Трагедия на дне моря
Подводная лодка М-32 была заложена в 1939 г. в Горьком на заводе № 112 («Красное Сормово»). В начале ноября 1940 г. вошла в состав Черноморского флота.Принимала активное участие в боевых действиях: несла позиционную и дозорную службу у берегов Крыма и Кавказа. Также участвовала в снабжении Севастополя: совершила два рейса, доставив 14 т боеприпасов, 1,5 т продовольствия и 5,8 т бензина.
Совершив очередной тяжелый поход из Новороссийска в осажденный Севастополь, подводная лодка М-32 ночью 22 июня 1942 года прибыла в Стрелецкую бухту. На причал выгрузила продовольствие, 8 тонн боеприпасов. Откачала 6 тонн бензина, причем через свою пожарную магистраль, так как береговые насосные средства были разбиты. Коварные пары горючего через неплотности проникли в корпус корабля. Во время дифферентовки лодки произошел взрыв этих паров в центральном посту. Страшное бедствие для лодки, да еще находящейся в подводном положении. Впрочем, моряки быстро ликвидировали последствия взрыва и пожара, что спасло корабль от гибели.
Командир приказал: «Продуть среднюю!», что немедленно выполнил инженер-капитан-лейтенант Дьяконов. У него и еще четверых членов экипажа были обожжены руки и лицо. Сделав перевязки и превозмогая боль, они остались в строю.
После устранения неисправностей подлодке надо было выждать время для безопасного вечернего выхода в открытое море. Ей следовало лежать на грунте в течение 16 часов, то есть с раннего утра до 21 часа. А в это время отсеки все больше насыщались парами остатков бензина, которые пагубно действовали на людей. Большинство личного состава и пассажиры впали в обморочное состояние.
Держались трое — командир лодки капитан-лейтенант Н. Колтыпин, старшина группы мотористов Н. Пустовойтенко и краснофлотец С. Сидоров, секретарь корабельной парторганизации. В висках сильно стучало, в глазах плыли и вертелись радужные круги. Колтыпин долго смотрел на циферблат глубиномера и никак не мог понять, который был час.
Подошедший Пустовойтенко посоветовал: «Товарищ командир, вам надо отдохнуть, до всплытия еще есть время».
«Хорошо, — ответил тот, — вот только еще раз обойду все отсеки и проверю состояние людей».
И обнаружил чудовищную картину: в относительно нормальном состоянии были единицы, остальные или дремали, или бродили, как изрядно опьяневшие. Электрик Кижаев ходил, пошатываясь, и кричал: «Что это все значит?» Моторист Бабич пел и плясал, акустик Кантемиров лежал на настиле и плакал, выговаривая непонятные слова.
На лодке были девушки, они умоляли всплыть и пустить в лодку свежего воздуха. Командир объяснил, что сейчас этого делать нельзя. Подлодка пришла сюда скрытно, доставив боеприпасы и другие важные для севастопольцев грузы.
«Мы находимся в осажденном городе, над которым постоянно летают вражеские самолеты, все причалы порта пристреляны немецкой артиллерией».
«А мы подумали, что экипаж почему-то решил коллективно умереть… — признались девушки. — И просили матросов, чтобы нас застрелили».
Командир приказал: «Всем лежать и отдыхать, лишних движений не делать, сохранять силы. Вечером всплывем, проветрим помещения, подышим свежим воздухом и пойдем в Новороссийск». А пока, чтобы поддержать людей, пустил немного воздуха из аварийных баллонов.
Когда Колтыпин почувствовал, что и сам уже не выдерживает, приказал Николаю Пустовойтенко, который держался лучше других, не спать и в 21 час, когда наверху стемнеет, разбудить его. «Иначе все уснем навсегда».
Временами командир просыпался, разговаривал со старшиной, узнавал, что на борту все по-прежнему, и снова впадал в забытье. Главстаршине помогал краснофлотец Сидоров, который понемногу перебирался из отсека в отсек, подбадривая товарищей. Как старослужащий моряк, он заметил, что взятый с берега инженер‑механик Медведев (в помощь обгоревшему Дьяконову), не отдавая себе отчета в действиях, пытался отдраить люки в первом и шестом отсеках. И это в подводном положении, что грозило немедленным затоплением лодки. Правда, давление 35‑метровой толщи воды не позволило ему это сделать. И все же немного отдраенный люк шестого отсека потом дал о себе знать.
Теряя силы, Пустовойтенко продержался до 21 часа, после чего и начал будить командира, но тот встать пока не мог. Тогда он с трудом перетащил командира на центральный пост и, пока тот не очнулся, решил действовать. Сам себе громко скомандовал: «Продуть балласт средней!»
Когда лодка всплыла под рубку, открыл люк и от удара свежего воздуха на какое-то мгновение потерял сознание, еле успел снова задраить люк. И упал вниз! Полувсплывшую лодку отнесло течением к каменистому берегу в районе Херсонесского маяка. Гибель ее казалась неизбежной.
От удара о стальной настил Николай пришел в себя и решил вытащить командира наверх, отдраить люк и пустить в ход судовую вентиляцию. Пока командир пробуждался, он задраил люк шестого отсека, открытый очумевшим Медведевым, и откачал просочившуюся воду. Затем продул весь главный балласт — лодка всплыла в надводное положение.
Свежий воздух бодрил. Над головой стояло чистое звездное небо. Пробуждающиеся моряки поняли: это была победа над подводной ловушкой.
Где-то стреляли, на горизонте вспыхивали орудийные залпы. Фашисты злобствовали — уже восемь месяцев они не могли взять морскую крепость.
Наконец Колтыпин смог приступить к своим обязанностям. Поскольку лодка стояла носом к берегу, он приказал дать ход назад. Но электрик Кижаев поступил наоборот, и она села на камни. Это было в час ночи 24 июня. Капитан-лейтенант немедленно спустился вниз, и Кижаев сказал в свое оправдание: «Товарищ командир, наша лодка должна идти только вперед, назад нельзя, там фашисты». Видимо, сознание моряка не совсем еще прояснилось, поэтому командир приказал главному старшине стоять у станции и обеспечить правильное исполнение его команд. Однако батарея уже разрядилась. В этот тяжелый момент очнувшийся и прибывший на пост рулевой Гузий посоветовал: «А что, товарищ командир, если мы рванем дизелями?»
Пришлось принять эту крайнюю меру. Вездесущий Пустовойтенко тут же нашел и растолкал моториста В. Щелкунова. Вместе они приготовили двигатели и по команде дали с места (рванули!) 600 оборотов. Лодка прошуршала по камням и вышла на чистую воду.
С поврежденным вертикальным рулем кое-как удавалось держать корабль на курсе. Обогнув Херсонесский маяк, вышли с минного поля и взяли курс на Новороссийск.
В пути от работы двигателя наладилась вентиляция, люди стали постепенно приходить в себя. Вышел на центральный пост штурман старший лейтенант К. Иванов. Он вел прокладку маршрута на карте, подменял командира на вахте. Зная, что на переходе возможны погружения, включили батарею на зарядку от двигателя. Опять-таки не без помощи Николая Пустовойтенко, хотя тот за это не отвечал. Электрик, главный старшина Федоров, все никак не приходил в сознание, хотя и был вынесен наверх, ближе к свежему воздуху. Задачу успешно выполнил старшина второй статьи Ермаков вместе с Пустовойтенко. И очень своевременно, ибо на этом приключения М-32 не закончились.
Сигнальщики несколько раз обнаруживали немецкие самолеты. И тогда подлодка укрывалась в глубинах Черного моря, постоянно маневрируя, сбивая с толку противника. Глубинные бомбы рвались вдалеке, не повреждая субмарину. Когда шли уже спокойными милями, командир прибыл на пост Н. Пустовойтенко. В знак благодарности пожал ему руку, крепко обнял. «Молодец, Николай, ты настоящий мужественный подводник. Без тебя мне трудно было бы. Заслуживаешь большой награды».
Утром М-32 ошвартовалась у причала Новороссийского порта. Капитан-лейтенант Колтыпин доложил командиру бригады о выполнении боевого задания. А о некоторых приключениях во время плавания, особенно в Севастополе, обещал доложить более подробно позднее.
В служебный разговор неожиданно вмешались девушки, сказавшие, что вопреки предубеждению о недопустимости на боевом корабле женщин, их присутствие среди моряков помогло избежать большой беды. Улыбаясь, Николай Колтыпин подтвердил сказанное и добавил, что девушки спокойно перенесли все тяготы похода, помогали морякам на камбузе, ухаживали за ранеными.
Высокую оценку боевому мастерству и выносливости подводников дал нарком Военно‑мор-ского флота адмирал Н. Кузнецов.
«Условия доставки боеприпасов, других грузов и героизм, проявленный при этом личным составом подводной лодки М-32, характерны для всех кораблей, осуществлявших снабжение Севастополя во время осады».
К сожалению, подробности этого подвига долгое время скрывались под грифом секретности. Рассказ о них черноморцы передавали из уст в уста, а в специальной литературе упоминались лишь в общем плане.
Известный писатель‑маринист Леонид Соболев поведал об этом случае в своем рассказе «Держись, старшина», не называя ни одного имени, ни одной фамилии. Значит, автора предупредили — дело секретное.
Но почему героизм подводников скрывали? Видимо, из-за массового отравления парами бензина. Но это же не их вина, а тех начальников, которые додумались транспортировать такое летучее вещество на подводной лодке.
Главный старшина Николай Пустовойтенко был удостоен ордена Боевого Красного Знамени.
Подводная лодка М-32 за годы войны совершила 13 боевых походов под командованием капитан-лейтенанта Николая Колтыпина, за что тот был награжден пятью орденами и медалями.
Леонид ЧЕРНОУСЬКО, фронтовой корреспондент
на Черноморском флоте
и Дунайской флотилии.