МОЙ ДЕВИЗ: «ХОЧУ ВСЁ ЗНАТЬ»
С возрастом он сохраняет актуальность
Приехав в конце прошлого года в Аксентис Городецкого округа на день подписчика, организованный редакцией совместно с работниками местного почтового отделения, мы улучили время, чтобы встретиться не только с читательским активом, но и навестить жительницу посёлка Нину Фёдоровну Лапшину, которая в силу преклонного возраста и состояния здоровья уже несколько лет не выходит из квартиры. Помимо соцработников, связь пенсионерки с внешним миром поддерживают как раз почтальоны, заботой которых мы и оказались в гостях у Нины Фёдоровны, чья история достойна целой книги. Впрочем, тут потребуется небольшое предисловие.
Словно на острове
Не так давно кафедра онкологии, лучевой терапии и лучевой диагностики Приволжского исследовательского медицинского университета получило имя профессора Николая Евгеньевича Яхонтова. Фронтовик, участник героической обороны Брестской крепости, после войны окончивший Горьковский медицинский институт, возглавлял хирургическое отделение Областного онкологического диспансера, который в начале 1950-х начал действовать на базе областной больницы им. Н.А. Семашко. В те годы медсестрой отделения рядом с будущим светилом онкологии работала уроженка Княгинина Нина Лапшина, в девичестве Котылёва. — В системе здравоохранения проработала всю жизнь, окончив Лысковское медицинское училище, — рассказывает Нина Фёдоровна. — После выпуска по распределению попала в Пенякшу в глухих болотистых лесах в 40 километрах за Макарьевским монастырём, тогда ещё разрушенным. В деревне действовал большой леспромхоз, сплав древесины шёл по реке Керженец к Волге, где из брёвен вязали плоты, и гнали их дальше. Пенякша была отрезана от мира глухими лесами и непроходимыми болотами, люди жили там, как на острове. В деревне построили участковую больницу, где открыли терапевтическое, инфекционное и хирургическое отделения. Народу в Пенякше хватало, люди ехали на заработки, кроме того, сюда из лагерей на поселение переводили заключённых для участия в лесозаготовке. Построили жилые дома, детсад, школу и другие учреждения. — Нас — медсёстер при больнице — было трое, да ещё одна девушка детским фельдшером работала, — продолжает Нина Фёдоровна. — А вот врачи что-то не держались, менялись постоянно. Больница находилась прямо на краю леса, и мы рядышком с нею жили. Бывало, чай поставим, а сами, пока чайник закипает, быстренько за черникой и земляникой в бор сбегаем. Какая красота была вокруг. Любили на Керженец ходить, вода в нём особым свойством обладала, порой и бани не надо было: волосы в реке помоешь, а они как шёлковые делаются, аж блестят. Течение быстрое: иной раз поймаем подходящее сосновое бревно, как старожилы учили, и ну кататься по реке. Через полгода выучилась на лаборантку. Лаборатории не было, приходилось ставить диагнозы без результатов анализов и рентгеновских снимков, поэтому требовался специалист для хотя бы простейших исследований.
Прочь от кошмаров
Медсестра, работающая вдалеке от «большой» земли, в профессиональном смысле должна была быть максимально широкого профиля, обладая достаточно глубокими познаниями, в том числе и в акушерском деле. За шесть месяцев обучения по программе младшего медперсонала Нина Котылёва успела стать многостаночником. Если надо — могла быстро остановить кровь, хлещущую у лесоруба из распиленной пополам кисти руки, а приведут на дежурство роженицу на сносях — и тут не растеряется. — Правда, однажды произошёл совсем уж из ряда вон выходящий случай — как-то в поздний час после ссоры с мужем повесилась моя коллега — фельдшер, — вспоминает Нина Фёдоровна. — Два крепких рабочих вынули её в сарае из петли, сделанной из медицинского жгута, и ко мне в кабинет принесли. Ночью из медиков в больнице я одна была, собрала волю в кулак и приступила к реанимации. Мужикам показала, как искусственное дыхание производить методом Сильвестра, санитарке велела обложить тело грелками, чтобы кровь разогнать, а сама бегом к шкафчику с медикаментами, использовала всё, что предписано в качестве скорой помощи. С одиннадцати вечера до трёх утра боролись за жизнь и всё-таки победили. Происшествие психологически меня надломило, не смогла больше там работать. Словом, уехала…
Особый талант
Нина Котылёва вернулась в Княгинино, где в родительском доме не осталось ни одного мужчины: отец — Фёдор Александрович — в сентябре 1941 года ушёл на фронт, был тяжело ранен в боях под Ленинградом и весной 1942-го умер в полевом госпитале в Калужской области, а брата Николая после войны по окончании семи классов вместе с другими мальчишками отправили в Свердловск учиться в ПТУ, и он ещё не вернулся. Хозяйство вели мама — Мария Ивановна да старшая сестра Антонина, им нужна была помощь. Но работы по месту жительства молодая медсестра не нашла, устроилась в селе Троицкое. Через год подруга по медицинскому училищу помогла устроиться в онкологический диспансер в Горьком, где та работала. Здесь-то Нина Котылёва и познакомилась с будущим профессором Яхонтовым. Полгода трудилась в отделении рентгенологии, а ещё полгода в хирургическом, которое возглавлял тогда Николай Евгеньевич. — Душа он был человек, хотя и строгий, кроме того, обладал большим умом и был очень квалифицированным специалистом, — вновь мысленно возвращается в прошлое Нина Фёдоровна. — Часто брал меня в помощники. У меня действительно выработалось особое чутьё. Как-то надо было шестнадцатилетнего парня после операции в палату перевезти: кожа да кости, решили прямо на простыне перетащить, а тот вдруг стал неожиданно каким-то тяжёлым. Кричу: девчонки, срочно его обратно на стол, он ведь умирает. Просто по опыту уже знала, что в момент смерти тело резко в весе прибавляет. А однажды говорю Николаю Евгеньевичу: капельница больному поставлена неправильно, она не в вену, а под кожу введена. Спрашивает: как это вы догадались? Отвечаю: так кожа-то холодная. Смекалистой медсестре, которую за любознательность в диспансере прозвали «Хочу всё знать», Яхонтов прочил будущее врачаонколога, благо, что сам уже возглавил в мединституте кафедру рентгенологии и радиологии, поэтому мог посодействовать поступлению в вуз. Однако в непростые годы послевоенного восстановительного периода девушке из деревни без городской прописки едва хватало жалованья на оплату съёмного жилья и пропитание, совместить работу с учёбой было не под силу. Судьба привела Нину Фёдоровну в Городецкий район, в деревню Дубенино в пяти километрах от Аксентиса. В трудах и заботах пролетело в этих краях немало лет.
Душа болит за весь мир
В 2004-м похоронила мужа, в 2006-м старшую сестру… Остались брат Николай, живёт в деревне Новая Княгининского округа, связь с ним только по телефону, да ещё племянницы иногда приезжают. А вот собственных детей у Нины Фёдоровны, к сожалению, не случилось. Состояние здоровья заслуженного человека, посвятившего жизнь лечению других, оставляет желать лучшего: перенесён тяжелейший инфаркт, глаза поражены глаукомой и катарактой, передвигаться по квартире можно только с помощью ходунков. — Последний раз посещала больницу в 2021 году, и теперь, когда оказалась фактически запертой в своих четырёх стенах, элементарно негде даже сдать кровь на анализ, ведь в нашем ФАПе предусмотрена лишь первичная медицинская помощь и больше никаких услуг, — вздыхает Нина Фёдоровна. — Два раза в неделю в Аксентис приезжает врач из Николо-Погоста. Вызываю её к себе только если уж совсем плохо, ведь на ней два участка, а сама она из соседнего района до работы и обратно добирается. Три раза в неделю ко мне приходит сотрудница соцзащиты, очень добрая и заботливая женщина. Приносит мне всё необходимое. Почтальон Екатерина Ивановна Горохова тоже проведывает. Я воробей стреляный, поэтому имею на всякий случай надёжный запас продуктов. Худо-бедно сама ещё в состоянии о себе позаботиться, суп, например, сварить. Но быть отрезанной от мира тяжело, скажем, надо счётчик газовый поменять, а я настолько оторвана теперь от реальности, что даже не знаю, куда обратиться. Сетует Нина Фёдоровна на то, что в Аксентисе нет галантерейного магазина, даже ниток с иголками купить негде, за ними, как и за многим, жителям приходится ездить в Городец, а автобусное сообщение в последнее время неважное, сокращено количество маршрутов. Несмотря на то, что посёлок, успевший стать родным, ограничен теперь квадратом окна, его насущные проблемы по-прежнему волнуют Нину Фёдоровну, ведь касаются дорогих сердцу людей. Да и за весь мир человеческий душа болит. Практически единственным источником информации остался телевизор, так как обращаться к газетам не даёт теперь плохое зрение. И всё-таки добрые люди, не забывающие медика-ветерана, по возможности знакомят её с прессой, читая вслух. Надеемся, что и эти строки Нина Фёдоровна услышит. А ещё хотелось бы, чтобы история заслуженной медсестры не оставила равнодушными никого, и, в первую очередь, тех, в чьей компетенции находятся всемерная забота и сострадание к старшему поколению.
Андрей ДМИТРИЕВ.
Фото автора.
Городецкий округ.