ДВА БОЕВЫХ ПУТИ — ЧЕРЕЗ ОГОНЬ В БЕССМЕРТИЕ
Их, как и тысячи других, объединяет общая солдатская доля
Однажды в редакционную почту пришло письмо от жительницы Тонкина Александры Николаевны Самаровой, в нём содержалась просьба: «Помогите выяснить место и обстоятельства гибели моего деда — Ивана Егоровича Смирнова, 1894 года рождения, жителя деревни Боровское (Кокурки) Тонкинского района, призванного на фронт 24 марта 1942-го, а в марте 1945-го пропавшего без вести». Так мы включились в очередной поиск.
Один сухарь на брата
Кое-что удалось узнать, обратившись к электронным базам данных Министерства обороны РФ. По документам следует, что Ивана Смирнова призвали не в марте, а в январе 1942 года. До 18 февраля он проходил подготовку в Гороховецких лагерях, откуда направлен в 1266-й стрелковый полк 385-й стрелковой дивизии, которая в то время вела бои под Калугой. Иван Егорович первый раз был ранен 29 марта. Это случилось при наступлении, так как в феврале 385 СД получила приказ прорвать оборону противника и выйти на Варшавское шоссе, для чего требовалось захватить опорные пункты врага в деревнях и сёлах, стоявших на пути. Продвижение к намеченной цели стоило дивизии серьёзных потерь. Полк, в котором воевал Иван Смирнов, 18 марта ворвался на северную окраину деревни Студёное и отбил у немцев 12 домов, однако встретил яростное сопротивление гитлеровцев и дальше продвинуться не смог, потеряв 106 бойцов. На участке населённых пунктов Фомино-1 и Каменка 25 марта 385 СД предприняла попытку прорвать фронт. Из-за весенней распутицы техника и телеги увязали в грязи, поэтому боеприпасы на передовую солдатам приходилось доставлять волоком. По той же причине было затруднено снабжение провиантом: красноармейцы получали в день лишь один сухарь и пачку супового концентрата. Доходило до того, что бойцы ели убитых лошадей и остатки ржи, найденные в сожжённых крестьянских избах, а также не убранный в полях картофель. Из-за того, что перед началом операции разведка велась недостаточно хорошо, дивизия, едва ориентируясь на местности, сбилась с маршрута и заблудилась. Артиллерия отстала, поэтому пехоте приходилось пробиваться сквозь неверно размеченную на карте территорию, зачастую без огневой поддержки. Ивана Смирнова ранило, скорее всего, при штурме хорошо обороняемой немцами деревни Прасоловка, начатом 27 марта. В те дни тяжёлые ранения также получили командир и начальник штаба 1266-го полка, погиб полковой военком. Хронология боя подробно описана в книге Анатолия Юновидова «Одинокая война: неизвестный подвиг 385-й стрелковой дивизии». На фронте Иван Смирнов был ранен четырежды, последний раз он выписался из госпиталя 14 марта 1945 года для реабилитации в 199-м армейском запасном стрелковом полку 31-й армии, но в том же месяце пропал без вести. К слову, в марте наступила кульминация Восточно-Прусской операции, вот-вот должен был сдаться Кёнигсберг, однако хейльс бергская группировка вермахта ещё отчаянно продолжала оборонять юго-восточные подступы к нему. На подавление сопротивления этого укрепрайона советским войскам потребовалось две недели, следом его участь разделил и кёнигсбергский гарнизон. Среди павших в зимне-весенних сражениях в так называемом «хейльсбергском треугольнике» мы обнаружили и военнослужащих 199-го запасного полка, вот только Ивана Смирнова среди них нет. Его могли вернуть в стрелковые части, однако не успеть оформить. Останки участников тех кровопролитных боёв до 1968 года хоронили в польском городе Бранев. Сейчас Браневский воинский мемориал является одним из крупнейших в Европе, здесь покоится 31 237 солдат и офицеров Красной армии, из которых 27 304 — безымянные. Мы нашли список похороненных бойцов, чьи данные указаны, он составлен по-польски. Под порядковым номером 3507 стоит фамилия SMIRNOW (Смирнов) без инициалов, а также без дат рождения и смерти. Неизвестно, откуда прах воина был привезён в Бранев и перезахоронен в братскую могилу XVIII 274, но произошло это лишь 30 октября 1954 года. Вполне вероятно, что речь идёт об Иване Егоровиче.
Горькая правда войны
Александра Николаевна Самарова пишет: «В мае 1945-го моей бабушке Матрёне Ивановне Смирновой пришло извещение, что её муж пропал без вести. У него тогда ещё была жива мама Татьяна Осиповна — она и Матрёна Ивановна считали, что пропал — не значит убит, а потому может ещё вернуться. Прабабушка со мной пятилетней до самой своей смерти в 1951 году так и ходила на большак встречать сына, ждала…». Во время поиска информации об Иване Смирнове, нас несколько удивил тот факт, что уже немолодой человек, успевший пройти практически всю войну на переднем крае, при этом неоднократно раненный, почему-то не успел заслужить ни званий, ни наград — навсегда остался просто рядовым. Может, всё дело в социальном происхождении? Александра Николаевна Самарова в своём письме рассказала, что Иван Егорович был из раскулаченных, то есть из неблагонадёжных. Кстати, кулаков, относящихся к 3-й категории, которая считалась наименее социально опасной, не отправляли в особые поселения и лагеря, а оставляли на территориях родных регионов, правда, на специально отведённых землях. Между прочим, на одном из порталов, посвящённых памяти жертв политических репрессий, мы нашли Ивана Егоровича Смирнова, жителя деревни Буслаево Воскресенского района Горьковской области, раскулаченного в 1931 году. Совпадение? Не исключено, ведь фамилия, имя и отчество очень распространённые среди крестьян, но стоит подчеркнуть, в феврале 1931-го органы ОГПУ в докладной записке «О внутриокружном переселении кулаков 3-й категории» приводили опыт Нижегородского края по переселению кулацких семей в слабонаселенные северные районы для использования их на лесозаготовках как положительный. В 1942 году, когда судьба Родины всё ещё висела на волоске, советское руководство решило пополнить сильно поредевшие дивизии за счёт лиц, подвергнутых ранее раскулачиванию, начался массовый призыв в армию этой категории граждан. Впрочем, отцы-командиры и политруки, имея на руках личные дела бойцов, хорошо знали, кто есть кто среди их подчинённых. С другой стороны, писатель Александр Захарович Лебединцев, который провёл на передовой по его личным подсчётам два года два месяца и восемнадцать дней, говорил так: «Русского пехотинца хватало на две атаки в лучшем случае. В пехоте был самый обиженный по наградам солдат. Артиллерийские части, танковые, особенно РГВК, выводились в тыл, и, сидя в тылу, имели возможность спокойно писать представления к наградам. А в пехоте нет!». Дочь Ивана Егоровича — мама Александры Николаевны — в феврале 1945 года, не дождавшись возвращения отца, вышла замуж за молодого фронтовика-инвалида, ставшего в 25 лет председателем колхоза. Через месяц на Ивана Смирнова пришло страшное извещение. Суеверная родня тут же посчитала, что это всё девушке в наказание за вступление в брак без благословения главы семьи, хотя в глубине души, наверняка понимала: такова горькая и беспощадная правда войны…
Цена — «Невский пятачок»
В своём письме Александра Николаевна передала ещё одну просьбу — узнать судьбу родного дяди — брата отца, так же пропавшего без вести. Задача оказалась сложнее предыдущей, потому что Иван Лаврентьевич Метёлкин, 1908 года рождения, уроженец деревни Рогово (Захарово) Тонкинского района пропал без вести в декабре 1942-го, когда в фронтовом документообороте ещё царил хаос по причине тяжелейшей оперативной обстановки. Единственное, что нам удалось доподлинно установить — точную дату призыва: 29 июня 1941 года. Однако кроме выписки по местному военкомату о признании бойца пропавшим без вести больше никаких уточняющих бумаг мы, к сожалению, так и не нашли. Что ж, решили отталкиваться от того, что есть: посмотрели, много ли тонкинцев было призвано в один день с Иваном Метёлкиным. И вот тут мы наткнулись на один любопытный документ, а конкретно на именной список тонкинских призывников, направленных 29 июня 1941-го в команду № 6243. В нём значится 80 человек, однако бумага, похоже, сохранилась не полностью, так как нет последнего листа с подписями составителей. Список вёлся не в алфавитном порядке, так что в нём мог быть и Иван Метёлкин. Отобранных призывников на подводах отвезли в Шахунью, где Шахунским военкоматом проводилось комплектование команды из жителей нескольких районов области для дальнейшей отправки к месту службы. По имеющимся данным, тогда по спецнабору на фронт забрали 383 военнообязанных. Как выяснилось, команда № 6243 – это 56-й запасной стрелковый полк, готовивший маршевые роты для подразделений Ленинградского фронта. Из Шахуньи новобранцы убыли в Северную столицу 30 июня, в июле их уже распределяли по полкам, которые вступили в схватку с врагом, рвущимся к Ленинграду. Увы, многие тонкинцы, призванные 29 июня 1941 года вместе с Иваном Метёлкиным, тоже пропали без вести, впрочем, кого-то удалось обнаружить в списках военнопленных, погибших в немецких и финских концлагерях. Год назад в тонкинской районной газете «Красное знамя» рассказывалось, что участникам поискового отряда «Искра» из Гатчины по сохранившемуся медальону удалось идентифицировать останки бойца, обнаруженные ими на границе Гатчинского и Тосненского районов Ленинградской области. Найденным бойцом оказался Илья Ефимович Чамин, уроженец деревни Малое Садомово Тонкинского района, пропавший без вести в ноябре 1941 года и, кстати, тоже призванный 29 июня. Фамилия Чамин в списке новобранцев команды № 6243 есть, но только Иван Владимирович, а не Илья Ефимович — вероятно, родственник или однофамилец. Вот так же и Иван Метёлкин мог затеряться в пыльных папках архивов. 56-й запасной стрелковый полк дислоцировался на станции Мельничный Ручей (ныне город Всеволожск Ленинградской области) и действовал до 25 января 1942 года в составе запасной бригады. Отсюда новобранцы, получив военную подготовку, направлялись на Ленинградский фронт, основную силу которого составляли 42-я, 55-я и 67-я армии. К концу 1942 года, когда пропал без вести Иван Метёлкин, самым кровопролитным участком фронта являлся плацдарм, получивший название «Невский пятачок». В сентябре ценой очередных огромных потерь его удалось вновь захватить и до начала операции по прорыву блокады Ленинграда «Искра» в январе 1943-го на этом рубеже красноармейцы и моряки-балтийцы отразили более 300 атак противника. И всё-таки точная судьба Ивана Лаврентьевича Метёлкина пока остаётся неизвестной, однако хотелось бы надеяться, что однажды и он вернётся из небытия, как, например, его земляк, а, возможно, и однополчанин Илья Чамин. В последний визит в Тонкино мы встретились с автором письма — Александрой Николаевной Самаровой, чтобы рассказать ей о том, что к тому моменту удалось узнать о фронтовых судьбах её деда и дяди. Пока готовился к печати этот материал, полученные сведения успели обрасти какимито новыми подробностями, и хоть точку в поисках ставить рано, они всё-таки привели к определённым результатам. Впрочем, самое главное то, что нам открылись ещё две солдатские дороги, через огонь ведущие в бессмертие.
Андрей ДМИТРИЕВ.
#газета #землянижегородская #возвращённыеимена #тонкино #письмо #поиск
