Партизан особого назначения
Итожат надпись годы жизни героя: 1923-1944. Всего чуть более двух десятков лет прожил молодой человек на земле и оставил в военной истории свой след, который помнится и теперь уже не забудется. Все, кто побывают в Шатках и посетят мемориал, будут задаваться простым вопросом, какой подвиг совершил этот солдат, по сути юноша, и где закончилась его жизненная судьба. Об Александре Лазареве мы писали в первом выпуске книги «Возвращенные имена». Тогда мало что о нем знали. Это был, по сути, поиск. А искали мы его давно.
Сквозь путаницу
Путаница в документах уводила нас от цели. В чем-то был «виноват» и сам Александр Лазарев. Чтобы куда-то поступить, он совершенно спокойно приписывал себе лишние годы.
До сих пор непонятно, как ему, юноше, еще не достигшему призывного возраста, удалось попасть на фронт. Воевал он в танковой дивизии младшим лейтенантом, командуя ротой. Потом было ранение, окружение под Ельней и почти два года плена. Можно перечислять и дальше: побег и встреча с партизанами. К ним в отряд он попал с клеймом «бывший», так называли тех, кто сотрудничал с немцами. Таких не всегда щадили. Но Александр Лазарев появился в отряде не с пустыми руками, а с оружием, да и не один, а привел с собой сто человек, кому выпала такая же судьба, как и ему.
В 1964 году вышла книга хорошо известного в те годы ленинградского писателя Юрия Германа «Операция «С Новым годом!», в которую вошел документальный очерк о командире одного из партизанских отрядов чекисте Георгии Ивановиче Пяткине. Он-то и назвал имя главного героя дерзко совершенной операции — Александр Лазарев. В очерке упоминалось, что тот наш земляк, но адрес довоенного места жительства почему-то был перепутан. Предпринятый тогда поиск родственников Лазарева ничего не дал. Их искали совсем в другом месте.
Чуть позже Алексей Герман по мотивам документального очерка своего отца снял фильм «Проверка на дорогах», который пролежал на полке почти два десятка лет. Когда же он вышел на экраны, мы увидели Александра Лазарева в исполнении замечательного актера Владимира Заманского. Конечно, герой был постарше и мало схож по характеру со своим прототипом, но фильм был художественный, и режиссер имел право на свое видение. Так что главного героя фильма не стоит напрямую отождествлять с жизненным прототипом. Да и сюжет фильма имел существенные отличия от документальной повести.
Правда, тут произошла очередная путаница. Экранный герой называет город, откуда он родом, — Свердловск, а специальность, по которой он работал, — таксист. Почему Алексей Юрьевич Герман изменил место жительства экранного героя, навсегда останется загадкой.
И еще одна путаница. На одной из фотографий Александр Лазарев в военной форме. Бравый солдат в аккуратном военном прикиде. Но обратите внимание, на гимнастерке нет петлиц, указывающих принадлежность к роду войск. Хотя совершенно четко проглядывается большая кобура от неизвестного нам пистолета, похожего на ракетницу. В руке еще оружие — дубинка. Великоватые по размеру брюки-галифе. На обороте снимка стоит дата — 10 мая 1940 года. И еще можно прочитать шутливую надпись:
На память карточку возьмите
От сына вашего, любя.
Ни в чем меня вы не вините,
Что юность дерзкая прошла.
Немножко нескладно, зато от души. Александру Лазареву всего 17 лет. Хотя по документам этого времени он 1919 года рождения. Значит, ему уже 21 год? Нет, по-прежнему семнадцать, четыре года он себе набавил. Если бы тогда знали об этом, такого снимка не существовало бы — Александру не выдали бы военную форму и тем более оружие.
Видимо, по поддельным документам он и попал на фронт, став на каком-то своем приключенческом этапе младшим лейтенантом танковых войск, а в восемнадцать лет был назначен командиром танковой роты, с которой и вступил в бои.
Кем же он был в 1940 году? Военизированным охранником на заводе «Красное Сормово». В пропуске на завод, который был выдан ему 19 июля 1940 года, значится: боец.
Приехавшие на открытие мемориальной доски в Шатки брат и сестра Александра Лазарева вспоминали о нем.
Собственно, они, по малости лет, один эпизод и запомнили. Уже шла война. Внезапно в один из дней появляется Александр. Он говорит, что его эшелон стоит в Арзамасе и уйдет к фронту только вечером, отпустили на побывку. Левая рука подвязана — был ранен и находился на излечении. Под вечер, уходя, он сказал: «Прощайте! Больше встреч может не быть».
Больше от Александра весточек не было. В июле 1944 года пришло извещение, адресованное матери Анне Михайловне Лазаревой:
«Ваш сын, Лазарев Александр Иванович, боец, 1919 г. рождения, служил в 170-м танковом полку в должности командира роты. В бою за социалистическую Родину против немецких захватчиков 29 января 1944 года убит. Похоронен на поле боя».
И здесь не обошлось без путаницы. Выходило так, что Александр Лазарев погиб как командир роты 170-го танкового полка. Дата гибели верная, но стоит уточнить: к этому времени Александр Лазарев был бойцом 1-й Ленинградской партизанской бригады. Погиб он действительно в бою на железной дороге Псков — Карамышево у станции Подсевы во время захвата моста. Бой проходил ночью. Похоронен на поле боя в братской партизанской могиле.
Предпринятый в очередной раз поиск родственников Александра Лазарева наконец-то дал свои результаты. Откликнулись брат Николай Иванович и сестра Валентина Ивановна. И вновь нас ожидал сюрприз. Это сейчас и брат, и сестра живут в Чебоксарах — забрал их к себе сын Николая Ивановича Лазарева Анатолий. А до этого жили они в Шатках. Валентину Ивановну до сих пор хорошо знают в поселке, она здесь всю жизнь проработала. И еще один сюрприз — долгое время она переписывалась с Георгием Ивановичем Пяткиным, командиром партизанского отряда, в котором воевал Александр Лазарев, и о военной судьбе старшего брата знала многие подробности.
Невольно вырвалось:
— Валентина Ивановна, что же вы все эти годы молчали?
— А никто ни о чем и не спрашивал…
«Прибыл из плена»
Интересная формулировка в справках Ленинградского штаба партизанского движения, посланных родителям Александра Лазарева, о его появлении в партизанском отряде. В одной справке значится, что «находился в партизанских подразделениях, куда вступил из плена», в другой — «в партизаны прибыл из плена». «Вступить» и «прибыть» было непросто. Надо было пройти жесточайшую проверку, или, как тогда говорили, «чекистский фильтр».
Из воспоминаний командира партизанского отряда Георгия Ивановича Пяткина:
«Шли тяжелые, кровавые бои. Но много сил отнимала у нас и невидимая борьба, скрытая схватка. Гитлеровцы засылали к нам свою агентуру. И особый отдел должен был ее разоблачать и обезвреживать. А как быть, когда в отряд вливается сразу сто человек? Причем известно, что все они власовцы.
Трудную работу задал нам бывший лейтенант Красной армии Александр Лазарев. Подобного случая у нас еще не было. Отчаянный парень, если смог столько людей за собой привести. Как-никак, целая рота. И решил я начать проверку с него самого.
…Допрос продолжался около двух часов. Впрочем, допросом вряд ли можно назвать нашу беседу. Когда за Лазаревым закрылась дверь, я сказал себе: это наш человек. Но выработанная с годами привычка заставляла меня снова и снова перебирать все подробности нашего разговора.
Год рождения — двадцать третий. Мобилизован по первому набору, в восемнадцать лет. Пошел на фронт, можно сказать, мальчишкой, а теперь повзрослел, и за спиной два года плена.
Родом из Горьковской области. Похоже, так и есть: немного окает. Говорит, что родился в деревне Лапше. Адрес можно проверить через Центр, область-то не оккупирована.
Успел окончить ремесленное училище. Руки крепкие, рабочие. А что он умеет, это мы здесь и проверим.
Лейтенант, командовал ротой. В сорок первом, раненный, под Ельней попал в плен. Ну, это пока придется принять на веру. Как, впрочем, и то, что не клюнул на агитацию власовцев — не пошел служить в сформированную генералом-предателем «Русскую освободительную армию». Сам, видать, оказался неплохим агитатором, если сотню военнопленных в отряд привел. Не с пустыми руками пришли — воевать против фашистов хотят.
И все-таки целых два года — у них. Сколько людей ломалось, не выдержав страха, побоев, голода и холода! Кое-кого брали посулами, сытой жизнью. Были и честолюбцы, а кто-то хотел с советской властью счеты свести. К предательству идут разными путями…
Да нет, этот парень не из таких. Я вспомнил взгляд Лазарева — взгляд человека, которому и стыдно, и больно за то, что все так случилось помимо его воли. И было видно, что он готов на все, чтобы вернуть доверие к себе. Что ж, такой шанс в отряде он получит не раз».
Партизанские будни — это бои, разведка, рейды по тылам врага, диверсии на железной дороге… Особенно тяжелые бои с карателями, которые пытались загнать партизан в глубь лесов и болот, уменьшить их активность, блокировать.
Как вспоминали партизаны, Лазарев воевал мужественно, с выдержкой. В одном из боев он заменил раненого пулеметчика. Послали в разведку — не только принес ценные данные, но и вернулся с трофейным оружием. С группой подрывников ходил минировать железнодорожное полотно.
Брат и сестра в Шатках вспоминали, что Александр с детства был заводным парнем, хорошо пел, играл вначале на балалайке, а потом и на гитаре. Мог сладить и с гармошкой. Бывало, озорничал. Он даже в свои юные годы успел жениться, и у молодой семьи родился сын. К сожалению, судьба его неизвестна. Жена Александра, Мария, после извещения о гибели мужа уехала куда-то на юг, и след ее затерялся. О сыне было известно, что жил он в Запорожье, так что следопытам еще предстоит отыскать его.
Веселый характер Александра пригодился в партизанском отряде. Вечерами он пел песни под любой музыкальный инструмент, который удавалось раздобыть. Вскоре позабылось, что он «прибыл из плена», и его стали называть уважительно — Александр Иванович.
«В сторону подлости и падения»
Георгий Иванович Пяткин писал в своих воспоминаниях:
«Лазарев резко выделялся из той сотни, которую привел. Пожалуй, и во всей нашей бригаде стал он вскоре человеком приметным, а ведь у нас две с половиной тысячи бойцов было. По-разному могла сложиться его партизанская судьба. Уж, по крайней мере, командиром отряда вполне мог бы он стать.
Но в своих планах я все чаще примерял Лазарева к другой роли.
…Повел я его по своему кругу. Память… Острота реакции… Сметка… Точность… Все в лучшем виде. Немного горяч, но это дело поправимое. И вдруг неожиданность, и какая! Оказывается, он знает немецкий. Освоил самостоятельно, а практику в лагере прошел. И как я его об этом раньше не спросил! Вот уж поистине у разведчика «лишних» вопросов не бывает.
…Лазарев исчез из бригады. Исчез для всех, кроме двух-трех человек, посвященных в мой план. Версия была уже продумана мной до мельчайших деталей, оставалось «примерить» ее на Александра. В сущности, это была его собственная жизнь, только вывернутая наизнанку, в сторону подлости и падения».
Для начала Лазареву надо было легализоваться. К партизанам он пришел, бежав из немецкой ремонтно-восстановительной роты, чинившей железнодорожное полотно на перегоне Псков — Порхов. Немцы, конечно, искали беглецов, но не знали, кто был зачинщиком побега. Лазарев был «чист» от подозрений. Значит…
Георгий Иванович Пяткин прикинул, что парень мог и не уйти к партизанам, а, скажем, выбрать себе далекий хутор и поселиться в нем у какой-нибудь вдовушки, которой нужен работник, и спокойно пережидать войну. «Вдовица» нашлась быстро, это была хозяйка явочной партизанской квартиры, а местный староста был своим надежным человеком. Лазареву важно было примелькаться, освоиться. Это на тот случай, если немцы начнут проверку. А она обязательно будет. Пяткин пока ничего не сказал ему о главном задании, идею которого вынашивал.
Для Лазарева началась вполне «мирная» жизнь. На хуторе он помогал косить сено, заготавливать дрова. Попутно завязывал знакомства, изображая из себя разбитного парня, которого вполне устраивала новая власть. Освоился он и в среде эстонцев, живших неподалеку.
А в это время командир партизанского отряда готовил операцию, в которой Александру Лазареву отводилась главная роль.
«Тотальный
шпионаж»
В современных исследованиях военных историков можно почерпнуть много новых, неизвестных сведений о начальном периоде войны. Эти сведения не очень-то в прежние времена разглашались. На то были свои причины, но прежде всего, они были строго засекречены. Время открытия военных тайн наступило. Сделаем несколько выписок из книг историков, которые прояснят нам события тех лет.
«В 1942-1945 гг. германская разведка проводила в тылу Красной армии под кодовым названием «Цеппелин» крупнейшую операцию. В ней приняли участие тысячи людей. Была предпринята попытка создать систему «тотального шпионажа».
«Немецкая разведка абвер и другие спецслужбы не имели точных и полных сведений о Красной армии, довольно скудная информация была у них о советском тыле. Германское командование не имело ни малейшего представления об огромных усилиях противника по строительству новых предприятий на Урале и в Сибири, о мобилизации резервов. И даже о дивизиях, переброшенных на Западный фронт с Дальнего Востока. Когда части вермахта подошли вплотную к Москве, фюрер и его генералы были уверены, что Красная армия не сможет «восстать из пепла».
Остро ощущая дефицит информации о противнике, особенно после битвы под Москвой, нацисты решили значительно усилить разведку, в частности в тылу Красной армии. С этой целью был создан разведывательно-диверсионный орган «Предприятие «Цеппелин» в составе 6-го управления (внешняя разведка) Главного управления имперской безопасности — РСХА.
…Для осуществления операции «Цеппелин» были сформированы четыре фронтовые зондеркоманды «Цеппелин». Созданы учебные центры, где будущих шпионов и диверсантов обучали и тренировали. Эти центры размещались под Варшавой, в Евпатории, в местечке Освитц близ Бреславля, под Псковом».
Последнее место расположения шпионского центра нас будет интересовать особо. «Под Псковом» — это небольшое сельцо Печки, а если еще конкретнее — здание местной школы. Именно его и приспособили под учебную базу будущих шпионов и диверсантов.
Это сельцо Печки, с ударением на последнем слоге, было в зоне действия 1-й Ленинградской партизанской бригады, а если быть точнее, то отряда, которым командовал Георгий Иванович Пяткин. И, конечно, с момента появления в Печках неизвестного и скрытого воинского подразделения разведчик Пяткин не мог жить спокойно. Скоро пришло подтверждение из Центра, что в Печках дислоцируется разведшкола, и теперь уже она завладела вниманием партизан. За ней было организовано наблюдение, а вот проникнуть на территорию школы под любым предлогом никак не удавалось. А проникнуть туда надо было во что бы то ни стало.
Эту роль в своем замысле Георгий Иванович Пяткин и отвел Александру Лазареву.
Как только тот «отработал» свое задание на хуторе и немножко «подхарчился», Пяткин вызвал его в отряд.
«Все будет хорошо, батя!»
Георгий Иванович вспоминал:
«Столько лет уже прошло А а я и сейчас готов повторить боевую задачу, которую поставил перед Александром Лазаревым, слово в слово.
Сели, закурили.
— Слушай, Александр Иванович, и крепко запоминай, — сказал я ему. — Поедешь в Псков. В город войдешь через южный КПП, а дальше, прежде чем на вокзал, проверишь, нет ли хвоста. Маршрут мы с тобой обговорили. Из поезда выйдешь на первой станции после Печор. Там, в Эстонии, зарегистрируешься как эвакуированный. Дальше — на хутор, поближе к Печкам. Наймешься там работником, и из кожи вон, но зарекомендуй себя с самой лучшей стороны. Постарайся старосте понравиться, с полицаями подружись. Твоя главная задача — поступить к ним на службу, а затем проникнуть в охрану гарнизона в Печках. Дальше выявишь командный состав разведшколы, изучишь режим охраны начальства, подходы к жилым помещениям, расположение постов. И последнее: мы должны знать пароль на каждый день при входе в расположение гарнизона и при выходе из него. Вот на первый случай и все.
Лазарев четко повторил задачу, словно уже совершил этот невероятно сложный, рискованный путь.
— Ну а дальше что? — удивился Лазарев. — Ведь будто все на полуслове оборвалось.
— А дальше… жди указаний. Все — через тайник.
Помолчали. Не хотелось говорить громких слов. Я вглядывался в лицо своего собеседника и пытался угадать, о чем он думает, понимает ли, что все наше дело на грани смертельного риска. Самого главного ему пока не имел права сообщать.
Он же, будто угадав мое состояние, вдруг совсем по-детски улыбнулся и как-то очень просто сказал:
— Не волнуйся, батя, все будет хорошо!».
Командиру отряда пришлось сильно поволноваться, пока не пришла первая весточка от Лазарева:
«Намеченной цели достиг, задание выполнено полностью, предлагаю схему постов, а также фамилии и их установочные данные. Жду указаний на дальнейшие действия».
Не так легко далось выполнение первой части задания Александру Лазареву. Как и планировалось, его арестовали, держали в яме, в запертом амбаре. Каждый день шли путаные допросы. Наконец привезли старосту того хутора, где Лазарев зарабатывал свое алиби. Он подтвердил, что знаком с молодым парнем, работавшим на хуторе.
После этого ситуация резко изменилась. Его зачислили в полицаи и, как говорил сам Лазарев, до конечной цели ему оставалось «с пяток километров да пара лычек».
Он преодолел и это препятствие. Скоро на нем ладно сидел новенький мундир добровольца «Русской освободительной армии».
Как потом рассказывал Лазарев о своих приключениях командиру, ему все время приходилось «осаживать» себя, не переигрывать свою роль. Хотя вся разведшкола и была наполнена предателями и дезертирами, каждый из них понимал, что больше в их судьбе просветов не ожидается. Они были нужны только для того, чтобы выполнить определенное задание. Спасая свою жизнь в праведных боях, они шли на верную смерть в тылу «противника», который совсем еще недавно был их родиной. Они четко знали, что с распростертыми объятиями их там никто не примет. В лучшем случае удастся погибнуть мгновенно, в первой же стычке с тем, кто их будет ловить. Как могли, они оттягивали момент десантирования.
Самым жизнерадостным из всего этого сброда был Лазарев. Ему не грозило лететь в неизвестность. Он был всего лишь охранником этого сброда и жестко выполнял все требования, которые ему предписывались. Как-то раз сдал начальству часового, заснувшего на посту, за что «заслужил» осуждение «своих»:
— Все мы здесь с…и, но таких, как ты, не встречали!
Вскоре «полномочия» Лазарева резко расширились. Его назначили командовать взводом. Теперь для него стала доступна вся территория школы. Конечно, он догадывался, что Георгий Иванович Пяткин задумал разорить это вражеское гнездо, но как?..
Два ряда колючей проволоки, один из которых был под током, опоясывали одноэтажный деревянный дом, в котором располагалась школа. На вышках часовые, особая сигнализация срабатывает, когда открываются и закрываются ворота. Брать все это «в лоб» бессмысленно…
«Операция
«С Новым годом!»
Так назывался документальный очерк ленинградского писателя Юрия Германа о партизанском командире Георгии Ивановиче Пяткине. На самом деле операции с таким названием не существовало. У партизан было не принято громко оповещать о проводимых ими операциях, названия им не давали. Как правило, о них знало несколько человек, которым в этих действиях отводилась руководящая роль, а бойцы узнавали об участии в операциях незадолго до выполнения задания.
Название этой операции придумал писатель Юрий Герман для книги. Георгий Иванович Пяткин не особо возражал. Операция на самом деле была, названия у нее не было, так пусть в книге она называется так…
Лазарев, находясь в разведшколе, не сомневался, что у командира отряда уже есть план ее захвата. Прояснилось все ближе к наступлению нового, 1944 года. От Пяткина по секретной связи пришло неожиданно большое послание:
«…Какой будет операция, известим впоследствии. Однако в назначенную для нее ночь ответственным дежурным по школе надлежит быть вам, а заместителем — человеку, который вам известен и, несомненно, вашим приказам подчинится. Во время дежурства вы должны точно знать, где находится личный состав школы, а также его руководящие лица, как охраняется территория школы и кто размещен на постах охраны. К моменту подхода к школе наших людей вы должны находиться в караульном помещении.
Вам нужно будет создать перед своим заместителем по охране, отдыхающим в тот момент, видимость вызова по телефону. Объясните ему, что начальник школы приказал подать к дому упряжку лошадей. После этого запрягаете двух коней и выезжаете для встречи наших бойцов в форме гестапо. Они назовут пароль. Затем въезжаете на территорию гарнизона и выполняете их приказания. После завершения операции следуете с ними в назначенное место».
Пяткин рассчитал, что проведение операции под Новый год принесет дополнительный шанс успешному ее осуществлению. В школе много охотников до спиртного, к тому же основной костяк преподавателей — это согласившиеся работать на фашистов бывшие эмигранты, которые не забыли русской традиции встречи Нового года.
Расчет оказался верным. Подготовленная Пяткиным группа беспрепятственно проникла в школу.
Цель, которую поставил командир отряда перед группой, ограничивалась захватом документации разведшколы и ее руководителя. Вступать в неравный бой с неплохо обученными диверсантами было бессмысленно. Исчезновение важных документов будет крахом для школы. В операции не должно было прозвучать ни единого выстрела.
Сорвалось одно — не удалось захватить начальника школы, его накануне вызвали в Берлин. Взамен в сани погрузили его заместителя Гурянова-Лашкова — птицу не меньшего полета.
Сейф школы потрошил Александр Лазарев. Он вытащил с основных полок множество папок с личными делами курсантов школы и завернул их в байковое солдатское одеяло. В глубине сейфа обнаружилась еще одна дверца, которая была чуть приметна. Торопись Александр Иванович, не заметь этого ящичка, значение проведенной операции было бы совсем другим. Возможно, ей бы и не придали большого значения историки. Ну была такая операция, да мало ли какие были? Да, все было сделано продуманно, дерзко, умело… «Улов» тоже был неплохим. Папки с личными делами «засветили» многих диверсантов и разведчиков, которых быстро обезвредили.
Но из дальнего ящичка Александр Лазарев извлек папочку в коричневой обложке, которая и стала ключевой в проведенной операции.
К сожалению, Александру Ивановичу Лазареву это было не суждено узнать. Да и его командир Григорий Иванович Пяткин узнает об этом через многие годы, когда начнут появляться на свет рассекреченные документы, и когда через двадцать лет после войны ему предложат написать представление на награждение участников операции, он первым поставит имя Александра Ивановича Лазарева. В указе о награждении орденом Великой Отечественной войны II степени будет стоять его имя с пометкой (посмертно).
Мы еще узнаем, какое значение имела та коричневая папочка, переправленная самолетом в Москву вместе с плененным заместителем разведшколы.
А сейчас вновь обратимся к воспоминаниям Георгия Ивановича Пяткина:
«Среди какого отребья прожил Лазарев несколько месяцев. Он чувствовал, как боятся и ненавидят его в школе: преуспевающий выскочка круто делал карьеру, вызывая зависть «своих». Когда же он оказывался в деревне, то нередко перехватывал взгляды, в которых видел ненависть и презрение. Он должен был выдержать все это. Таков удел разведчика. К такому готовятся годами. Но война сократила для Лазарева этот срок до нескольких недель. И он не подвел, оказался на высоте.
Было ясно, что дни шпионской школы в Печках сочтены. Ее действительно вскоре расформировали. Случилось это в канун решающих боев за полное освобождение Ленинграда от гитлеровской блокады. Так благодаря партизанской операции немецкая армия под Ленинградом в этот важный для нее момент лишилась в нашем тылу многих своих «глаз» и «ушей».
Коричневая
папка
Вернемся к той самой коричневой папке, которую при похищении документов разведшколы извлек из тайника Александр Лазарев. Он не обратил на нее особого внимания и упаковал в одеяло вместе с личными делами нескольких десятков агентов, готовившихся к заброске в советский тыл. Но именно эта папка и придала вес проведенной операции. Вместе со всеми похищенными документами и плененным заместителем разведшколы ее самолетом доставили в Ленинград. Папка оказалась первостепенной важности. В ней находились документы, рассказывающие о подготовке важного немецкого агента. Что есть такой — знали, но время от времени военная разведка теряла его след. Немцы хорошо его конспирировали, перебрасывая с места на место. И вот теперь разведка удостоверилась, что он побывал в Печках и проходил здесь усиленную подготовку. Его пропустили через весь цикл диверсионных наук, начиная со стрельбы из личного оружия и кончая обращением с быстродействующими ядами и ведением тайнописи. Его даже женили, подобрав подругу жизни из давних агентов гестапо.
Как признается Георгий Иванович Пяткин в своих воспоминаниях, о том, что такой агент существовал и они своей предновогодней операцией предопределили его неминуемый провал, ему стало известно уже через много лет после войны. Этот агент должен был исполнить очень важное задание в проводимой немцами операции «Цеппелин». Сам ас фашистской разведки Отто Скорцени отобрал его для проведения акции покушения на Сталина и инструктировал его.
В это время для агента готовили специальный арсенал террориста, в который входили специально сконструированный аппарат «Панцеркнакке» («прогрызающий броню»), представляющий собой ствол, который можно было спрятать в рукаве пиджака или пальто. Он закреплялся с помощью кожаной манжеты на предплечье. В ствол помещался реактивный снаряд, который приводился в действие нажатием кнопки.
Этот агент направлялся в тыл опять же на специально сконструированном самолете «Арадо», который мог садиться на ограниченные площадки и даже на заболоченную местность.
В воспоминаниях Пяткина этот агент носит фамилию Политов. Но сейчас, после рассекречивания документов о проведении этой операции советской контрразведкой, мы знаем, что он был и Тавриным, и Шилов. Из растратчика, картежного шулера и, в конечном счете, предателя немецкая разведка постаралась сделать суперагента.
Если бы знать до того, как секретная коричневая папка попала в руки партизан, а потом и контрразведчиков, что этот суперагент проходит подготовку в Печках, быть может, и операция по захвату разведшколы выглядела бы по-другому. Но чего не знали, того не знали… Главное, что след этого суперагента был обнаружен.
Георгий Иванович Пяткин пишет:
«Достаточно сравнить две даты: 1 января в Печках были взяты Гурьянов-Лашков и секретный архив школы, а 10 января Политова увезли в Ригу, на время прервав заключительный этап его подготовки. У фашистов были все основания предполагать, что попавшие в руки советских контрразведчиков документы могут вывести их на след столь тщательно законспирированного диверсанта. Однако сроки выполнения этой зловещей диверсии были уже утверждены на самом высоком уровне, и поэтому лихорадочная подготовка Политова продолжалась и в Риге».
Советская контрразведка уже плотно «вела» Политова-Таврина-Шилова, зная о нем многое. Агент был обречен, еще не начав свою секретную игру.
Вечером 5 сентября 1944 года с рижского аэродрома поднялся самолет, унося суперагента и его спутницу на выполнение специального задания. Их должны были доставить до места, приземлиться, выкатить мотоцикл с коляской, ну а дальше им предстояло действовать самим.
Для советской разведки накладка произошла в одном — вражеский самолет приземлился не там, где его ждали. Но это лишь на несколько часов растянуло операцию.
Возвращение
памятью
…Сентябрь 1944 года… Захват диверсантов. Успешный финал еще одной операции контрразведки и близкий крах немецкого «Цеппелина».
Уже девять месяцев, как не было в живых Александра Лазарева. После проведения новогодней операции для него начались обычные партизанские будни. Хотя, наверное, так назвать их нельзя. Бойцы 1-й Ленинградской партизанской бригады готовились к прорыву блокады города на Неве.
Из воспоминаний Г. И. Пяткина:
«Наша бригада наносила удар, можно сказать, прямо в «солнечное сплетение» врага. Операция началась ровно в полночь 21 января, но еще за неделю до этой даты наши разведчики — в их числе был Лазарев — вели пристальное наблюдение за всеми подходами к станции Кебь на железнодорожной линии Псков — Порхов и системой ее оборонительных укреплений. Непрерывным потоком через нее шли воинские эшелоны, подбрасывались живая сила и техника. Используя данные разведки, командование разработало подробный план овладения станцией и уничтожения моста через реку Кебь.
Это была сложная операция, ведь рядом находились такие крупные гарнизоны, как псковский и карамышевский. Вблизи станции проходили шоссейные магистрали, по которым враг мог быстро подвезти подкрепление. Гитлеровцы опоясали подходы к мосту несколькими рядами колючей проволоки и защитной сеткой, а станцию подготовили к длительной обороне».
Решено было штурмовать станцию и мост небольшими мобильными группами, каждая из которых имела свою задачу.
Налет на станцию оказался для гитлеровцев неожиданным, но они быстро пришли в себя, и завязался жестокий бой. Подрывники делали свое дело — взрывали платформы, подрывали полотно железной дороги и стрелки. Стоит добавить, что бой шел ночью, и надо было хорошо ориентироваться на станции, зная, где что находится. Мост взорвать не удалось. Препятствия перед ним оказались непреодолимыми, а вся местность перед мостом простреливалась пулеметным огнем. И все-таки партизаны свою задачу выполнили: девять суток через станцию Кебь не ходили поезда, и это в то время, когда гитлеровцам срочно нужны были подкрепления и боеприпасы.
В отчете командования 1-й Ленинградской партизанской бригады есть такая строчка:
«29.01.44 г. противник почти полностью восстановил ж.-д. мост через р. Кебь. В ночь на 30.01.44 г. произведен вторичный налет на ж.-д. мост через р. Кебь. Было уничтожено: часть гарнизона, три бункера, взорвано 160 рельсов, мост был значительно поврежден».
Это и был последний бой партизана особого назначения Александра Ивановича Лазарева. После боя партизаны пытались восстановить последовательность событий. Последним, кто видел Лазарева живым, был участник операции в Печках Василий Кузнецов. Он рассказал, как они карабкались по обледенелому склону железнодорожной насыпи, резали колючую проволоку, вели огонь из автоматов по яростно огрызавшейся амбразуре дота. Подавить огонь дота не удавалось, тогда Лазарев крикнул:
— Василий, обходи слева, я его гранатой попробую достать.
Огневая точка перестала мешать наступающим. К сожалению, ночь скрыла гибель Лазарева.
В похоронке, которая пришла в Шатки только в июле, значилось, что «Лазарев Александр Иванович, боец, командир роты, 1919 г. рождения, убит 29 января 1944 года, похоронен на поле боя».
Георгий Иванович Пяткин вспоминал:
«После войны при встречах с друзьями-партизанами речь всегда заходила об Александре Ивановиче Лазареве. Каждый, кто его помнил, подмечал в нем то, что в первую очередь бросалось в глаза.
Мой помощник по оперативной работе Егор Васильевич Васильев отмечал, что голос у Лазарева был грубоватым, командирским, который, кстати, ему здорово пригодился в Печках, на вопросы отвечал спокойно, с выдержкой.
Участник печковской операции Василий Кузнецов обратил внимание на крепкое телосложение парня, четкий шаг, а больше всего на аккуратность Лазарева — всегда подтянут, чисто выбрит.
А вот женский глаз подметил другие черточки. Как-то начали вспоминать о нем наши разведчицы.
Маша Орлова спрашивает:
— Помните, какие глаза у него были?
— А какие?
— Веселые. А ведь столько пережил. И веснушки…
— Да, жизнерадостный он был, симпатичный, — подхватила Наташа Панова, — А главное, к нему сразу доверием проникаешься.
— Верно, Саша никогда не унывал, как будто ему все шутя доставалось, — вступила в разговор Лидия Васильева. — А улыбка у него удивительная, прямо гагаринская.
Ни одна фотография Саши, которые мне приходилось видеть, не могла передать его обаяния. Какой он был огневой, отважный человек!»
Таким его и будут помнить в Шатках, откуда ушел он на фронт и, преодолев все, что на его долю выпало, вернулся на родную землю героем. Жалко только, что лишь через много лет. Но вернулся…
Публикацию подготовил Вячеслав ФЕДОРОВ.