Памятью памятна
Чудесна, как сказка
Так что это была за старушка, привлекшая внимание фотографа?
Надо сказать, что о ее появлении в Нижнем Новгороде сообщили тогда все выходившие в городе газеты.
«24 июня приехавшая на Всероссийскую выставку известная своими песнопениями и старинными былинами крестьянка Олонецкой губернии Ирина Андреевна Федосова познакомила выставочную публику с ее замечательной поэтической способностью».
Вот те на, простая крестьянка знаменитость выставки. А ничего удивительного тут нет. Говорили о большем:
«Песнопения простой неграмотной крестьянки стали предметом внимания университетских кафедр и вводятся в педагогические курсы для русского юношества».
В ее честь созывалось специальное заседание этнографического отдела Русского географического общества, Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии. Академия наук наградила Ирину Андреевну серебряной медалью с дипломом. Золотую медаль не дали только потому, что с грамотой у нее было не все в порядке.
«Я, говорит она, грамотой неграмотна, зато памятью памятна: где что слышала, пришла домой, все рассказала, будто в книгу затвердила, песню ли, сказку ли, старину ли какую. Стали меня знать и к себе приглашать – свадьбы играть и мертвым честь отдавать».
Вот так коротенько Ирина Андреевна, а посеверному, Орина, излагала свою биографию.
Молодой Федор Шаляпин слушал ее песнопения годом раньше и не смог удержаться, записал свои впечатления:
«Я слышал много рассказов, старых песен и былин и до встречи с Федосовой, но только в ее изумительной передаче мне вдруг стала понятной глубокая прелесть народного творчества. Неподражаемо прекрасно «сказывала» эта маленькая кривобокая старушка с веселым детским лицом о Змее Горыныче, Добрыне, о его поездочках молодецких, о матери его, о любви. Передо мной воочию совершалось воскресение сказки, и сама Федосова была чудесна, как сказка».
Ошибка
репортера
Если ктото из горожан хотел узнать подробности о сказительнице, обращался к «Нижегородским губернским ведомостям». Там об Ирине Андреевне Федосовой писали много и подробно.
В это время в другой газете в «Нижегородском листке» начал свою репортерскую деятельность на выставке молодой Максим Горький. Он стремился быть всюду. Его корреспонденции и фельетоны печатались почти каждый день. Он острым взглядом проходился по выставке и не испытывал особого рвения ее хвалить. Выступления Ирины Андреевны Федосовой молодой писатель будто бы и не заметил. По крайней мере, в газете о ней ничего не было, кроме официальных объявлений о выступлениях.
Но для Максима Горького «Нижегородский листок» был только половиной работы. Вообщето он был направлен на выставку репортером от… «Одесских новостей». Тамто и появляется небольшой рассказ «Вопленица». Горький точно определил народное амплуа Федосовой. Именно «вопленица», хранительница северных причетов. В наших местах они плакальщицами звались.
«Вопленицы заправляют всем хором старинного обряда, строго наблюдают за точным исполнением всех его подробностей. Голосистая и распорядительная вопленица нередко пользуется славою не только в своей волости, но и далеко за пределами ее. Вопленицы составляют особый вид так называемых поэтовимпровизаторов».
Вот что тогда можно было о них вычитать.
Как же молодой ершистый репортер Максим Горький отнесся к ее выступлению?
«Давно я не переживал ничего подобного. В чистеньком концертном зале, полном аромата смолистого, свежего дерева, было сначала очень скучно. Публики было мало, и публика была вся плохая. На эстраде высокий человек с черной бородой и в скверном сюртуке стоит, неуклюже облокотясь о чтото вроде кафедры, и тусклым языком, ломаными, угловатыми фразами скучно, длинно, бесцветно рассказывает о том, кто такая Ирина Андреевна Федосова. Это учитель Олонецкой гимназии Виноградов, человек, который знакомит Русь с ее неграмотной, но истинной поэтессой.
Орина, усердно надавливает на «о», с четырнадцати лет начала вопить. Она хрома, потому что, будучи восьми лет, упала с лошади и сломала ногу. Ей девяносто восемь лет от роду».
Вот тут прервемся и восстановим справедливость. Репортер Горький дал сбой: Ирине Андреевне Федосовой было 65 лет. По нынешним временам это далеко не глубокая старость. Согласитесь, приятно поправлять классика отечественной литературы. Но это так, из ехидства.
С барами
не зналась
Много позже Максим Горький заставит слушать Федосову на ярмарке в Нижнем своего литературного героя Клима Самгина:
«…С эстрады полился необыкновенно певучий голос, зазвучали веские старинные слова. Голос был бабий, но нельзя было подумать, что стихи читает старуха. Помимо добротной красоты слов, было в этом голосе чтото нечеловечески ласковое и мудрое, магическая сила, заставившая Самгина оцепенеть с часами в руке. Ему очень хотелось оглянуться, посмотреть – с какими лицами слушают люди кривобокую старушку? Но он не мог оторвать взгляда своего от игры морщин на измятом, добром лице, от изумительного блеска детских глаз, которые, красноречиво договаривая каждую строку стихов, придавали древним словам живой блеск и обаятельный, мягкий звон».
Через несколько дней ее выступлений администрация выставки сообщила, что время пребывания в Нижнем Новгороде Ирины Андреевны Федосовой продлено до августа.
«Она будет петь в концертном зале два раза в неделю, по понедельникам и четвергам».
Публиковался и репертуар:
1. Сообщение о ней П. Т. Виноградова.
2. Добрыня Никитич (былина).
3. Вопль вдовы по мужу.
4. Вопль невесты в день сватания.
5. С терема на терем шла (свадебная песня).
6. Пивна ягода по сахару плакала (свадебная песня).
7. Собирайтеська, ребята, на зеленый луг (солдатская песня).
В своих записках репортер Горький нелестно отозвался об учителе Олонецкой гимназии Павле Тимофеевиче Виноградове. Может быть, и нескладен был человек, и косноязычен, но именно он «сумел найти в глухих уголках нашего обширного Оте
чества живые источники поэтического народного творчества и создать из этих источников целую школу». Отыскал он и Ирину Андреевну Федосову, которая «придерживалась староверческих преданий как в воззрениях, так и в укладе семейного быта». Проще говоря, в дом она к себе чужих не пускала, да и разговаривать с приезжими не собиралась.
«Знать я ничего не знаю и ведать не ведаю, какие такие причеты? Век я с барами не зналась, да и сказывать ничего не умею!»
От ворот поворот получали «изящные баре» от науки, стремившиеся записать у нее песни.
Только Павлу Тимофеевичу Виноградову удалось убедить Ирину Андреевну поделиться песнями с ученым секретарем Императорского общества истории и древностей российских Елпидифором Васильевичем Барсовым. Вышедшие три тома ее песнопений насчитывают 30000 стихов. Для сравнения: в гомеровской «Илиаде» 27815 стихов, и то она нам кажется весьма объемистой.
Не в трезвон да затрезвонили,
Меня, девушку,
родители да поневолили.
И не в колокол теперь да ударили,
Меня молоду
родители просватали…
Начинала Ирина Андреевна Федосова петь свадебную песню и выпевала 3000 стихотворных строчек. Неторопливой была жизнь. Размеренной, уставной…
Сейчас бы пока она пела, всю свадьбу бы сладили.
Вот о каком человеке напомнила нам старая фотография, сделанная в павильоне нижегородского фотографа Максима Петровича Дмитриева. В северных землях имя Ирины Андреевны Федосовой помнится. На ее родине есть музей. Мы вот тоже по крохам собрали о ней память. Не будем забывать хороших людей, гостивших в Нижнем Новгороде.
Вячеслав ФЕДОРОВ.