Кто воевал на самолетах эскадрильи «Валерий Чкалов»?
Правда, в его составе было всего семь летчиков. На двадцатый день войны в полку не осталось ни одного самолета. К сентябрю полк был переформирован, и вновь его хватило лишь на месяц боев.
Когда летчик Иван Кожедуб с трудом вырвался из Чугуевской военной школы, где служил инструктором, и получил назначение в 240-й истребительный авиационный полк, тот находился на переформировании в городе Иваново. Полк вывели из-под Сталинграда, где за месяц ожесточенных воздушных боев были потеряны почти все самолеты, а в строю осталось лишь несколько летчиков.
Здесь полк и получил новенькие самолеты с Горьковского авиационного завода — три эскадрильи по 12 именных самолетов.
Вот как описывает этот момент Иван Никитович Кожедуб в своей книге «Верность Отчизне»:
«Шел февраль 1943 г. Нам все чаще говорили, что скоро вылет на фронт. Однако самолетов, на которых мы тренировались, было недостаточно.
— Не беспокойтесь, скоро прибудут новенькие, прямо с завода. На них-то мы и полетим воевать, — однажды сказал старший инженер полка.
А через несколько дней морозным утром в небе появились «лавочкины».
Уж не к нам ли?
Так и есть: начали приземляться. Вот новенькие Ла-5 стояли стройным рядом, поблескивая на воздухе. Воздух наполнялся запахом свежей краски. Читаем на бортах самолетов: «Эскадрилья имени Валерия Чкалова».
Нам даже не верилось, что это наши самолеты.
Немного погодя нас собрал командир.
— Эти самолеты построены на сбережения земляков Чкалова. Это дар трудового народа… Земляки великого летчика нашего времени Валерия Павловича Чкалова прислали нам наказ: быть такими же бесстрашными, каким был он. Вот такие самолеты нам доверены! И наш долг — отлично воевать ими.
За каждым летчиком закрепили машины. Мне достался Ла-5 № 75».
Боевой дебют летчика был неудачен. Во время боя он не смог удержаться за ведущим. Пара немецких асов, видя это, атаковала самолет Кожедуба. Молодой летчик сумел уйти из-под атаки и дотянуть на израненной машине до аэродрома, но, как определили на земле техники, самолет восстановлению уже не подлежал.
Разбор полета был суровым. Иван Никитович Кожедуб вспоминал, что он получил памятный урок, который запомнил на всю жизнь: в полете надо прежде всего выполнять то задание, которое поставлено, а он оставил ведущего летчика без прикрытия. Командование полка выводов делать не стало, понимая, что это был первый боевой вылет молодого летчика. Только после сорокового боевого вылета на фюзеляже самолета Кожедуба нарисовали первую победную звездочку.
Молодому летчику пришлось вести воздушные поединки с асами из отборных авиационных гитлеровских эскадр «Мальдерс», «Ас-Пик», «Рилтгофен», «Удет». На фюзеляжах этих воздушных разбойников были намалеваны драконы, тузы, черные кошки…
Шесть боевых машин сменил за войну летчик Кожедуб, и все они были построены на Горьковском авиационном заводе.
Надо признаться, летчики не очень-то любили самолеты, на борту которых имелись надписи. Они привлекали внимание немецких асов, и те устраивали охоту, понимая, что, уничтожив такой самолет, они одерживают не только боевую победу, но еще и моральную, доказывая, что нет у советских летчиков неуязвимых машин.
Иван Никитович Кожедуб почти всю войну летал на именных машинах и ни разу не был сбит.
В Монинском авиационном музее под Москвой хранится последний боевой самолет Ивана Никитовича Кожедуба. Это самолет Ла-7 за номером 27. На его фюзеляже 62 звездочки. Но есть среди этих побед особая. Она одержана над фашистским реактивным истребителем Ме-262.
Сравним два встретившихся в бою самолета. На «лавочкине» стоял один четырехцилиндровый двигатель АШ-82. На Ме-262 стояли два реактивных, разница в скорости составляла до двухсот километров.
Тот бой можно назвать невероятным, он произошел именно на… догоне. Кожедуб так рассказывает об этом:
«…Тактика борьбы с реактивными самолетами еще не была выработана. Но нас предупредили: главное — своевременно заметить «Мессершмитт-262», если представится удобный случай — атаковать до конца, используя боевые качества своих машин.
…19 февраля Дмитрию Титаренко и мне довелось встретиться с немецко-фашистским реактивным самолетом.
Дело было так. Мы вели воздушную охоту невдалеке от линии фронта. Внимательно слежу за воздухом. С юга, со стороны Франкфурта, на высоте 3500 метров внезапно появился самолет. Он летел вдоль Одера на скорости, предельной для наших «лавочкиных». Да это же реактивный самолет! Быстро разворачиваюсь. Даю мотору полный газ, преследую врага. Летчик, очевидно, и не смотрел назад, полагаясь на большую скорость. Выжимаю из машины максимальную скорость, стараясь сократить дистанцию и подойти с небольшим снижением под «брюхо» вражеского самолета. Хочется подробно рассмотреть его, если удастся — открыть огонь и сбить.
Титаренко не отстает. Зная, что он может поспешить, предупреждаю:
— Дима, не торопись!
Подхожу со стороны хвоста на расстоянии пятьсот метров. Удачный маневр, быстрота действий, скорость позволили мне приблизиться к реактивному самолету.
Но что это? В него летят трассы: ясно — мой напарник все-таки поторопился!.. Но его трассы нежданно-негаданно мне «помогли»: немецкий самолет стал разворачиваться влево, в мою сторону. Дистанция резко сократилась, и я сблизился с врагом. С невольным волнением открываю огонь. И реактивный самолет, разваливаясь на части, падает».
Под занавес Второй мировой войны лучшему к тому времени асу СССР пришлось дважды дать урок летного мастерства зарвавшимся «союзникам».
Кожедуб пополнил боевой счет двумя американскими истребителями «Мустанг», которые по ошибке попытались атаковать его над Берлином.
Вот как об этом рассказывал сам Иван Никитович Кожедуб:
— 17 апреля 1945 года я встретил в воздухе «летающие крепости» союзников. Их атаковали «мессершмитты». Решил помочь и ввязался в бой. Заградительной очередью отогнал немецкие истребители, но через секунду был сам атакован американскими «Мустангами» прикрытия. Хорошо, что очередь по мне дали с расстояния в километр. Видно было, как она прошла ниже моего самолета. Я перевернулся и, быстро сблизившись, атаковал крайнего американца. Он запарил и пошел со снижением в сторону наших войск. Полупетлей выполнил боевой разворот и с перевернутого положения атаковал следующего. Самолет взорвался в воздухе…
Когда напряжение боя спало, настроение у меня было совсем не победным, я ведь знал, что «заваливаю» американцев. Но все обошлось. Пленки фото-кино пулемета смотрело командование и полка, и дивизии, и корпуса. А наш комполка вскоре отдал их мне со словами: «Забери их себе, Иван, и никому не показывай».
А командир дивизии подвел такой итог боя: «Эти победы — в счет будущей войны».
И он оказался прав. Во второй половине 1944 года началось столкновение между советскими и американскими авиагруппами. И это было не следствие традиционной для любой войны неразберихи. Уже тогда американское командование считало весь европейский континент своей зоной влияния. Командующий американскими ВВС Спаатс даже демонстративно отказался обсуждать с маршалом Жуковым порядок полета над советской зоной, нахально заявив, что «американская авиация всюду летала, и летала без ограничений».
16 апреля 1944 года американская дивизия тяжелых бомбардировщиков устроила «кровавую Пасху» для жителей Белграда, обрушив на них бомбовый удар.
7 ноября 1944 года тяжелые истребители «Лайтинг» разбомбили штаб нашего стрелкового корпуса, где погиб его командир и были ранены несколько десятков человек.
Перед самым Днем Победы эскадрилья «летающих крепостей» вошла в пространство советской оккупационной зоны. Майор Кожедуб вогнал в землю три многомоторных гиганта. Остальные не стали испытывать судьбу и повернули назад.
Так что на Ла-7, самолете Ивана Никитовича Кожедуба, который выставлен в подмосковном музее Монино, к 264 нарисованным на фюзеляже звездам можно добавить еще, как минимум, пяток.