетельство о гробнице Минина:
«Сей знаменитый сын Отечества погребен в соборе на левой стороне. Над прахом его воздвигнута большая из простого камня гробница, над которою недавно имеется надпись сочинения преосвященного Павла (Пономарева)…»
Историк Н. И. Храмцовский свидетельствовал, что прах Минина покоится около могилы митрополита Павла и архиепископа Питирима. Гробница была покрыта бархатной с шитьем по канве пеленой и осенена вызолоченным балдахином, обставленным иконами, подаренными для могилы Минина ратниками 1607 и 1812 годов. Под балдахином находился «список со знаменем князя Пожарского, сделанный в 1855 году по списку, стоящему в верхней церкви». По сторонам гробницы стояли восемь знамен Нижегородского ополчения 1812 года, присланные вместе с пятью, стоящими в верхнем храме, императором Николаем Павловичем.
Знаменитейший
из сословия
Знакомясь со свидетельствами современников о гробнице Минина, обнаруживаешь некоторое несоответствие. Хвостов пишет о гробнице из «простого камня», другие же о деревянном гробе, как и архитектор А. Л. Леер, который в 1826 году также говорил о деревянной «столярной работы» окрашенной гробнице, обветшавшей и «вида хорошего» не имевшей. Он предлагал гробницу «устроить мраморную или из гранита, с высеченными на ней некоторыми надписями, с вызолоченным беллюстрадом», на что предполагалось истратить 2000 рублей.
В октябре 1826 года крепостной крестьянин помещика генерал майора К. М. Нарышкина из села Катунок Яков Иванович Самарин, человек довольно состоятельный и мнивший себя потомком Кузьмы Минина, предложил местным властям возвести над захоронением спасителя России вместо существующей ветхой гробницы достойное его подвига надгробие.
«Находясь в сословии, из коего исходит воин на защиту Отечества, писал он, и желая ознаменовать счастливое и вожделенное событие для всей России коронование» нового монарха, Самарин предлагал устроить мраморную гробницу «с бронзовыми украшениями знаменитому и незабвенному избавителю Отечества нижегородскому гражданину Минину». При ходатайстве прилагался собственноручный рисунок Самарина, по которому он хотел возвести гробницу.
Нижегородский вицегубернатор направил рисунок нижегородскому епископу Мефодию, который 22 октября, в день освобождения Москвы Нижегородским ополчением, ответил, что он с предложением крестьянина согласен «и таковое его, Самарина, усердие» приемлет с благодарностью.
Из дальнейших архивных дел не видно, была осуществлена эта затея крестьянина или нет. Надгробие мыслили установить в СпасоПреображенском соборе кремля, но изза его ветхости и дальнейшего переустройства храма от плана отказались.
И только после постройки нового собора в 1843 году задуманное, видимо, осуществили, хотя точных сведений обнаружить не удалось.
Правда, имеются сведения, что при посещении Нижнего Новгорода в 1835 году Николая I
встречал тогдашний архиерей Иоанн на паперти кафедрального собора, а затем государя проводили в склеп к гробнице Минина. На вопрос императора к нижегородскому губернатору М. П. Бутурлину о том, есть ли в живых потомки Минина, тот «только глупо промычал и замялся». Император удостоил выразиться по отношению Минина, что он «знаменитейший из сословий» купцов.
Через четыре года над прахом Кузьмы Минина стояли два брата художника Григорий и Никанор Чернецовы, которые и оставили дошедшее до нас первое известное изображение мининской гробницы.
Свой праздник
Историк Нижнего Новгорода Н. И. Храмцовский писал, что «более пятнадцати лет эта усыпальница прежних властителей Нижнего Новгорода и знаменитого гражданина его Кузьмы Минина была не что иное, как темный подвал, в котором изредка, и более во время ярмарки, раздавалось надгробное пение за упокой души раба Божия Козьмы, совершаемое по желанию иногородних почитателей памяти незабвенного Минина».
Глубокое значение для нижегородцев, отмечал историк, имел праздник 22 октября, в честь иконы Казанской Богоматери, установленный при царе Михаиле Федоровиче в память избавления Москвы от поляков. По замечанию Храмцовского, «сограждане Минина, преимущественно перед всеми людьми русскими, могут назвать этот праздник своим праздником».
4 декабря 1849 года граждане Нижнего Новгорода в количестве 87 человек (в основном купечество) обратились к архиепископу Иакову с покорнейшей просьбой, в которой говорилось, что в нижнем этаже собора вместе с местными князьями почивает и гражданин Кузьма Минин. Просители ходатайствовали о дозволении своим доброхотством устроить при соборе три придела: один в честь иконы Казанской Божьей Матери, другой в честь святых и чудотворных Космы и Дамиана, а третий святого великомученика Дмитрия Солунского.
Они просили также, чтобы «в воспоминание того шествия добрых воинов под предводительством Минина и Пожарского с хоругвию Спасителя, которое кончилось низложением гордыни иноплеменной и спасением любимого Отечества и православной отеческой веры, ходатайствовать, где следует, об учреждении ежегодного крестного хода в день 22 октября из Преображенского собора, по совершении в нем литургии, к памятнику Минина и Пожарского, стоящему в Кремле, на том самом месте, где, полагают некоторые, знаменитый сын отчизны произнес свое воззвание к нижегородцам, и там чтоб совершать благодарственное молебствие, с провозглашением многолетия государю императору и всему августейшему дому его, вечной памяти думному дворянину Козьме Минину, боярину и воеводе князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому и их сподвижникам, положившим во святой брани живот свой, а потом многолетия христолюбивому всероссийскому воинству».
Преосвященный Иаков принял прошение и с большим усердием содействовал этому благочестивому желанию сограждан. Кстати, до него никто из иерархов церкви не совершал особенной торжественной панихиды по Минину.
Первая такая панихида была совершена в Преображенском соборе 23 февраля 1847 года.
На просьбу губернатора, министра внутренних дел и Синода на устройство трех приделов и совершение ежегодного крестного хода 29 декабря 1850 года было получено согласие Николая I.
На это важное событие, содеянное епископом Иаковом, откликнулся П. И. МельниковПечерский, писавший в «Нижегородских губернских ведомостях»:
«Мы живем в Нижнем Новгороде, а слышали ли когданибудь вечную память, торжественно возглашаемую в храме, этим людям и всей России? Никогда.
Только нынешний епископ Иаков, по приезде своем в Нижний Новгород, после первой литургии, совершенной им в кафедральном соборе, совершил и литию об упокоении душ Козьмы Минина и его сына.
Только в склепе под зданием собора, перед саркофагом Минина порою, и особенно во время ярмарки, приезжий слышит панихиду об избавителе России, и тогда глухо раздается тихий голос священнослужителя под сводами склепа, голос, вещающий вечную память Минину… Мы очень равнодушны к предметам, напоминающим нашу славу.
Но мы, нижегородцы, нередко говорим, что хорошо бы было раз в год вспоминать подвиг Минина над его могилой, пред хоругвию князя Пожарского, и возглашать вечную память этим спасителям Отечества… И то еще слава Богу, что говорим это…»
В июле 1869 года будущий император Александр III посетил Нижний Новгород, осмотрел Нижегородскую ярмарку и, по складывающемуся обряду, поклонился праху Минина. Он выразил сожаление, что «память этого великого по заслугам человека недостаточно почтена», и высказал мысль об устройстве более приличного памятника.
Ярмарочное купечество сразу же откликнулось на призыв и пожертвовало на сооружение надгробного памятника над прахом Минина более 17000 руб.
Освящение возведенного сооружения произошло 24 августа 1874 года в знаменательный для Нижегородского ополчения день первой победы, одержанной над гетманом Ходкевичем.
(Окончание следует.)
-
Примечание
В этом материале вы найдете разное написание имени Минина Кузьма и Козьма. Это не ошибка. В разное время разные авторы писали это имя неодинаково. Мы не стали исправлять цитируемые оригиналы авторов. Долгое время среди историков и краеведов шли споры, и тоже не было единства в написании имени. На памятнике, что установлен в сквере на площади Минина и Пожарского, Минин зовется Козьмой.
И все же нижегородские историки и краеведы в своих новых работах решили писать его имя как Кузьма, но в цитируемых отрывках оставлять и старое написание имени.
Да будет навсегда…
Открытие надгробия городская дума планировала в период проведения ярмарки 1878 года. С этой целью 27 июня 1878 года дума от имени торгующего ярмарочного купечества и граждан Нижнего Новгорода постановила: «К торжеству открытия памятника гражданину Минину просить удостоить своим присутствием наследника российского престола». Нижегородцы направили в столицу специальную депутацию, которая 25 июля была принята цесаревичем. Хотя наследник престола не принял участия в торжествах, тем не менее он 10 сентября направил городской думе телеграмму, в которой, в частности, говорилось:
«Подвиг нижегородского гражданина Минина да будет навсегда связан заветом согражданам вашим и всем верным сынам России».
Надгробие представляло собой часовню XVII столетия с восьмигранным завершением, увенчанным бронзовой позолоченной главой и прорезным крестом. Кольцеобразный купол держался на четырех раскрашенных столпах, соединенных вверху арками. В глубине надгробия помещались копия стяга князя Пожарского и две древние, шитые шелком и золотом хоругви. По существующему нижегородскому преданию, именно эти хоругви стояли на площади, когда Минин обращался к землякам с воззванием. По обе стороны памятника размещались в виде щитов шестнадцать знамен Нижегородского ополчения 1812 и 1854 1855 годов.
Планировалось установить три чугунные плиты, каждая чуть больше аршина. Их предполагалось вызолотить, но это намерение так и осталось неосуществленным, а при устройстве новой гробницы они оказались излишними и были поставлены на паперти собора.
Сама гробница спасителя России была высечена из темно серого мрамора с краткими словами: «Лета 7124 (1616) преставился о Господе думный дворянин Козьма Минин Сухорук».
У гробницы на настенной железной доске виднелось изображение святых Космы и Дамиана. Косма считался небесным покровителем Кузьмы Минина. Впоследствии специальная икона Космы и Дамиана была прислана будущим императором Александром III и прикреплена над мининской гробницей.
Склеп разделялся двумя столбами на две части: в первой, где находилась гробница, стены были расписаны под мрамор; во второй, через которую вел ход в нижний храм, стены украшены в стиле древнерусского орнамента. На стенах склепа в нарисованных вьющихся хартиях старославянской вязью излагались краткие события Смутного времени.
Современник, протоиерей М. В. Добровольский, отмечал, что этот памятник представляет собою замечательное архитектурное произведение как по своему вещественному богатству, так и по идее, изяществу отделки, по красоте и оригинальности орнаментов и особенно по чрезвычайно искусному сочетанию колеров в краске и уборе как орнаментов, так и самого корпуса памятника во вкусе того времени.
Поставить достойный обелиск
В августе 1828 года в Нижегородском кремле произошло торжественное открытие скромного гранитного обелиска в честь гражданина К. Минина и князя Д. Пожарского. На большее денег не хватило.
Нижегородцы не были в восторге от такой памяти спасителям Отечества и метко окрестили обелиск «ущербным», «грошовым», относясь к нему без должного уважения. Современники свидетельствуют, что в середине XIX столетия обелиск имел крайне убогий вид: вокруг него не было «приличной решетки», барельефы «были обезображены». Венки, которыми ангелы венчали бюсты Минина и Пожарского, «сорваны, украдены, и долгое время ангелы (или гении) оставались с пустыми распростертыми руками».
Казалось, горожане смирились с обелиском и не помышляли о более достойном памятнике. Однако обо всех так не следует судить.
Наш земляк композитор М. И. Балакирев с возмущением писал 1 августа 1861 года В. В. Стасову: «В Нижнем у нас готовится… позорное дело… Среди Верхнебазарной площади, освященной речью Минина, губерн[ская] строительная комиссия (которая, как и в других городах, занимается только порчей города) определила воздвигнуть полицию с каланчой, куда будут водить для сечений пьяных извозчиков и т. д. Это такой грустный пассаж, какого трудно поискать. Уже не говоря об истории, этим испортится прекраснейшая площадь в городе. Тут место монументу Минина, а не каланче”.
Другой современник, скрывший свое имя под инициалами В. В., 1 мая 1865 года опубликовал в “Нижегородских губернских ведомостях” небольшую статью “Из заметок приезжего”. В ней, в частности, говорилось: “Казань имеет статую Державина, Киев – св. Владимира, Архангельск – Ломоносова, Одесса – Ришелье, Кострома – Сусанина, Воронеж – Петра I, Черкасск – Платова, Симбирск – деву сибирку, в память Карамзина… А Нижний что же? Разве хуже других городов столица русской торговли?»
Надо заметить, что этот риторический вопрос прозвучал несколько запоздало. Нашелся патриот, который, не пеняя через прессу о желательности почтения нижегородского подвига достойным монументом, стал действовать решительно и официально.
Вознесенский купец, мануфактур советник Я. П. Горелин 4 октября 1864 года обратился к министру внутренних дел с письмом о желательности установки в Нижнем Новгороде нового памятника Минину и Пожарскому. По его мнению, старый обелиск потерял по своей ветхости всякий смысл. «Он скорее говорит зрителю, как мы не уважаем наших деятелей, нежели чтим их память, а эти деятели едва ли не заслуживают лучшего памятника из всех памятников, стоящих на земле русской».
Купец предлагал «на русские сборные деньги» поставить достойный обелиск.
Гранит ушел на сторону
Российское купечество поддержало идею и посчитало «своею обязанностью» испросить императорского дозволения на открытие всероссийской подписки на сооружение в Нижнем Новгороде монумента Минину и Пожарскому.
Александр II разрешил открыть по империи подписку «на сооружение памятника, с тем чтобы собранные деньги направлялись в распоряжение ярмарочного комитета» в Нижний Новгород.
Любопытно, что большинство переводов поступило почему то от полицейских управлений.
…Прошло почти четыре десятилетия. И только 17 мая 1913 года во время прибытия Николая II в Нижний Новгород произошла высокоторжественная закладка будущего монумента. Первоначально в кафедральном Спасо Преображенском соборе состоялись краткий молебен и лития при гробе гражданина Кузьмы Минина. Затем император с великими князьями принял участие в крестном ходе к месту закладки памятника.
В результате конкурса, который проходил среди российских скульпторов, первую премию получил В. Л. Симонов. Его монумент и должен был появиться в Нижнем Новгороде.
На Благовещенской площади стояла модель будущего монумента, изготовленного из досок в натуральную величину.
Ровно через месяц после церемонии подписывается договор со скульптором В. Л. Симоновым, который обязывался принять на себя труд по сооружению монумента: исполнить из глины и отлить из гипса для бронзолитейной работы фигуры Минина и Пожарского, осуществить планирование будущего сквера около памятника.
Скульптор принялся за работу. Но денег катастрофически не хватало. Их собирали, как могли. Работа растянулась на четыре года.
Затяжная война и последующие революционные события не оставили надежды на осуществление задуманного в нашем городе проекта. 11 ноября 1918 года президиум Коллегии по охране памятников искусства и старины Наркомпроса республики рассмотрел вопрос «Об уничтожении памятника искусства и старины в Н. Новгороде». Было постановлено выяснить судьбу бронзовых фигур монумента и, если они представляют художественную ценность, передать их в музей на хранение. К сожалению, других сведений в архиве обнаружить не удалось.
Следует отметить, что Временное правительство, а также определенная часть интеллигенции весьма отрицательно в то время относились к спасителям России, считая их виновными в возведении на престол династии Романовых.
Нижегородцы еще долго могли видеть массивные глыбы красного гранита, беспризорно валяющиеся в кремле. Но нашлось им употребление. В ноябре 1926 года губернский инженер информировал председателя горсовета, что двенадцать огромных отесанных плит для пьедестала неосуществленного памятника Минину и Пожарскому отданы нижегородскому университету для устройства из них ступенек надворной лестницы в бывшей семинарии. Инженер обращал внимание на нерациональное использование ценного материала и предлагал продать его какому либо другому городу для использования гранита под новый монумент. На этом письме председатель горсовета Амосов начертал однозначную и много говорящую резолюцию: «Мое мнение, что мы в ближайшие годы могильных памятников ставить не будем».
Администратор ошибся. Спустя несколько лет Нижний Новгород решил возвести монумент «Жертвам революции 1905 года». Вспомнили и о граните. Во время обсуждения вопроса о постановке «памятного камня» на Острожной площади директор Нижегородского государственного музея предложил использовать «для данной цели одну из крупных глыб, оставшихся от невыстроенного памятника Минину и в настоящее время сложенных в кремле у бывшей Успенской церкви».
По всей видимости, так это и было сделано. Красный гранит от невозведенного памятника вместе с гранитом от разрушенного склепа купцов предпринимателей Рукавишниковых пошел на сооружение нового пролетарского памятного знака, который благополучно стоит и поныне в сквере на площади Свободы.