Байки на бис
Мы его хорошо знали по фильмам и не очень хорошо по театральным ролям, хотя театр на Малой Бронной, где он служил, приезжал на гастроли в Нижний Новгород. Но был еще жанр, в котором блистал Лев Константинович. На встречах со зрителями он бесподобно рассказывал актерские байки и случаи из жизни. Его долго не отпускали со сцены, требуя байки на бис. И Лев Дуров не отказывал.Мы решили познакомить вас с теми актерскими байками, которые он рассказывал со сцены. Они объединены в книгу, которая так и называется «Байки на бис».
Один урок
В одной из школ я проучился ровно один урок. Там была директриса по прозвищу Таракан, двухметрового роста, усатая, и ходила всегда в белом халате. И вот пришел я, новенький, в класс. Ребята на меня ополчились и полезли все на одного. Я спиной к стене прижался и по одному их вырубаю. Вдруг слышу: Таракан! — все врассыпную.
Подходит ко мне двухметровая тетя, вытаскивает из кармана огромный ключ и колотит меня им по лбу, приговаривая: “В нашей школе драться нельзя!” Рядом стоял фикус на табуретке, и когда она выдохлась, я выхватил у нее ключ, снял фикус, подвинул табурет, встал на него и швырнул этот ключ так, что он, как пуля, пробил двойную раму и вылетел на улицу. Больше я в той школе, естественно, не появлялся.
В полосе «прибоя»
Это было в мои школьные времена. Как-то я сбежал с уроков, скрылся в туалете и с папироской в зубах следил за футбольной игрой на школьном дворе.
Слышу, кто-то вошел. А оглянуться мне некогда — очень уж увлекся игрой. Меня хлопают по плечу и просят: “Оставь”. Я, опять же не оборачиваясь, передаю свой окурок через плечо. Проходит минута, может быть, две. И тут я слышу за своей спиной голос: “Ну, Дуров, пойдем — хватит!” Оборачиваюсь — директор школы! Спускаемся в его кабинет.
— Мерзавец, — говорит он мне, — что ты куришь?
— “Беломор”, — отвечаю.
— А сколько тебе денег дает мать на день?
Я называю сумму. Тогда он достает из стола пачку “Прибоя” и говорит: “Вот что тебе, стервецу, надо курить! И тогда тебе останется еще и на булочку!
В баньку попариться
И уж совсем криминальный случай произошел на моей даче. Поясню: у меня на даче есть баня. Дача у меня скромная, не такая, как вы думаете. Но баня все-таки есть. И вот как-то к нам в гости приехал внук композитора Соловьева-Седого Васька. Само собой, пошли в баньку попариться.
Дело было зимой, так что после парилки по старинной русской традиции решили охладиться в снегу. Васька — впереди, бежит, хохочет и с торжествующими криками прыгает в сугроб. Мы не успели ничего ему даже крикнуть, только — “А-а-а-а!” — рот разинули. Потому что это был не сугроб, а груда кирпичей, припорошенная снежком. Всю ночь не спали, мазали его зеленкой и йодом.
С тех пор я относился к бане настороженно — а вдруг чего случится.
Как я был счастливым
Однажды, еще в пору моей молодости, меня встретил на у лице один пожилой писатель и спрашивает:
— Левочка, как дела?
— Нормально.
А он как затопал ногами, как закричал:
— Как вам не стыдно! Вы в жизни вытащили такой счастливый билет. Работаете в театре, играете такие роли! Вы должны были сказать мне: «Я счастлив!» А вы? Вам не стыдно?
И убежал в праведном гневе прочь…
Я тогда растерялся. Но тем не менее жизнерадостнее и счастливее после этого не стал. Каким был, таким и остался: в меру веселым, в меру задумчивым. Видимо, на роду мне написано быть Трагическим Клоуном.
О вкусах не спорят
В фильме “Високосный год” мы снимались вместе с Кешей Смоктуновским, и он все время называл меня учителем. То и дело подходил и спрашивал, правильно он играет или нет. Это могло показаться кокетством, но на самом деле для него всегда было важно проверить, то ли он делает или нет. Иннокентию Смоктуновскому часто не нравилось, как он играет.
Однажды моя жена восхищенно сказала: «Как хорошо вы играете в “Ночном госте”!»
На что он заметил: “А у вас хороший вкус?”
Ясновидящий
Как-то мы были на гастролях, и меня поселили в очень неудобный номер: узкий какой-то, с крошечным окошком, с протертым до дыр ковриком. И вот зашел меня навестить Кеша Смоктуновский. Как только он оглядел номер, тут же меня спросил: “В этой комнате тебе никакие мысли в голову не приходят?”
Я: “Приходят!”
Кеша: “Давай я угадаю! Я сейчас напишу их на бумажке, а потом ты скажешь”.
Он написал что-то. Я говорю: “Мысли такие: “Не удавиться ли мне?” Кеша показывает свою запись. На бумаге написано: “Не удавиться ли мне?”
Наука для трюка
Замечательный случай был с Мишкой Боярским. На съемках фильма “Д`Артаньян и три мушкетера” Мише Боярскому нужно было прыгать с балюстрады, и, конечно, трюк должны были исполнять каскадеры. Они внизу связывали маты, а Мишка появляется наверху и кричит: “Разойдитесь, я прыгаю!” Каскадер снизу ему: “Если сам хочешь делать трюк, ради бога, я не против, только надо делать по науке”. А Мишка, его не дослушав, прыгает. Падает на спину, как полагается, вскакивает. Каскадер говорит: “Да ты все неправильно сделал, не сгруппировался” и так далее. Забирается на балюстраду и кричит, мол, смотри, как я это сделаю. Прыгнул и исчез. Он попал в щель между матами, сломал себе руку и до конца картины ходил загипсованный.
Встречая Боярского, он хватался за руку и говорил только одно: “Уйди от меня!”
А вот это напрасно!
Мы в Геленджике зашли в одно кафе с каскадером Сашей Иншаковым. Там сидела большая местная компания. Саша, кроме сока, ничего не пил. И эти ребята стали посмеиваться: «Глянь, патлатый только сок пьет!»
Я подошел к их столику, говорю: «Ребятки, не надо. Нехорошо так говорить, зачем?»
Они не слушают, продолжают. А Саша молчит. Я думаю: «Надо же! Его оскорбляют, а он молчит!» Что-то сказал ему, а он в ответ: «Да пускай!» А когда мы стали уходить, один из них сделал опрометчивый поступок. Он взял Сашу за кончики волос и сказал: «Волосы твои надо вот так отрезать!» Вот это он сделал напрасно!
Честно скажу: ни одного из них я ударить не успел, они — все 6 человек — лежали на газоне, и над ними стоял столб пыли… Я когда-то тоже понимал толк в этом деле, но тут даже рта раскрыть не успел! И вся улица остолбенела и с интересом смотрела, не понимая, как это получилось: какой-то странный, очень красивый, похожий на индейца человек разложил всех этих огромных парней! Саша сказал им: «Ребята! Пока мы не уйдем, вставать вам не рекомендую!»
И мы пошли. Когда я оглянулся, они лежали и, приподняв только головы, в полном недоумении смотрели нам вслед.
Видно, придется умереть
Однажды я видел, как разыграли актера Маркова. Замечательный артист, красавец, он очень много снимался в кино. Так вот, в финале спектакля про Сталинград Марков лежал и, умирая, говорил: «Перед смертью хочу испить волжской воды». Кто-то из массовки убегал за кулисы и возвращался с каской, полной воды. Марков жадно к ней приникал и, напившись, произносил: «Ну вот, теперь можно и умирать». И умирал.
Так вот, на спектакле, который я смотрел, актеры пошутили. Приносят ему каску, он ее берет, но когда подносит к лицу, вижу: на долю секунды замирает. А потом, не отрываясь, выпивает все до конца. Затем протягивает каску и, сделав паузу, говорит: «Еще!» На сцене хохот. Актеры ему вместо воды бутылку водки вылили. Марков с каской посидел-посидел и сказал: «Нет, не дождаться. Видно, придется умереть…» Уронил каску и упал в очень красивую позу.
Я перестал быть депутатом
Между прочим, в советские времена я тоже был депутатом, но всего-навсего районного совета. Это совсем другое. Меня тогда уговорили помогать населению. И я ему помог. На углу Тверской и Большой Бронной переселяли из дома жителей. И вот в нем осталась одна женщина с тремя детьми. Ей предложили однокомнатную квартиру, а она соглашалась только на трехкомнатную. И она пришла ко мне за помощью. Я изучил все положения и убедился, что трехкомнатная ей не полагается.
— Единственное, что вы можете сделать, — сказал я ей, — это не выходить из дома. А если вас будет милиция вынимать, откройте окна и кричите: «Помогите!» Сойдутся люди, и тогда посмотрим, как вас выселят.
Она так и сделала. Открыла окно и стала кричать:
— Люди! Люди! Дуров мне сказал, чтобы я просила у вас помощи!
— Какой Дуров? — спрашивает толпа снизу.
— Вы артиста Дурова знаете?
— Знаем!
— Вот он и сказал!
А меня вызывают в райсовет и говорят:
— Что вы делаете? Вы спятили? Разве так можно?
А я спрашиваю:
— Скажите, что ей дали?
— Трехкомнатную квартиру ей дали!
— Значит, я помог?!
— Помог, — говорят,- но вон отсюда!
Отобрали у меня мандат, и я перестал быть депутатом.
А вдруг металлурги обидятся?
Как-то в разгар перестройки я предложил Михаилу Ульянову, который был в ту пору председателем Союза театральных деятелей, поставить вопрос о том, чтобы отменить звания заслуженных и народных артистов. Ульянов вошел с этим предложением в правительство. Там его внимательно выслушали и… схватились за голову: “Да вы представляете, что будет?! Ведь тогда придется отменять звания врачам, металлургам, строителям.” Так и остались на весь мир две страны, где артистам присваивают почетные звания — Советский Союз и Болгария.
Сейчас, правда, после развала Союза таких стран уже больше.
Внимание, черепахи!
Снимаем фильм «Ко мне, Мухтар!» Ночь, мороз градусов под 30, собаки из уголовного розыска воют от холода. Мы все лежим вповалку в тулупах в какой-то маленькой комнатушке, где можно хоть чуть-чуть согреться. Все раздражены и очень устали, атмосфера общего недовольства нагнетается с каждой минутой. И вдруг ни с того ни с сего раздается голос Никулина: “Вот сейчас в цирке артист Сёмушкин готовит новый номер «Гигантские черепахи”. Наступает гробовая тишина, и даже собаки перестают скулить. “Он выходит в белом жабо, бьет бичом, и на манеж выползают восемь гигантских черепах, они делают полный круг. Сёмушкин говорит: “Ап!”, и они все встают на задние лапы…» Через большую паузу Никулин добавляет: “Восемь часов идет номер”. И тут у всех начинается истерика, мы закатываемся от смеха, представляя, как публика восемь часов следит за еле двигающимися черепахами…
Однажды я сыграл Ленина
Однажды мне позвонил Юлий Гусман и сказал: “Я тебя умоляю, у нас конкурс лучших сценариев, и должны сыграться сценочки на сцене Дома кино, сцены из лучших сценариев, и один из лучших сценариев называется “Дорога на Восток”, и вот я прошу, сыграй Ленина”.
Я спрашиваю: “Кто будет ставить?”
Он говорит: “Кваша”.
А вот дальше я вам сразу не скажу, кто там третий был.
И в общем, короче говоря, мы втроем вышли на сцену. Я — Ленин, Кваша — Сталин, все мы похожи, а за нами шел Троцкий. А Троцкий был Ярмольник, и на этом все кончилось. В зале началась дикая ржа. Я понял, что деваться уже некуда, и сказал: “Все кончилось вообще”.
Я взял, как Ленин на субботнике бревно, стул на плечо и ушел со сцены, за мной пошли Сталин и Троцкий, на этом моя роль Ленина навсегда была закончена.
Как я гулял на своих поминках
Однажды поднимаюсь я в метро по эскалатору и вижу, как на соседнем спускается Люся Лапшина (жена друга, известного футболиста «Динамо» Олега Лапшина). Подняла голову, увидела меня, и глаза у нее стали квадратными. Я думал, она упадет в обморок. И у меня мелькнула догадка. Я показал на себя и спросил: «Что, умер?» Она кивнула.
А вечером раздается в прихожей звонок. Я открываю дверь и вижу перед собой Олега. «Ты, что, похоронил меня?» — спрашиваю. «Не сердись. Ну, загулял. А когда пришел домой, Люська спрашивает: «Где был?» «Да подожди, — говорю, — горе-то какое: Дуров умер. Там дома у него все плачут». Она поверила и тоже заплакала. Поставила бутылку, я выпил и тоже заплакал. Короче, помянули тебя хорошо.
А сегодня едет она в метро и видит тебя, живого и невредимого! Вот я и приехал отпраздновать твое воскресение. Позволишь?» Ну что делать с таким замечательным человеком!
( levdurov.ru)