АНТИЧНОСТЬ С ВОЛЖСКОЙ НОТОЙ
На излёте весны, 26 мая, после многолетней борьбы с болезнью в возрасте 67 лет умер нижегородский поэт Игорь Чурдалёв. С детства связанный с Горьким, Нижним Новгородом, он никогда не забывал, что родился в Севастополе, поэтому его нижегородское раздольное самосознание где-то из глубин генетической памяти подпитывалось ещё и врождённым чувством безбрежности времени, столь очевидным для античного черноморского Крыма. В поэзии Игорь Валентинович заявил о себе как талантливый автор в 1980-е, выпустив два поэтических сборника. В 1990-е он занимался независимой тележурналистикой, приняв участие в создании целого ряда передач на актуальные темы. В 2002-м вышла третья книга стихов поэта «Нет времени». Последние годы Игорь Чурдалёв продолжал публиковать стихотворения и эссе на информационных площадках в интернете, выступал в различных аудиториях и был гостем нескольких телевизионных. Игорь Валентинович пристально следил за творчеством коллег по перу, в том числе молодых, тем самым проявляя живой интерес не только к классике, но и к современной поэзии. Высокий интеллект и безукоризненное чувство стиля делали его интересным собеседником для самой продвинутой аудитории. Впрочем, внутренне поэт продолжал неустанно возвращаться к корням традиционной русской литературы. Предлагаем читателям обратиться к этим стихам.
Игорь ЧУРДАЛЁВ
ПОЛЁТ ВОРОНЫ НАД ОКОЙ
Река, Ока, широка — эти рифмы истоптаны, как
снег у моста. Спазмом своим строка
их отторгает. Просто скажу о том,
что над мостом
летает
птица. Издалека
кажется, что это только
битый пиксель дня,
нервно пульсирующий от восторга
собственной лёгкости в мониторе окна.
Кто она? —
явно не из парящих
и перелётных, тощая, испитая —
слишком хлопочет крыльями, слишком прячет
вектор полёта, шарахаясь и петляя,
цель свою силясь в фокусе сохранить.
Вся затрепещет —
и кажется, что она
вроде и взмыть не прочь, но как будто нить
к лапке её озябшей прикреплена.
Штрих этот вдруг растворяется небосклоном,
а приглядишься вновь и увидишь — вон он,
в тщетной попытке кануть в пустую даль.
Это ворона,
суть — измельчавший ворон,
дщерь вещунов, потерявших свой тёмный дар.
Что с незаоблачной видится высоты?
Плоскости, линии. Льды, полыньи, мосты.
Схема лишенная глубины, основа
фона для расположения крох съестного.
И траектория ломкая объяснима
связью между полётом и коркой хлеба —
именовать судьбой эту связь нелепо.
Вдруг заплутавший вихрь пролетает мимо,
даже бескрылое поднимая в небо.
Крутятся лопасти смерчей его жестоких,
всё что во льды не вмёрзло,
что не пришито
насмерть к пейзажу — на вихревых потоках,
рвётся на юг, где вдоволь тепла и жита.
А надо льдом Оки исчезает мост,
собственно, и река исчезает тоже,
лишь завихренья, извилистые как мозг,
враз ниспадают завесой сплошной пороши.
Всё пропадает из виду.
Но ввиду
сумерек — это с порядком вещей в ладу.
Всё исчезает, но продолжает сниться,
стало быть, так написано на роду —
всё исчезает, кроме незримой нити
и кома перьев, остывающего во льду.
БЕРЕГА СВЕТЛОЯРА
Издавна чаща глухая кругом стояла,
уберегая от взглядов чудесный блеск —
слезы Господни в кратере Светлояра,
озера,
некогда рухнувшего с небес.
И всё чисты в зерцале горние лики,
только по берегам его
оседает муть —
богоискатели,
юродствующие фрики,
дачники, хиппи, служители праздных муз.
Спит, безответна, озера гладь немая,
кто бы в смятеньи духа к ней ни приник —
Китеж не столь сокрыт от батыев-мамаев,
сколько от них.
Днем здесь купались, кушали, загорали.
К ночи в обход со свечками –
и назад.
Тем и кончался вечный поиск Грааля:
можно его найти, да нельзя узнать.
Глянут –
и по фольксвагенам, по тойотам.
прочь от диковин, в насиженные места.
Озера суть пребудет же потаённа,
а потому чиста.
Много харчей на небесной воде сварили.
Хоть и ещё косяками века пройдут,
явится чудо – растащат на сувениры,
кружки, наклейки, майки –
и продадут.
Пусть не орда,
так свои же устроят кипиш,
видеокамеры пагубней топора.
Не восставай же пока из пучины, Китеж.
Не пора.
#газета #землянижегородская #поэзия #поэт #литература #утрата