Трагедия, о которой не знали
Русских тут не ждали
Два десятка лет гниет под Мурманском легендарная атомная подлодка К3, названная именем «Ленинский комсомол». Именно она 17 июля 1962 года впервые в истории советского флота достигла Северного полюса. Это была не просто сенсация, а событие планетарного масштаба, сродни полету в космос Юрия Гагарина.
На Западе тогда не то что не ждали русских на полюсе, мало кто вообще верил в существование у разрушенного войной СССР атомного подводного флота. Американский «Наутилус» пересек полюс 3 августа 1958 года, и с той поры наши заклятые друзья чувствовали себя на Севере комфортно, а Советский Союз оказался в зоне досягаемости ракет, пущенных с любой подлодки США, находящейся в Арктике.
Тогдашний директор ЦРУ могущественный Ален Даллес лишился своего поста за то, что прошляпил северный поход русских. Именно в этот момент СССР доказал всему миру: страна обладает достаточными ресурсами, чтобы осуществлять контроль над своими полярными владениями. И это в условиях Карибского кризиса, когда мир стоял в шаге от новой войны.
На базе в Гремихе 21 июля субмарину встречал тогдашний глава государства Никита Хрущев, вручивший Звезды Героя Советского Союза старшему похода контрадмиралу Алексею Петелину, капитану 2 го ранга Льву Жильцову и капитану 2 го ранга Рюрику Тимофееву. Еще раньше звания героя впервые после войны был удостоен первый командир К3 капитан 1 го ранга Леонид Осипенко.
«Попасть в число первых офицеров атомохода было почти столь же престижно, как быть зачисленным в отряд космонавтов», писал в своих воспоминаниях командир К3 капитан 2 го ранга Лев Жильцов.
Но на этом триумфальные страницы истории лодки и ее экипажа закрываются. Открываются другие – трагические.
Мы были обречены
Через пять лет после покорения вершины планеты, 8 сентября 1967 года, на К3 вспыхнул пожар. В считанные минуты заживо сгорели и погибли от угарного газа 39 членов экипажа. Это было в Норвежском море, когда подлодка возвращалась домой из похода.
Решение об отправке К3 на боевую вахту в Средиземное море было авантюрой, считает помощник командира капитанлейтенант Александр Лесков, чудом избежавший тогда смерти. После похода к полюсу лодка стала образцовопоказательным судном, экипаж выполнял в основном представительские функции на бесчисленных комсомольских и партийных съездах. Три года лодка не выходила на боевые службы, и вдруг – дальний поход. Да и по плану на дежурство в Средиземном море, где базировался 6й флот ВМС США, должна была идти другая АПЛ – К11. Но у нее обнаружилась серьезная неисправность, и наскоро собранный экипаж К3 отправился в поход. Приказы командования не обсуждаются.
В ту пору ни одна советская подлодка толком была не готова к дальним походам, рассказывает Юрий Калуцкий, командир турбинной группы К3, лейтенант. Наша лодка была головной в серии и исполняла роль опытного образца. На ней без конца шли переделки, разборки, сварки. Уже к 1962 году К3 выработала ресурс своего основного оборудования и нуждалась в капитальном ремонте. Атомные реакторы работали «на выдохе», часть урановых тепловыделяющих элементов была разрушена, радиоактивный фон первого контура в тысячи раз превышал то, что было на серийных подлодках. Особо опасными были парогенераторы, они в любую минуту могли выйти из строя, что означало угрозу для реактора и лодки.
В последний момент несколько офицеров были заменены в связи с профнепригодностью. Меня назначили помощником командира за два дня до выхода корабля в море, вспоминает Лесков. – Юрий Степанов узнал о своем назначении командиром за месяц до выхода на боевую службу. Он единственный на корабле имел допуск к самостоятельному управлению. Как правило, в таких случаях от дивизии в обязательном порядке командируется еще один «допущенный» или начальник штаба, или замкомдива. Но Степанов был отправлен один. Несчастное это было плавание…
В Средиземном море все не ладилось: лодку преследовали технические проблемы, а тут еще на борту внезапно умер один из участников похода. Из Москвы пришел приказ передать тело на советский корабль, находящийся в египетских водах, и субмарина вынуждена была всплыть.
Лодка была рассекречена, и мы пошли к базе, – рассказывает Лесков.
Именно ему пришлось заступить на вахту 8 сентября. В 1 час 52 мин на пульте связи замигала лампочка. Лесков щелкнул переключателем:
Кто вызывает центральный?
И вместе со щелчком отпущенного тумблера в отсек ворвались страшные крики заживо горящих людей. Эти первые минуты были самыми жуткими. Сколько лет потом он слышал эти крики, просыпаясь по ночам в холодном поту…
Автоматически Лесков скомандовал:
Аварийная тревога! Боцман, всплывай…
Весь отсек в огне
Что произошло? Почти то же самое, что в 2000 году на «Курске»: объемный стремительный пожар, воспламенение в торпедном отсеке. Там, кроме торпед, находились люди. Многие матросы даже с коек не успели встать отсек горел всего две минуты. Но умерли они не от огня, смертельной оказалась окись углерода. Командир второго отсека капитанлейтенант Анатолий Маляр перед смертью успел захлопнуть люк горящего отсека изнутри и тем самым предотвратил дальнейшее распространение огня. Там его и нашли после пожара под грудой тел. Ценою тридцати девяти жизней (включая собственную) он спас первый атомоход Советского Союза и восемьдесят человек личного состава.
А командир первого отсека капитан 3 го ранга Лев Коморкин ринулся в бушующий пламенем второй, потому что там были его подчиненные и двадцать две торпеды, часть из которых имели боеголовки, способные в случае взрыва поднять на воздух полЕвропы. Его последний доклад на центральный пост был краток: «Весь отсек в огне. Больше не могу».
Командир лодки Юрий Степанов при попытке отдраить верхний рубочный люк получил тяжелую травму головы, потерял сознание, и командование подводной лодкой принял помощник командира капитанлейтенант Александр Лесков. Он успел дать сигнал по флоту об аварии подводной лодки, произвести экстренное всплытие с глубины двести метров. В 1 час 59 мин Лесков скомандовал:
Личному составу центрального поста покинуть отсек и подняться на мостик…
В этот момент зазвонил корабельный телефон.
Товарищ капитанлейтенант, спасите меня, пожалуйста! – услышал Лесков голос шифровальщика Алексея Буторина.
Ему удалось закрыться в герметичном шифрпосту второго отсека.
Держись, мичман, мы обязательно тебя спасем, теряя сознание от отравления угарным газом, прошептал Лесков.
Он сознательно не надевал индивидуальные средства защиты – в противогазе не покомандуешь, тут уж либо себя спасай, либо лодку.
Очнулся он через пять суток в госпитале Североморска. А до мичмана помощь не дошла, Буторин задохнулся. Погибли старший помощник командира, начальник химслужбы, командир дивизиона живучести, командир электронавигационной службы и командир группы дистанционного управления, большая часть личного состава команд торпедистов, трюмных, других подразделений корабля.
Командир лодки был тяжело ранен, все три вахтенных офицера, штурман получили отравление продуктами горения и были без сознания.
В этих условиях командир 1 го дивизиона капитан 3 го ранга Юрий Некрасов принял командование субмариной на себя. Через десять минут после того как центральный пост перестал отвечать на вызовы, по его приказу в четвертом отсеке была сформирована аварийная команда. Надев индивидуальные спасательные аппараты, подводники эвакуировали людей из отравленного помещения. С рук на руки они передавали отяжелевшие тела в восьмой отсек, где бесчувственным морякам прямо через рабочую одежду делали уколы…
Трое суток К3 лежала в дрейфе. Тем временем подошел резервный экипаж, и лодка своим ходом вернулась в основной пункт базирования.
Комиссия, сформированная на берегу сразу после аварии, признала действия экипажа героическими. Все моряки – и живые, и мертвые – были представлены к государственным наградам. Пятеро – к званию Героя Советского Союза, в их числе Лесков и Некрасов. Двух подводников к этому званию представили посмертно.
Зажигалка на вахтенном столике
Но если подводники – герои, то кто же антигерой? Кто виноват в пожаре и гибели людей? Решено было, что воспламенение в торпедном отсеке произошло изза прорыва одного из узлов системы гидравлики.
Когда по возвращении на базу снимали злополучную гидравлическую машинку, обнаружили, что там вместо уплотнительной прокладки из красной меди стоит какаято примитивная шайба, не рассчитанная на перепады давления. Вероятно, ктото поменял прокладку во время заводского ремонта.
Через месяц после того как командование Северного флота поздравляло оставшихся в живых подводников с высокой оценкой их подвига, главком ВМФ С. Горшков вынес новую версию событий: «по вине экипажа». Были аннулированы выводы первой комиссии и назначили вторую, явно предвзятую, которая тут же «обнаружила» в лодке на самом видном месте на столике вахтенного зажигалку!
Экипажу навесили ярлык «аварийщиков» и расформировали по другим частям. Из героев покорители Северного полюса превратились почти в преступников.
Тридцать лет моряки молчали обо всем, что случилось, – как велели особисты. За это время пала советская власть, а пришедшая ей на смену особо не интересовалась старыми тайнами. Все обращения подводников в госорганы с целью реабилитации экипажа до сих пор были словно под толщей льда той давней клеветы.
Куда только не писали. Кому только не кланялись. В администрации президента РФ подводникам сообщили: реабилитация и награждение могут быть осуществлены только по представлению главкома ВМФ. Так было и с признанием заслуг легендарного подводника Маринеску, и с частичной реабилитацией участников аварии «К19», и с награждением в 2006 году живых и мертвых линкора «Новороссийск».
Только недавняя резолюция президента РФ сдвинула дело с мертвой точки. Дмитрий Медведев ознакомился со всеми нашими письмами, ходатайствами и решил: наградить. Главный штаб ВМФ потребовал архивные документы. Мы перешерстили архивы, ездили в Подольск. Потребовали с нас все данные 39 покойников, их анкеты. Самое главное, мы получили на руки документ о том, что авария произошла не по вине личного состава. Это официальное заключение главного технического управления, рассказывает Лесков.
Сам Александр Яковлевич и Юрий Некрасов представлены к званию Героя России.
Ирина СМИРНОВА.
(svpressa.ru)
-
г. С.Петербург.