Судьба резидента
На службе абвера и ЦРУ
Впервые об этом человеке я узнал, работая над книгой «По следу вервольфа», повествующей о розыске органами госбезопасности военных (государственных) преступников на территории нашей области. В прошлом году «Земля нижегородская» печатала главы из этой книги.
Среди множества уголовных дел, хранящихся в архиве областного УФСБ, мне довелось познакомиться и с делом некоего Александра Полякова, бывшего красноармейца, во время Великой Отечественной войны попавшего в плен и перешедшего на службу к врагу.
Поляков служил у немцев карателем в батальоне «Березина», боровшемся с партизанами на земле Белоруссии, затем был гестаповским осведомителем в лагере для военнопленных близ австрийского города Линца. А под конец войны немцы с самыми лучшими характеристиками направили его во власовскую армию, а если быть точнее в разведывательный отдел Вооруженных сил Комитета освобождения народов России (ВС КОНР). Там Полякова определили ординарцем к поручику Борису Гаю, исполнявшему обязанности начальника 2 го отделения разведотдела ВС КОНР.
Разгром фашистской Германии застал власовских разведчиков в Австрии, в местечке Фрайштадт, оказавшемся в американской оккупационной зоне. В 1946 году Поляков решил вернуться на родину. На советской стороне его сразу же взяли в оборот сотрудники военной контрразведки «Смерш» 95й гвардейской стрелковой дивизии, расквартированной в Австрии. Поляков подробно рассказал чекистам о своих военных похождениях, в том числе и о своем начальнике в рядах власовской армии Борисе Гае:
«22 мая 1945 года Гай, собрав свое разведывательное отделение, где был и я, рассказал, что руководимая им группа по заданию Власова отправляется в Россию для совершения диверсий. Мне лично, как не окончившему разведшколу, Гай предложил остаться здесь, а затем как военнопленный я должен был выбраться в СССР, где мы встретимся и будем действовать вместе. Одновременно Гай дал задание, что по приезде в СССР я должен буду вести среди населения пропаганду о хорошей жизни при немцах и вообще за границей, возводить клевету на советский строй и порядки. Я обещал выполнить это задание.
Вопрос. Каким путем должна была осуществляться ваша связь с Гаем в Советском Союзе?
Ответ. Перед заброской в СССР Гай записал мой домашний адрес, одновременно заявив, что он едет в Белоруссию. По истечении некоторого времени, если я буду дома, он обещал приехать ко мне, дать новые указания и действовать совместно и организованно…»
Уже после работы над книгой мне попался справочник автора из СанктПетербурга Кирилла Александрова «Офицерский корпус генерала Власова». Этот справочник и открыл мне настоящее имя того, кто скрывался под псевдонимом Борис Гай (настоящего имени не знал даже его ординарец Поляков). Им оказался тот самый горьковчанин, бывший старший лейтенант Красной армии Борис Морозов.
В книге, со ссылкой на немецкие и эмигрантские архивы, сказано, что до войны Морозов долгое время… служил в советских органах государственной безопасности! Он дошел до должности заместителя начальника контрразведывательного отделения УНКВД по Московской области. В 1941 году был уволен из органов, а в начале 1942 го призван в Красную армию, откуда на следующий год и бежал к немцам.
У врага он сделал не менее блестящую карьеру. Кирилл Александров пишет:
«С 1944 года в системе абвера и в 4 м русском добровольческом полку… восточных войск вермахта (с 30 сентября 1944 года). В декабре 1944 года прибыл в офицерский резерв войск КОНР и прикомандирован к разведывательному отделу штаба войск КОНР. Поручик ВС КОНР, начальник 2 го отделения (агентурная разведка) разведывательного отдела. Активно участвовал в создании разведотдела, сотрудники которого работали в Берлине и под Хойбергом… В феврале разработал проект создания самостоятельной разведывательной школы ВС КОНР, реализация которого была завершена в короткий срок…
В феврале марте 1945 года в тесном сотрудничестве с генерал майором Ф. И. Трухиным и подполковником Грачевым занимался планированием и осуществлением операций по заброске агентуры в советский прифронтовой тыл…»
По данным Александрова, немцы наградили Морозова Крестом за военные заслуги 2 го класса (с мечами) и Железным крестом 2 го класса.
А после войны Морозов стал сотрудничать уже с западными союзниками. Именно поэтому он избежал депортации в Советский Союз начиналась «холодная война», и западникам требовались специалисты по антисоветскому шпионажу. В конце 1940 х годов Морозов жил в Мюнхене, а потом переехал в США.
Таким образом получается, что в мае 1945 года своему ординарцу Полякову он, что называется, вешал лапшу на уши. Никуда, ни в какой советский тыл он выбрасываться не собирался. А байки о «секретном задании» ему нужны были для того, чтобы через своих подчиненных власовцев, коих наверняка ожидала выдача Советскому Союзу, ввести в заблуждение наши спецслужбы, усиленно разыскивавшие бывшего коллегуизменника.
И это ему удалось! Лишь к середине 50 х годов прошлого века органы госбезопасности вычислили, наконец, имя Бориса Морозова как изменника Родины в годы войны и агента сначала британской разведки МИ6, а потом американского ЦРУ, имевшего агентурные клички «Гай» и «Малиновский». Кирилл Александров, которого мне удалось разыскать в Петербурге, рассказал со ссылкой на членов семьи Морозова (они до сих пор живут в Москве), что примерно в 1956 году к жене изменника приходили чекисты, которые предупредили ее о том, чтобы в случае его появления дома она обязательно сообщила об этом. Но в России Морозов больше не появлялся. Вновь предоставляем слово Александрову:
«В эмиграции, особенно в последние годы, вел замкнутый образ жизни. Свободно владел немецким и английским, знал французский, испанский и цыганский языки, изучал китайский. В 1950 1960 е годы совершил путешествие по Тибету…»
Словом, все это время, скорее всего, Морозов работал в ЦРУ, разъезжая со специальными заданиями по всему миру. А с близкими в России ему удалось наладить контакт лишь после известных событий 1991 года. Именно родственники впоследствии и перевезли прах Морозова на родину после его недавней кончины.
Злостный антисоветчик?
Согласитесь, довольно необычная биография. Бывший чекист и боевой офицер Красной армии вдруг уходит к немцам. И не в начале войны, когда наши войска беспорядочно отступали и многие разуверились в ее победном исходе, а уже в 1943 году, когда в ходе боевых действий произошел коренной перелом. Что же могло толкнуть нашего земляка Морозова на такой поступок?
Вот какое предположение высказал историк Александров со ссылкой на эмигрантские воспоминания перебежчика, а также на живущих в Москве родственников.
Морозов мог долгие годы скрывать свою неприязнь к советской власти, в том числе и тогда, когда служил в НКВД. Якобы его отец, Алексей Морозов, до революции был состоятельным человеком, имел большой дом в Павлове, в царской армии служил офицером.
Еще «круче» была родня со стороны матери, урожденной Китаевой, потомственные военные, чуть ли не дворяне, многие поколения верно служившие Российской империи. Неудивительно, что все они встретили Октябрьскую революцию, мягко говоря, прохладно. Впрочем, в открытый конфликт с советской властью не вступили, а предпочли выражать свое недовольство в тесном семейном кругу. В такой атмосфере и рос Борис Морозов, который успешно закончил в Павлове полный курс средней школы.
В 14 лет Борис законфликтовал с отцом в голодном 1920 м умерла мать, отец вскоре привел в дом другую женщину, но парень не захотел жить с мачехой под одной крышей. Сначала перебрался в дом к Китаевым, а потом, в 1930 году, отправился в Москву поступать в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию.
Однако в столицу приехал поздно прием в академию уже был закончен. Тогда Борис пошел работать. Трудился в самых разных местах столицы в типографии «Объединенных государственных издательств», на автобазе, на заводе «Каучук». Будучи рабочим этого завода, вступил в комсомол.
А вскоре на смышленого парня обратили внимание сотрудники НКВД, и в 1934 году Борис Морозов становится оперативным уполномоченным одного из райотделов НКВД города Москвы. По версии Александрова, и во время приема в комсомол, и в период службы в органах госбезопасности Морозов тщательно скрывал «непролетарское» происхождение своих родителей, выдавая отца за крестьянинасередняка, а родственников матери за павловских рабочих. И при этом не менял своих тайных антисоветских убеждений…
Уже после войны Морозов рассказывал товарищамэмигрантам о том, что в Москве в 1930 е годы он якобы близко сошелся с Георгием Жиленковым, первым секретарем Ростокинского райкома ВКП(б), во время войны ставшим предателем и одним из руководителей власовского движения. Морозов утверждал, что еще до войны они вместе создали тайную антикоммунистическую организацию и после
22 июня договорились вместе уйти к немцам. Однако ничего из этого не вышло. Жиленкова призвали в армию, и к немцам он угодил лишь осенью 1941 года, попав в Вяземское окружение.
А вот Морозову пришлось идти еще более долгим путем. Его якобы начали подозревать в антисоветизме, за что в конце 1941 года уволили из органов. Опасаясь ареста по политическим мотивам, он подал рапорт с просьбой отправить его на фронт. Просьба была удовлетворена в марте 1942 года.
Возможность перейти к немцам представилась бывшему чекисту лишь во время битвы на Курской дуге.
Впрочем, как сказал мне Кирилл Александров, существование тайной антикоммунистической организации в Москве дело маловероятное. Кроме рассказа Морозова, никаких иных свидетельств об этом нигде нет. Скорее всего, сказал петербургский историк, ни Морозов, ни Жиленков друг друга до войны не знали, а на службу к врагу их привели свои путидороги, никак не связанные друг с другом.
Александров полагает, что Морозов действительно многие годы скрывал свою неприязнь к советской власти, возможность проявить которую появилась лишь во время войны.
Безупречная биография
Я решил сам разобраться во всей этой эпопее. Сделал запрос в Центральный архив ФСБ России. Вскоре пришел ответ:
«Сообщаем вам, что, по данным архива Управления ФСБ России по Москве и Московской области, Морозов Борис Алексеевич, 1912 г. р., уроженец г. Павлова Горьковской области, начал проходить службу в органах безопасности с апреля 1934 года в Фрунзенском райаппарате
ПП ОГПУ Московской области, в 1936 году был переведен в Таганский райотдел Управления Наркомотдела по Московской области, где занимал должности помоперуполномоченного, оперуполномоченного, старшего оперуполномоченного, начальника отдела. С 1940 по 1941 г. возглавлял отдел экономического управления Наркомвнудела по г. Москве. С марта по октябрь 1941 года занимал должность начальника отделения контрразведывательного отдела УНКГБ Московской области, после чего был уволен «за невозможностью дальнейшего использования».
Вадим АНДРЮХИН.
Как оказалось, в архиве Управления ФСБ Москвы до сих пор хранится личное дело младшего лейтенанта государственной безопасности Бориса Морозова. Понятно, что в руки его мне, гражданскому человеку, никто и никогда не даст речь идет хоть и о бывшем, но все же сотруднике спецслужб. Тем не менее я попросил имеющего доступ к делу человека, работника ФСБ, ответить на ряд вопросов, касающихся личности Морозова. И вот какие ответы получил.
Первое. Во всех своих автобиографиях, которые Борису пришлось писать во время чекистской службы, он всегда неизменно подчеркивал крестьянское происхождение отца. А о деде со стороны матери Китаеве писал, что он был известным в Павлове мастеровым по изготовлению изделий из металла.
Думаю, что писал он правду, сказал мне сотрудник ФСБ. В те времена сотрудников НКВД проверяли очень жестко, по любому подозрению в «неверном» социальном происхождении вычищали из органов без всякой жалости. И если бы у Морозова родственники были дворянами, а тем более бывшими царскими офицерами, это обстоятельство стало бы известно при первом же запросе в Павлово. И последствия для Морозова тогда были бы самые плачевные… Нет, он, скорее всего, был самого что ни на есть пролетарскокрестьянского происхождения.
Второе. В личном деле нет нигде и намека на антисоветские убеждения. Наоборот, начальники при переводе с должности на должность всегда выдавали Морозову весьма лестные характеристики: энергичен, работоспособен, умеет руководить людьми, делу партии Ленина Сталина предан. В 1940 году Борис Морозов даже вступил в члены ВКП ( б)! Особо подчеркивался его профессионализм как опытного контрразведчика в ходе любых проверок Морозов неизменно получал высшие оценки за умение вести следствие, оперативные разработки и т. д.
Правда, отмечались и некоторые негативные черты: высокомерие в отношениях с коллегами и пренебрежение к закону при задержании людей, подозреваемых в преступлениях. Впрочем, эти вещи имеют свои объяснения. Человек с законченным средним образованием в стране, где толькотолько начали преодолевать всеобщую неграмотность, смотрелся почти как сейчас членкорреспондент Академии наук. Так что среднее образование могло сильно возвышать Морозова в собственных глазах.
Что же касается пренебрежения к закону… Вспомним, речь идет о второй половине 1930 х годов, когда вовсю шли массовые репрессии. И высшему руководству НКВД периодически приходилось остужать пыл ряда слишком ретивых сотрудников, усердствовавших на поприще разоблачения врагов народа. По всей видимости, Морозов как раз относился к числу такого рода «стахановцев», за что и получал неоднократные замечания и предупреждения.
Впрочем, к антисоветским настроениям все это вряд ли могло иметь отношение.
Третье. Морозова не увольняли из органов по подозрению в подрывной политической деятельности.
Он был уволен в октябре 1941 года, сказал мне сотрудник ФСБ. Вспомните, что это было за время. Немцы подошли к Москве, все учреждения столицы переведены на военное положение, тем более подразделения НКВД, жившие по армейским, почти окопным законам. И если бы в это время был разоблачен сотрудник, который проявлял нелояльность к существующему политическому строю… Да его и в мирное время просто так не уволили бы, а уж в военное дело точно передали бы в трибунал. А то могли и просто шлепнуть на месте.
И все же сотрудник согласился со мной, что формулировка увольнения Морозова выглядит очень странной «за невозможностью дальнейшего использования». По его словам, трактовать ее можно очень широко от ухода в отставку по состоянию здоровья до увольнения по причине непрофессионализма. Но это вряд ли можно отнести к Морозову. Здоровье у него было отменное, а уж свою работу, как мы убедились, он любил и знал очень хорошо.
Знаете, сказал мне сотрудник ФСБ, в его личном деле нет ничего о причинах увольнения. Думаю, об этом могли знать только его начальники. А уж чем они руководствовались, сейчас можно только догадываться…
Подвиг разведчика?
Не исключаю, что у Морозова вполне мог возникнуть конфликт с кемто из начальства на почве личных взаимоотношений, изза разногласий по работе, изза карьерной конкуренции… В итоге его вынудили уволиться из органов, даже несмотря на то, что к Москве подошли немцы, и каждый опытный сотрудник госбезопасности был, что называется, на вес золота. Увы, и поныне многие наши начальникисумасброды, чтобы избавиться от неугодного человека, делают это нередко любой ценой, даже в ущерб работе.
Что же касается Морозова, то буквально под хвост пошла вся его предыдущая жизнь. Могла возникнуть сильная обида, которая со временем переросла в ненависть ко всей системе, которая так несправедливо с ним обошлась, самолюбия, как видно из служебных характеристик, у Морозова было хоть отбавляй. Эта обида, которая только накапливалась, и толкнула его в конце концов на путь предательства.
Кстати, судя по всему, у власовцев было немало таких, которые, находясь в рядах Красной армии, ссорились с начальниками, а потом от обиды уходили к немцам. Например, командир 1й дивизии РОА Сергей Буняченко, бывший полковник Красной армии. В 1942 году во время боев на Кавказе его дважды несправедливо обвинили в гибели вверенных ему подразделений и отдали под трибунал. Но Буняченко не стал дожидаться суда и рванул через фронт к врагу…
Но просматривается и другая версия.
На нее меня натолкнула книга бывшего сотрудника Первого главного управления КГБ СССР (внешняя разведка) Александра Соколова «Путь предательства», посвященная деятельности небезызвестного Олега Калугина. Разбирая разные случаи измены Родине со стороны бывших чекистов, Соколов, как бы в противовес, приводил примеры и настоящего героизма наших разведчиков.
Один из них некто Игорь Орлов (очевидно, это вымышленные имя и фамилия). Многие годы этот человек официально олицетворял собой двойную измену Родине. В декабре 1943 года военный разведчик Красной армии капитан Орлов был заброшен в немецкий тыл. Сразу же после приземления с парашютом его захватили в плен. Был завербован немцами, став сотрудником абвера. А в 1945 году его перевели в разведку армии Власова.
Оказавшись после войны у американцев, Орлов стал сотрудником ЦРУ, имея агентурные клички «Саша» и «Копацкий». Лет десять он работал в Западном Берлине, собирая информацию о наших войсках, дислоцированных в Германии, потом переехал в Штаты…
А в 1966 году на Запад бежал сотрудник КГБ Игорь Кочнов, который на допросе в американском ФБР сообщил новость, буквально шокировавшую американцев. Оказывается, агент ЦРУ «Саша» на самом деле являлся… опытным советским разведчиком! Во время войны его специально, под видом попавшего в плен, внедрили сначала в немецкую разведку, потом к власовцам, а затем и к американцам. И все эти годы Орлов поставлял в КГБ очень ценную информацию!
ФБР начало пристально следить за Орловым. Тот, почувствовав слежку, тайком обратился за помощью в советское посольство в Вашингтоне. Там ему предложили срочно выехать домой в Советский Союз. Но жена Орлова, американка, отказалась ехать в СССР. К тому же у них было двое детей, которые ничего не подозревали о тайной деятельности отца. Понимая, что в случае его бегства у семьи в Штатах начнутся большие неприятности, Игорь Орлов принял мужественное решение остаться.
Он прошел настоящие круги ада во время круглосуточных допросов в ФБР, слежку за каждым его шагом, неоднократные тайные обыски в его доме. Но так и не признался американцам в работе на советскую разведку! А у ФБР, кроме показаний изменника Кочнова, ничего не было…
Игорь Орлов умер от рака в мае 1982 года в одном из пригородов Вашингтона. Перед смертью он сказал своей жене: «Я хотел бы, чтобы мой прах покоился в России. Кремируй меня и отнеси мой прах в советское посольство, они знают, что с ним делать». Останки герояразведчика после доставки в СССР были захоронены на кладбище города Киева, рядом с могилой матери, которая так и не дождалась возвращения сына с войны…
Чувствуете? Биография Игоря Орлова во многих деталях повторяет биографию Бориса Морозова «добровольный переход» на сторону врага, служба в абвере, у Власова, в ЦРУ… А может, и Морозов был таким же советским агентом? Ради этого его «уволили из органов», сделали «обиженным на советскую власть» и провели внедрение во вражеский тыл, с чем он успешно справился? Примечательно, что его останки после смерти также по воле покойного доставили в Россию. И наши компетентные органы, по всей видимости, дали на это разрешение.
Знаете, обычно это не в правилах любых спецслужб (и не только наших), которые «имеют большой зуб» на изменников в собственных рядах, порой не давая им покоя даже после смерти. А тут такая милость разрешили похоронить на Родине. Не есть ли это своеобразная награда за многолетнюю и успешную работу на интересы нашей страны? Кто знает…
Разведка всегда умела беречь свои тайны на протяжении многих и многих лет. Возможно, касается это и горьковчанина Бориса Морозова, тайну жизни которого мы узнаем еще не скоро.
Вадим АНДРЮХИН.